Союзе коммун Северной области расстреляны: 9. Бывшие комиссары ЧК Роман Иванович Юргенсон и Густав Иоганович Менома за намерение присвоить себе деньги при обыске и бежать.
Председатель М. Урицкий. Секретарь А. Иоселевич».
Между прочим, в этом же списке под вторым пунктом значилась и фамилия Владимира Борисовича Перельцвейга, расстрел которого послужил якобы причиной гибели самого Урицкого, но об этом разговор у нас впереди…
Кто убил Володарского? За что убили его? Думается, что ясного ответа на эти вопросы уже не удастся найти никогда. Архивные документы, в том числе и дело об убийстве Володарского, которое вел Э. М. Отто, непреложно свидетельствуют лишь о том, что в этом преступлении было замешано высшее руководство ПетроЧК и что Урицкий сделал все, дабы следствие не вышло на подлинных организаторов убийства.
Наверное, я бы не решился столь категорично настаивать на причастности к убийству Володарского Моисея Соломоновича Урицкого, если бы не попалось мне среди томов дела «Каморры народной расправы» дело Алексея Фроловича Филиппова…
10
А. Ф. Филиппов личностью был весьма любопытной. Свою биографию он изложил сам на допросе 11 июля.
«Я окончил Московский университет по юридическому факультету, готовился к кафедре как получивший три золотых медали во время прохождения курса, но потом избрал путь литературно-издательский. Основал с Сытиным «Русское слово», потом купил журнал «Русское обозрение» в Москве, позже издавал «Ревельские известия» и в 1906 году газету «Кубань», за статьи которой имел 42 процесса (один год крепости), и затем «Черноморское побережье» в Новороссийске, где также привлекался к ответственности за статьи (до 82 процессов) — с осуждением- от двух месяцев до одного года четырех месяцев тюрьмы.
Приехав в 1912 году в Петроград, бедствовал без средств и потому поступил клерком в банкирскую контору Августа Зайдемана».
Очень скоро Алексей Фролович основал собственный «Банкирский дом народного труда», а также учредил товарищество, в которое, как он сказал на допросе, «вводились рабочие и где проводились принципы, проводимые ныне в жизнь большевиками».
Октябрьский переворот и, в частности, декрет об аннулировании дивидендных бумаг разорил Филиппова, но вместо того, чтобы возненавидеть большевиков, он воспылал к ним необыкновенной любовью. С помощью Луначарского сблизился с Дзержинским и предложил Феликсу Эдмундовичу свои услуги в качестве осведомителя.
«Мы сошлись с Дзержинским, — показывал Филиппов в Петроградской ЧК, — который пригласил меня помогать ему (дело было при самом основании Чрезвычайной комиссии на Гороховой, когда там было всего четверо работников). Я согласился и при этом безвозмездно, не получая платы, давал все те сведения, которые приходилось слышать в кругах промышленников, банковских и отчасти консервативных, ибо тогда боялись выступлений против революции со стороны черносотенства…»
Очень скоро Алексей Фролович становится по-настоящему влиятельным в стране человеком. На основании его докладных записок готовится декрет о национализации банков, при участии Филиппова распродается русский торговый флот. Незадолго до ареста Филиппову было поручено «определить причины неисполнения приказа Высшего Совета по делам народного хозяйства в отношении Русско-Балтийского завода».
Насколько велико было влияние Алексея Фроловича на государственные дела, можно судить по тому, что для заслушивания его соображений по поводу того же Русско-Балтийского завода товарищ Рыков собирал экстренное заседание президиума ВСНХ.
Какие неофициальные доходы имел Алексей Фролович от своего «сердечного сочувствия большевикам», неведомо, но известно, что у него была большая квартира в Москве и огромная квартира — часть ее он сдавал шведской фирме — в Петрограде на Садовой улице. Кроме того, вопреки национализации банков продолжал работать и банк Филиппова..
Разумеется, одними только консультациями по экономическим вопросам деятельность Филиппова в ВЧК не ограничивалась. Кроме этого, а вернее главным образом, он был стукачом.
«На обязанности моей лежало чисто личное осведомление Дзержинского о настроениях в правых кругах (сведения получались либо от Л. Н. Воронова, москвича, финансиста, либо от А. А. Ханенко из Петрограда), во избежание возможных выступлений против Советской власти и ввиду того, что кадеты начали заигрывать с правыми, а эсеры готовились к выступлению».
О моральной стороне поступков Алексея Фроловича мы говорить не будем, но ума и осторожности ему было не занимать. «Сердечное сочувствие большевикам» и личное Знакомство с высшими партийными бонзами, как мы знаем, не мешало ему оставаться банкиром и участвовать в весьма прибыльной операции по изъятию у населения облигаций займа свободы. Тем не менее в коммунистическую партию Филиппов вступать не спешил.
«Я предпочитаю быть около большевиков и с ними, но не накладывая на себя партийных обязанностей…»
11
В «Каморру народной расправы» Алексей Фролович вляпался, когда в Петрограде арестовали его компаньона по коммерческой линии Александра Львовича Гарязина — директора-распорядителя технико-промышленного транспортного общества.
Тогда жена Гарязина — Ольга Михайловна отбила в Москву телеграмму: «Срочно. Арбат. Мерзляковский. 7. Филиппову. Муж арестован сегодня Гороховой два. Хлопочите через Дзержинского об освобождении. Отвечайте. Гарязина».
На телеграмме (т. 4, л. 16) приписка, сделанная рукой Филиппова:
Тов. Дзержинский! Так как я получил эту депешу, где находится Ваше имя, то не считаю возможным не показать ее Вам.
Прибавлю: думаю, что Александр Львович Гарязин, лично мне известный коммерсант, едва ли заслуживает, чтобы к нему применялись меры исключительной строгости, по его крайней несерьезности в делах.
Посему, если найдете возможность обратить внимание тов. Урицкого на эту депешу, я почувствую себя исполнившим дело перед его женой.
P. S. Гарязин в последнее время содержал контору по ликвидации фабрик и заводов и, кажется (давно я не видел его), транспортировал беженцев в Литву.
А. Филиппов.
Ходатайство составлено, как мы видим, предельно осторожно, просьба помочь Гарязину сформулирована так, чтобы у самого Филиппова оставалась возможность отстраниться от подзащитного, коли сочтут виновным, тем не менее на этот раз осторожность не помогла Алексею Фроловичу. Хотя Дзержинский и переслал телеграмму Урицкому с просьбой разобраться, Гарязина все равно расстреляли.
Филиппова же, который ходатайствовал за Александра Львовича, по просьбе Урицкого в Москве арестовали.
Но вмешательство Филиппова в ход расследования по деду «Каморры народной расправы» было лишь формальным поводом для ареста. На самом деле у Моисея Соломоновича Урицкого были гораздо более веские причины — запереть в тюрьме тайного агента Дзержинского.
21 июня, после ночного разговора по телефону с Зиновьевым, Ленин попросил Феликса Эдмундовича начать параллельное расследование убийства Володарского. Поскольку этим делом уже вовсю занимался Лашевич и одновременно с ним ПетроЧК, свое расследование Дзержинский решил провести негласно. Для этой цели в Петроград командировался Заковский (официально) и Филиппов (тайно) [102].
Подготовка доклада по делу Русско-Балтийского завода на президиуме ВСНХ задержала Филиппова в Москве, и в Петроград
