Шижун боялся.
– Что ты натворил?! Разве я не велел тебе служить императору верой и правдой?
– Я так и делал, отец.
– Нет! Ты солгал ему насчет варваров. Не предупредил об опасности! Ты как разведчик, который намеренно ведет своего генерала в засаду. Это государственная измена!
– Я рассказал ему все, что мог.
– Ты солгал Сыну Неба!
– Все лгут императору! – воскликнул Шижун.
– Даже если так, это не оправдание!
– Все не так просто!
– Разумеется! Добродетель – это не просто! Честное поведение – это не просто. Это наша традиция, то, к чему нас готовит наше образование, – преодолевать сложности. Ты отвернулся от всех заповедей Конфуция.
– Не думаю.
– Значит, ты чего-то не понял. Когда Конфуция спросили, как вылечить недуги продажного правительства, что он сказал? Правильно приносите жертвы. Что это значило? Если ты неправильно ведешь себя в мелочах, то будешь ошибаться и в великих делах. Честность и правильное поведение должны начинаться с собственного дома, распространяться на всю деревню, на город, провинцию и на всю империю. Поведение императора, который ежегодно приносит великие жертвы богам, также должно быть добродетельным. Иначе вся империя сгниет. Все должно быть на своих местах. Одно слабое звено разрывает всю цепь. Вот как это понимал Конфуций. А ты отворачиваешься от всего, что я тебе передал. Ты опозорил меня и всех своих предков.
В отчаянии Шижун упал в ноги отцу:
– Прости меня, отец. Я все исправлю.
Но отец только покачал головой.
– Слишком поздно, – произнес он грустным голосом. – Слишком поздно…
– Мой дорогой Цзян, – сказал старый учитель, когда увидел лицо Шижуна с утра, – у вас такой вид, будто вы встретились с призраком.
– Я плохо спал, – ответил Шижун.
– Сходите прогуляйтесь, – предложил господин Вэнь, после того как Вон подал им завтрак. – День холодный, но красивый.
После завтрака Шижун воспользовался советом господина Вэня. Около часа он бродил по улицам Старого города. По дороге ему попался маленький храм Конфуция, и Шижун зашел туда, чтобы немного помедитировать. Он вернулся ближе к полудню.
На подходе к дому господина Вэня его перехватил Вон, который сообщил:
– Господин Вэнь получил письмо, господин Цзян. Он хочет вас видеть.
Шижун застал учителя в маленьком кабинете, где тот хранил книги. Лицо старика было серьезным.
– Какие-то новости от князя Линя? – спросил Шижун.
– Нет, – покачал Вэнь головой. – От вашей тетушки. Она прислала письмо в Гуанчжоу, но вы уже уехали.
Теперь с пугающей ясностью Шижун понял, что за новость его ждала.
– Мой отец…
– Он умер. Почти месяц назад. Упокоился с миром. Перед смертью он говорил, как сильно вас любит. Вы были ему хорошим сыном. Он вами очень гордился.
– Нет. Он мной не гордился. Больше не гордится…
– Я не понимаю…
– Прошлой ночью мне явился его призрак. Я думал, что это всего лишь сон, но это не сон. Он зол на меня. Я опозорил его и своих предков. Это он мне сказал.
– Не говорите так!
– Но это правда, учитель. Правда! И он был прав. – Шижун рухнул на колени и спрятал лицо в ладонях.
Господин Вэнь долго молчал.
– Придется ехать домой. Это ваш долг. Вы не можете служить бэйлэ или кому-то еще, пока не закончится траур [41].
– Я понимаю, – сказал Шижун.
– Возможно, это и к лучшему, – сказал господин Вэнь. – Это убережет вас от проблем.
