Позже подполковник Бакленд поехал на аэродром с несколькими офицерами. Госпиталь тоже задело, и воздух наполнял запах химикатов. Около ангаров вокруг Бленемов плавился гудрон. На некотором расстоянии стоял рад хижин, которые служили казармами для малайских вспомогательных служб, охраняющих аэродром. Людей нигде не было видно, и Арджуна послали на поиски. Он нашел казармы в превосходном состоянии - койки заправлены, рядом с каждой висел вещевой мешок. В аккуратных рядах у стен стояли винтовки, в точности как требовали инструкции. Но люди исчезли. Очевидно, что, потратив весь день на уборку в казармах, войска просто дезертировали.
***
Дину провел ночь на раскладушке, на веранде дома матери Илонго. Проснулся он рано. Илонго с матерью еще спали. Он посмотрел на часы. Поезда в Пенанг не будет до полудня, впереди было еще много часов.
Он вышел наружу и посмотрел на гору. Свет начал меняться: лес, казалось, оживал. Ему пришло в голову, что он никогда не фотографировал чанди в эти утренние часы. Дину заметил стоящий у двери велосипед Илонго. Он решил проехаться на гору с камерой.
Дину быстро сложил оборудование и поехал быстрее, чем обычно. Добравшись до ручья, он обошелся без привычного ритуала, а направился прямо к поляне и установил штатив. Он заряжал пленку, когда над Гунунг Джераи пролетели первые бомбардировщики. Поначалу он не обратил на это внимания, предположив, что самолеты садятся на авиабазе в Сангеи-Паттани. Но несколько минут спустя, когда по лесу гулко прокатился звук взрывов, он понял, что что-то не так. Когда появилась вторая эскадрилья бомбардировщиков, Дину присматривался тщательней. Самолеты летели достаточно низко, и невозможно было спутать их опознавательные знаки. Это были японцы.
Первая мысль Дину была об Элисон. Он не видел ее с тех пор, как она уехала на пляж с Арджуном, но помнил, что она планировала в тот день поехать в Сангеи-Паттани - она сказала об этом накануне, у нее были дела.
Дину вдруг понял, что она еще может находится в городе. Он бросил штатив и поспешил вниз, к велосипеду. Сначала он поехал в Морнингсайд-хаус, где кухарка подтвердила, что Элисон уехала на Дайтоне рано утром. На обратном пути Дину остановился, чтобы проверить, как дела у Саи Джона. Он обнаружил его мирно дремлющим в кресле на веранде.
Подъехав к офису, Дину заметил, что на площадке столпилось много людей. Приблизившись, он увидел, что к собравшимся по-тамильски обращается Илонго, стоя на стуле. Дину встретился с ним взглядом и сделал знак, что хочет переговорить.
- Что происходит, Илонго?
- Разве ты не слушал радио?
- Нет.
- Японцы начали войну. Аэродром в Санге-Паттани разбомбили.
Дину потребовалось несколько мгновений, чтобы это переварить.
- Сегодня утром Элисон поехала в Сангеи-Паттани, - сказал он. - Нужно отправиться туда и убедиться, что с ней всё в порядке.
- Сейчас я не могу, - Илонго махнул в сторону собравшихся. - Они ждут...
- Чего? Чего они хотят?
- Управляющие некоторых соседних плантаций покинули офисы и уехали в Сингапур. Люди обеспокоены. Они хотят удостовериться, что им заплатят, - Илонго прервался, чтобы вытащить из кармана связку ключей. - Вот, поезжай сам. Возьми грузовик.
Дину оттолкнул ключи.
- Я не умею водить.
- Тогда подожди, я скоро закончу.
Дину смотрел с балкона офиса, как Илонго обращается к толпе. Митинг, казалось, длился вечно: только в полдень толпа начала редеть. Вскоре после этого Илонго завел грузовик и поехал в Сангеи-Паттани.
Вскоре они наткнулись на еще одну толпу. Рейды авиации закончились уже несколько часов назад, но люди наводнили дороги, покидая город. Многие шли пешком, несколько семей держали завязанные в простыни пожитки на плечах, мальчик толкал велосипед с большим радиоприемником на багажнике, двое мужчин тащили за собой пожилую женщину на самодельной тележке. Ближе к городу на дороге образовался затор из сигналящих машин. Заглушив двигатель грузовика, Илонго начал задавать вопросы, высунувшись из окна, он выяснил, что бомбардировка застала город врасплох, сигнала тревоги не было, никто их не предупредил. Теперь все, кто мог, направлялись в сельскую местность, чтобы переждать там беду.
Они припарковали грузовик за магазином и пошли в город, проверяя все места, куда, предположительно, могла зайти Элисон - банки были пусты, а большая часть магазинов стояла с закрытыми ставнями. Парикмахер Элисон исчез.
