не знал. Внутри его ждало душераздирающее зрелище. В одном углу жались друг к другу пленники, человек двенадцать. По крайней мере, они будут жить. Но все остальное пространство было усеяно чем-то гораздо хуже трупов.
Пушечные ядра и разрывные снаряды сделали свое дело. Равно как и рукопашный бой. Он видел вокруг части тела – здесь кисть, там плечо или нога – разорванных на куски людей. На земле корчились еще живые китайцы с зияющими ранами, у некоторых внутренности торчали наружу, кто-то еще кричал, другие уже погружались в безмолвие. Большинство из них были полуобнаженными, а среди скрюченных фигур спокойно расхаживали лейтенант с пистолетом и грузный усатый сержант с абордажной саблей. Некоторые из раненых, по их мнению, могли еще выжить; тех, чье состояние выглядело безнадежным и чья агония была невыносима, они убивали на месте, руководствуясь обычной порядочностью. Уайтпэриш умом понимал это, но никогда не видел подобных ужасов. Ясно, что скоро к этой страшной картине добавится отвратительный запах, и Уайтпэриш не стал этого дожидаться.
Однажды, когда Сесил был мальчиком, ему повстречался участник великой битвы при Ватерлоо. В ответ на вопрос, что он чувствовал, когда битва закончилась, тот человек только покачал головой. А потом добавил, что не может говорить об этом. Теперь Уайтпэриш понимал почему.
У него возникла мысль: не пойти ли ему утешить умирающих? Но какое утешение он мог дать тем, кто даже не знал истинного и христианского Бога?
Вместо этого он, пошатываясь, снова выбрался из форта. Оказавшись снаружи, он согнулся пополам, и его вырвало.
Там на него натолкнулся лейтенант:
– Простите, что вам пришлось это лицезреть, сэр. Мы не хотим оставлять их в таком состоянии, ну, вы понимаете.
– Да, понимаю.
– Они всего лишь язычники, не так ли, сэр? Полагаю, это послужит вам утешением.
Вернувшись на «Немезиду», Сесил Уайтпэриш стоял, склонив голову.
– Это моя вина, – сказал он Эллиоту.
– Я бы не позволил вам идти туда, – твердо возразил Эллиот. – Кроме того, когда они в итоге получили сообщение, то все равно его проигнорировали.
– Господи, прости меня! – произнес бедный Уайтпэриш.
Час спустя, когда «Немезида» продолжила свой путь на север через болота, Уайтпэриш, все еще погруженный в мрачные размышления, с удивлением услышал, как к нему обратился их китайский штурман, внимательно наблюдавший за ним.
– Вы святой человек, – сказал Ньо.
– Наверное, – промямлил Уайтпэриш без особой уверенности.
– Я знаю, что британцы поклоняются Богу, но на этом все. Какой он, ваш Бог?
Пару минут Уайтпэриш молчал. На самом деле ему не хотелось говорить. Он не чувствовал себя достойным отвечать на такой вопрос, но это было его долгом. В конце концов, как миссионер, он должен был это сделать. И тогда Уайтпэриш поведал молодому китайскому контрабандисту об основах христианской веры и благодаря этому почувствовал себя чуть лучше. Ньо, казалось, проявил интерес и стал расспрашивать дальше, тогда Уайтпэриш углубился в подробности. Возможно, благодарный за то, что может избавиться от ощущения провала, он поймал себя на мысли, что рассказывает Ньо все, что знает, о своем любящем Господе.
Когда Уайтпэриш наконец завершил рассказ, Ньо на какое-то время задумался, а потом спросил:
– А у этого вашего Иисуса были братья-сестры?
– Некоторые считают, что были, другие говорят, что нет.
– Иисус был Сыном Неба? Как император?
– Его отец – Царь Небесный. Даже лучше.
– Надеюсь, – произнес Ньо и снова задумался на мгновение. – Это он убил всех тех людей в форте?
