…Да, здесь в Берлине Игнатьев был бы надежным помощником ему, Горчакову, Игнатьев не Шувалов. От российского министра иностранных дел не укрылось, что его планы нередко становились известны Бисмарку прежде, чем он, Горчаков, с ними выступит на заседании конгресса.
Берлинский конгресс заставил Россию поступиться некоторыми статьями Сан-Стефанского договора… У Болгарии урезали южную часть Черноморского побережья. Австрия вводила войска в Боснию и Герцеговину… Англия добилась права на Кипр… Встал на пути объединения армянского народа, вернув Западную Армению под власть Турции…
Горчаков не раз вспоминал разговор с царем. Как-то Александр сказал ему:
— Овладев Карсом, Баязетом, Ардаганом и иными землями, захваченными турками, мы воссоединяем обе части Армении.
На что он, российский канцлер, ответил:
— Ежели на конгрессе нам не удастся отстоять единую Армению под российским правительством, предчувствую многие страдания народа армянского, коему суждено будет оказаться в составе Оттоманской Порты.
Что и случилось.
Подписав Берлинский трактат, Горчаков заметил Шувалову и Убри:
— Султан не простит Лондону Кипра, а Вене — Боснии и Герцеговины.
— Ваше сиятельство, — сказал Убри, — Бисмарк заявил корреспонденту газеты «Таймс», что дал миру сколько возможно и содействовал его сохранению.
На губах Горчакова скользнула ироническая усмешка:
— Германский рейхсканцлер такой же миротворец, как факельщик у стога сена…
В Санкт-Петербурге российскую делегацию встретили граф Игнатьев и Жомини. Настроение у Горчакова мрачное. Игнатьев обронил со вздохом:
— Могу констатировать, ваше сиятельство, Берлинский договор сделан под австро-английским соусом.
Канцлер остановился, посмотрел на Игнатьева, затем перевел глаза на Жомини:
— Господа, начинается новый виток в восточном вопросе. С сожалением оставляю его своим преемникам.
Еще не просохли чернила под Берлинским трактатом и не выветрился едкий запах табака из зала заседаний конгресса, а из Дунайской армии в Санкт-Петербург был отозван генерал Гурко.
Отъезжал в неведении, какое назначение его ожидает. Всякое предполагал, пока ехал. Больше всего склонялся к мысли, что пошлют его на Кавказ, где не все еще было спокойно и мирно.
По прибытии в Санкт-Петербург явился в военное ведомство, но не внес ясности военный министр. Дмитрий Алексеевич только и сказал, что Гурко затребован в столицу самим государем.
Иосиф Владимирович и дома как следует не побыл, с сыном не успел повидаться, как был вызван во дворец к императору.
Александр Второй принял генерала немедленно, едва адъютант доложил о нем.
Когда Гурко вошел в просторный кабинет императора, государь стоял у письменного стола. Не предложив сесть, повел разговор. И был он непродолжительным и весьма доброжелательным.
— Иосиф Владимирович, — сказал Александр, — когда я предложил великому князю назначить вас командовать в Дунайской армии гвардией, вы оправдали мое доверие и под Плевной, и в преодолении зимних Балкан. И не ваша вина, что гвардия остановилась под Стамбулом. Видит Бог, я не желал этого… — Император задумался, потом снова заговорил: — Сегодня я назначаю вас помощником главнокомандующего войсками гвардии в Петербурге и Петербургского военного округа. В это время, когда зараза нигилизма и бомбизма проникла в наше общество, я вверяю вам гвардию столицы. Убежден, вы верно будете служить престолу и Отечеству.
Пожалуй, ни у кого не возникало вопроса, почему царский выбор пал на Гурко. В верности присяге и честности Иосифа Владимировича никто не сомневался. Он был твердым сторонником единства России и служил ей как в царствование Александра Второго, так и Александра Третьего.
Из Санкт-Петербурга Гурко вскоре перевели в неблагонадежную Одессу, чтобы через год на одиннадцать лет отправить генерал-губернатором Привиленского края и командующим войсками неспокойного Варшавского военного округа.
Накануне отъезда в Варшаву Иосиф Владимирович имел аудиенцию у императора; Александр Второй, напутствуя его, требовал не давать никаких послаблений польским конфедератам.