* * *
В тихий мартовский день 1841 года от Рождества Христова Сесил Уайтпэриш стоял на набережной в Макао, глядя на корабли на рейде, и тут к нему стремительно подошел не кто иной, как капитан Эллиот, и, к его удивлению, приветствовал:
– Мой дорогой мистер Уайтпэриш, вас-то я и ищу. Мне снова нужны ваши услуги переводчика. – Эллиот сделал паузу. – Не хотите ли посетить Кантон?
– Там безопасно?
– Мы очистили реку от китайцев в Кантоне почти до самых факторий, надеюсь, скоро британская торговля возобновится.
С того январского дня, когда эскадра Эллиота во главе с железной «Немезидой» разгромила китайские форты, британцы и дальше продвигались вверх по Жемчужной реке. Бэйлэ призвал к перемирию, но вскоре стало очевидно, что он просто тянет время, и Эллиот продолжил действовать. День за днем, милю за милей, британцы уничтожали все батареи и гарнизоны. Китайцы несли огромные потери, а потери британцев были минимальными.
– Мы, миссионеры, выступаем в роли ваших переводчиков, капитан Эллиот, потому что преданы своей родине. Но поскольку весь этот процесс направлен на поддержку торговли опиумом, я, как человек Божий, не могу притворяться, что мне это нравится.
– И вы прекрасно знаете, – заверил его Эллиот, – что я тоже это ненавижу. Но помните, настоящая миссия правительства этим не ограничивается. Мы намерены заставить китайцев вести себя как цивилизованная страна – открыть по крайней мере пять портов, включая Кантон, для торговли, чтобы в каждом порту были британские консулы и, возможно, посол при дворе. Англичане смогут свободно жить в этих местах. И там построят христианские церкви, в том числе для китайцев. Ваши желания и мои совпадают.
– Это конечная цель, но средство ее достижения – торговля опиумом.
– Боюсь, что так.
– Думаю, я должен служить правительству, – сказал Уайтпэриш, – но надеюсь, что меня более не попросят об этом. – Он вздохнул. – Я сожалею, когда кого-то лишают жизни, – произнес он с грустью.
– И я, – кивнул Эллиот. – Мне было особенно грустно, когда доблестного старого адмирала Гуаня убили во время штурма одного из фортов. Но такова война. – Он сделал паузу. – Есть еще одна жертва. Бэйлэ потерял доверие императора.
– Понижен в должности?
– Два дня назад его увезли в Пекин в кандалах, приговорив к смертной казни. Видимо, Линь провожал его. Вот такая ирония.
– И как это повлияет на переговоры?
– Очевидно, бэйлэ пообещал нам Гонконг без согласования с императором или властями. Но мы оккупировали остров и, разумеется, не вернем. А еще он пообещал шесть миллионов долларов за конфискованный опиум, тоже, вероятно, не имея на то полномочий. Но можете быть уверены, мы заставим китайцев выплатить нам эти деньги.
– Значит, конфликт еще не исчерпан.
– Не совсем. И здесь, мой дорогой мистер Уайтпэриш, вы нужны правительству ее величества. Я отправляюсь в секретную экспедицию. У меня есть хороший штурман. Вы с ним уже знакомы. Это парень по имени Ньо. Тот, что предоставил нам сведения об артиллерийских батареях, точные сведения, прошу заметить. Теперь мне нужен переводчик.
– Понятно.
– Может быть, придется вступить в бой, но беспокоиться не о чем. – Он улыбнулся. – Мы поплывем на «Немезиде».
Они вошли в огромную сеть каналов, лежащих к западу от залива, в край илистых равнин, который простирался, на сколько хватало глаз. «Немезида», перевозившая, кроме собственной команды, еще и целый отряд морских пехотинцев и буксирующая пару баркасов, с пыхтением продвигалась на север по водной глади. Время от времени канал начинал разветвляться, но их штурман не колебался.
– Возможно, Ньо и мошенник, – заметил Эллиот, – но он знает эти водные пути как свои пять пальцев.
– Такое впечатление, что это пустошь, – сказал Уайтпэриш.
– Если