- Где она может быть?
- С ней всё хорошо, не волнуйся.
На обратном пути к плантации они поехали по дороге, которая вела мимо аэродрома. У ангаров валялись дымящиеся груды металла, но взлетные полосы остались нетронутыми. Они наткнулись на индийца, смотрителя, который рассказал, что, по слухам, японские бомбардировщики наводил шпион, предатель из британских войск.
- Индиец? - осторожно спросил Дину.
- Нет-нет, англичанин. Мы видели, как его арестовали.
Дину испытал одновременно и шок, и облегчение.
И лишь когда они вернулись в дом Илонго, Дину вспомнил, что собирался уехать в Пенанг. Он решил на время отложить отъезд, поскольку не мог уехать, не убедившись в том, что с Элисон всё хорошо. Он вернулся в Морнингсайд и стал ждать.
К тому времени, как на дороге появилась машина Элисон, солнце уже клонилось к закату. Дину стоял у двери и ждал. Облегчение от того, что она невредима, словно откупорило все тревоги этого дня. Он закричал, как только она вышла из родстера:
- Элисон... где ты была, черт возьми? Ты пропадала весь день...
- А что насчет тебя? - огрызнулась она. - Где ты был прошлой ночью?
- У Илонго, - вызывающе ответил он. - Я собирался уехать... в Рангун.
Она издала короткий смешок.
- Что ж, счастливого пути. Посмотрим, далеко ли ты уедешь.
- Ты о чем?
- Утром я была в Батерворте. На дорогах неразбериха. Не думаю, что ты бы уехал далеко.
- В Батерворте? Что ты делала в Батерворте?
Элисон подняла бровь и холодно произнесла:
- Не твое дело.
Она прошла мимо и поднялась по лестнице в свою спальню.
Дину несколько минут курил на крыльце, а потом последовал за ней по лестнице.
- Элисон, - он с раскаянием в голосе постучал в дверь. - Прости... Я просто волновался.
Она открыла дверь, на ней было белое сатиновое белье. Прежде чем он успел что-то сказать, она бросилась ему на шею.
- Ох, Дину...
- Элисон... Я просто обезумел... тебя не было весь день, и эта бомбардировка...
- Тебе не стоило волноваться. Со мной всё в порядке, я была далеко от бомб. Они целились в порт, а я находилась в другой части города.
- Но зачем ты вообще туда ездила? Аж до самого Батерворта? Зачем?
Она взяла его лицо ладонями и поцеловала.
- Расскажу тебе позже, - сказала она. - Давай сейчас не будем об этом. Просто порадуемся, что мы вместе и целы.
Прошло несколько часов, но Джаты один-один так и не получили приказов из штаба дивизии. Лишь после наступления темноты появился конвой грузовиков, чтобы перевезти их в другое место. Они поняли, что едут на север, но было слишком темно, чтобы разглядеть местность.
На рассвете Арджун обнаружил, что они встали лагерем на каучуковой плантации. Через несколько сотен ярдов зелень словно превращалась в плотную стену из круглых стволов с полосатой корой. Между пологом зеленой листвы над головой и ковром из опавших листьев под ногами, казалось, не было четкого света или тени. Звуки появлялись и исчезали непонятно откуда и куда, будто он проснулся и оказался в огромном лабиринте с крышей и полом из мягкой шерсти.
На утреннем инструктаже они узнали, что батальон теперь располагается поблизости от города Джитра, очень близко к северной оконечности Федеративных Штатов Малайи. Здесь полуостров сужался до тонкого перешейка, моста между Малайей и Сиамом, любой наступающей с севера армии придется протискиваться через этот перешеек, и именно здесь можно прервать ее гладкое продвижение. Джаты один-один вместе с несколькими другими батальонами сконцентрировались вдоль шоссе север-юг. Наступление японцев ожидалось именно по этой дороге. Вероятно, Джаты один-один составят первую линию обороны.
Арджун командовал третьей ротой батальона, они расположились в нескольких ярдах слева от шоссе. Харди был с четвертой ротой, на противоположной стороне дороги. По их флангам стоял Лестерширский полк с одной стороны и Четырнадцатый панджабский - с другой.
Сначала нужно было выкопать окопы, но местность оказалась обманчивой. Рыхлый суглинок было легко копать, не нелегко сохранить окоп. Почвенные воды начинали сочиться на непредсказуемой глубине. Рации стали барахлить, проблему отнесли за счет ландшафта: деревья мешали радиосигналу. Нельзя было положиться даже на связных: дезориентированные геометрическим лабиринтом плантации, они сбивались с пути.