– Нет, – твердо сказал Уайтпэриш. – Он бы не стал!
Через несколько минут Ньо снова заговорил:
– Вы хороший человек!
– Хотелось бы.
– Я думаю, так и есть.
Сесил Уайтпэриш не ответил, но задался вопросом: был ли рассказ о вере хоть сколько-нибудь адекватным? Неужели какие-то семена упали на благодатную почву? Смогут ли они однажды принести плоды?
Он не знал.
* * *
Поначалу Ньо казалось, что он доволен сложившейся ситуацией. Если что-то в глубине души его и беспокоило, он не обращал внимания.
Он сам по себе, его отношение к маньчжурам не изменилось.
Ньо не хотел возвращаться к неопределенности пиратской жизни. Британцы, похоже, ему доверяли и по-прежнему готовы щедро оплачивать его услуги. А дел было превеликое множество.
К концу марта торговля опиумом снова была в полном разгаре.
Британцы вернулись в свою прибрежную факторию в Кантоне, хотя город, обнесенный стеной, оставался в руках китайцев.
Но ни британцы, ни император не собирались оставлять все как есть, а это означало, что британцам нужны были шпионы. Ньо идеально подходил на эту роль. Он не просто подслушивал, что говорят на улицах, но и подкупил двух разных слуг в ямыне [42] губернатора. Эллиот был хорошо осведомлен обо всем с учетом тех новостей, которые торговцы типа Талли Одстока получали от своих партнеров в хонгах.
Каждую неделю Ньо ходил в миссионерскую больницу рядом с факториями якобы для того, чтобы избавиться от боли в локте, с которой не удавалось справиться средствами китайской медицины, и подробно отчитывался Сесилу Уайтпэришу, а тот затем передавал сведения Эллиоту.
Закончив отчет, Ньо обычно оставался, чтобы поговорить с миссионером, которого считал хорошим человеком. Сесил рассказывал ему чудесные истории о речах Христа и явленных Им чудесах. Ньо был особенно впечатлен тем, что Сын Божий ходил по воде. Хотя в глазах закона он был просто предателем, сливающим ценные сведения иностранцу за деньги, Ньо черпал духовную пищу и утешение в этих разговорах.
– Неприятности усугубятся, – сообщил Ньо Уайтпэришу в первый же день. – Император в ярости из-за потери Гонконга. Что касается компенсации, он попросту отказывается платить. Он хочет, чтобы британцы оказались в ловушке в Кантонском заливе. И там их уничтожат.
– И как он намерен это сделать?
– Подтянуть дополнительные войска. Сразу из нескольких провинций. Они уже в пути. И командовать будет не кто-нибудь, а сам генерал Ян.
– А это еще кто?
– Герой былых войн против степных кочевников. А провинцией будет управлять один из двоюродных братьев императора.
Это означало, что императорский двор сосредоточил все свое внимание на этом регионе.
В город начали стягиваться новые войска, и вскоре Ньо доложил:
– Они выглядят полуголодными. Некоторые одеты в лохмотья. Они из далеких провинций и не знают ни слова на кантонском диалекте. Большинство даже не понимают, где они.
– А их офицеры?
– Пьют и таскаются по борделям. Появляются лишь по тем дням, когда выдают жалованье. Генералу Яну далеко за семьдесят, и он глухой как пробка.
– Еще что-нибудь?
– Ага. Он считает, что британцы используют черную магию. Раз кучка варваров смогла победить толпу китайцев, то другого объяснения быть не может.
В течение всего апреля Ньо доставлял сообщения о прибытии новых войск и пушек. Однажды в начале мая в уединенной бухте недалеко от города он увидел небольшую группу брандеров. Предположительно, их планировали использовать против британской флотилии.
К третьей неделе мая в Кантоне установилась невыносимая жара.
Торговцы в факториях, наверстывая упущенное весной время, продолжали