По приезде в Варшаву на встрече с дворянством генерал-губернатор категорично заявил:
— Господа, забудьте печальные дни истории, когда отдельные шляхтичи подбивали поляков на бунты. Я поставлен государем командующим войсками Варшавского военного округа и не потерплю никакого вольнодумства. Поляки должны помнить: у них одна отчизна, империя Российская. Забудьте шляхетский гонор. Честь и долг поляков служить России…
На следующий день вельможные паны выразили протест столь великорусским проявлениям генерал-губернатора. Ознакомившись с их протестом, Гурко ответил резко:
— О какой независимости они мыслят? Разве поляки имеют мало свободы? Помилуйте, шляхта имеет свои школы и гимназии, развиваются мануфактуры и купечество… Или государь запретил язык польский?..
Я требую, чтобы все славяне и здесь, и на Балканах помнили: российский солдат их защитник. Коли же запамятуют, то, не ровен час, сапог чужеземца будет топтать их славянскую землю. Дабы такого не произошло, Россия должна быть единой и неделимой.
Таким и запомнили в Польше и Литве государственного и военного деятеля Иосифа Владимировича Гурко.
Минуло одиннадцать лет…
Поезд Варшава — Вильно — Санкт-Петербург увозил Гурко в столицу Российской империи. Царь Александр Третий пожаловал его высоким чином сенатора и присвоил звание генерал-фельдмаршала.
Впредь до 1894 года, когда он ушел в отставку, генерал-фельдмаршал Гурко являлся членом Государственного Совета.
В последние годы жизни Иосиф Владимирович часто вспоминал родовое имение и сожалел, что здоровье не позволяет ему навестить милые сердцу края.
Когда его сын, генерал российской армии Василий приехал проведать отца, фельдмаршала и полководца, то услышал:
— Вся жизнь моя прошла под стягом Российской империи, и я горжусь, что служил России. Запомни, России единой и неделимой…
Тумасов Борис Евгеньевич родился на Кубани в 1926 году. В 16 лет ушел на фронт. После окончания войны закончил Ростовский-на-Дону университет, аспирантуру. Кандидат исторических наук, доцент. Автор исторических романов: «На рубежах южных» — о восстании черноморских казаков начала XVIII века; «Русь залесская» — об Иване Калите; «Лихолетье», «Землей да волей жалованы будете» — о Смутном времени на Руси; «Зори лютые» — о времени княжения Владимира Святославовича и многих других.
Писатель живет и работает в Краснодаре.
Роман «Под стягом Российской империи» печатается впервые.
1828 год
16 июля — в семье российского генерала от инфантерии Владимира Иосифовича Гурко (потомка дворянского рода белорусского происхождения Ромейко-Гурко) родился сын Иосиф Владимирович.
1846 год
Иосиф Гурко окончил Пажеский корпус, выпущен корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк.
1862–1866 годы
Состоял в свите императора флигель-адъютантом. Выполнял административные поручения по проведению крестьянской реформы.
1866–1869 годы
Командир 4-го гусарского Мариупольского полка.
1869–1874 годы
Командир лейб-гвардии Конно-гренадерского полка.
1875–1877 годы
Начальник 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.
Русско-турецкая война 1877–1878 годов.
1877 год
Июль — командуя Передовым отрядом, Гурко совершил успешный переход через Балканы и освободил значительную часть Южной Болгарии. Получил чин генерал-адъютанта. Сентябрь-октябрь — начальник кавалерии Западного отряда под Плевной.
12 октября — овладел турецким опорным пунктом Горный Дубняк.
16 октября — овладел турецким опорным пунктом Телиш, чем завершил окружение Плевны.
Ноябрь — наступлением на Этрополь-Орхание занял удобные исходные позиции в предгорьях Балкан.
Декабрь — командуя 70-тысячным отрядом, Гурко совершил переход через Балканы, считавшиеся недоступными зимой, занял Софию,
19 декабря — разбил турецкие войска под Ташкисеном.
1878 год
3–5 января — Гурко нанес поражение турецким войскам под Филиппополем и без боя занял Адрианополь. Получил чин генерала от кавалерии.
1878–1879 годы
Помощник главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа. Временный петербургский генерал-губернатор.
