У окопов в зубы первому фрицу прикладом. Братва в рукопашной схватилась следом. Вроде час, а вроде миг фашистов в траншее укладывали.
— Связь!! — заорал Николай.
— Нет связи!!
— Тогда вперед!! И связь мне, связь!!
Вывалились из траншеи и вперед бегом — никого вокруг. В диком темпе проскочили лес, вклинились на следующий рубеж немцев с маху. Огонь из дотов остановил. Залегли.
Лупили из дотов так что голову не поднять и к ним не подползти. Десяток солдат уже на подходе сняли. А минометы сыпали и сыпали, кроша залегших.
Обойти? Если слева?
— Гранаты, дед, — бросила старику.
— Ты чего? Не дури!
— Дай!
Тот со старшим по званию спорить не стал, выдал и бросил:
— Самоубийца.
— Точно, — и ползком влево. Коли нет и ей жить не за чем. Только вот поквитается за его смерть, пару фрицев еще уложит, тогда и встретится с Николаем.
— Встретимся, Коленька. Я сейчас, сейчас родной. Чуть-чуть подожди.
Юркнула к насыпи, на спину перевернулась. Теперь гранату докинуть. Чеку рванула и размахнулась. Пули в нее, граната точно в прорезь. И обратно по насыпи распласталась, пуля только по щеке чиркнула, красную полоску оставляя — ерунда. Грохнуло.
Лена ползком вдоль затихшего дота ко второму. Лупит там гад. «Фоккеры» в небе завыли. Жахнуло. Лена к стене прижалась, с головы пыль стряхивая. На землю упала и опять ползком. Очередью буквально в сантиметре прошило. Чушь все!
Солдаты двинулись, обтекая доты. Косило их.
Лена чеку сорвала — последняя граната. Кинула, приподнявшись, в смотровую щель целясь, но граната об угол ударилась и отлетела в сторону. Бухнуло, землей незадачливую «метательницу» обдав. Мимо чьи-то сапоги пробежали. Голову подняла — прорвались трое бойцов. Молодой, незнакомый пыльный весь лейтенант подмигнул Лене, вжавшись в стену. Чеку зубами выдрал — выглянул и сбоку в щель ее кинул. Сверху солдат гранату метнул, свесившись. Второй дот заглох.
— Вперед!!! — пронеслось.
Лена поднялась, ринулась и…ударило что-то в голову, мгновенно сил лишив. Смотрела как отцветает взрыв меж ней и тем незнакомым лейтенантом и не соображая почему она вперед идти хочет, а ее назад клонит и темно отчего-то стало. Мысль некстати мелькнула: в своем батальоне она всех лейтенантов знает, этот, откуда взялся?
Как упала, не поняла, только дышать почему-то трудно и небо не голубое — серое.
— Зацепило? Ах, ты! — склонилось над ней знакомое лицо старого солдата. — Лейтенант ранена! Сестру давайте!!
Кто-то куда-то ее оттащил. А она все вздохнуть не могла, смотрела, а видела кадрами и сложить их не могла ни в пространстве не во времени. Только одно в голове:
— Напутала что-то Мила… Жив Коля, жив…
К исходу дня одиннадцатая армия западного фронта прорвала оборону противника и углубилась местами до двадцати двух километров. На стыке с Брянским фронтом форсировала речку Фомина, преодолела главную полосу сопротивления противника. Армия два дня не выходила из боев. А впереди было еще форсирование речки Вытебеть и встреча с танковыми соединениями фашистов.
В образовавшемся на несколько часов затишье, солдаты отдыхали, ожидая кухню. Комбат метался, требуя связи, ждал подкрепление бойцами и боезапасом. С патронами было ахово, развед данных никаких. Что там, куда, чего — ничего не понятно.
— Разведчиков давай, быстро! — бросил Михаилу. Тот яблоко ему в руку сунул:
— Перекусите, — и помчался по пролеску в поисках развед отделения.
Николай рожу обтер сел у березы, глядя на Грызова:
— Списки пока составь.
— Боезапас нужен, комбат. Некоторые под чистую отстрелялись. Опять с прикладами и голыми руками?
— Не ной, Федя! Весь батальон без патронов.
Семеновский прибежал:
— Пришли машины, кухня подошла, — сообщил задыхаясь.
Санин вскочил:
— Давай капитан, поднимай бойцов. Укомплектовывай под завязку, кормить и вперед! Час на все!
— Есть! — рванул к своим.
Семеновский руками в колени уперся, дух переводя:
— Связь наладили.
— Где?!
— Там, в балке.
Санин туда, а по связи одно: приказ наступать.
— Вперед, майор!
— Комплектуемся…
— Подкрепление подойдет.
А толку? Танкисты отстали, артиллеристов не видно и в помине.
— Приказ понял.
— Час на передышку и выступаете!
— Есть!
Выругался и осел, глянув на незнакомого связиста, молоденького, лопоухого паренька. Папиросы достал, закурил:
— Ты кто? Откуда? Почему не знаю?
— Рядовой Петренко, — вытянулся. — Так послали, товарищ майор. А мое дело приказ выполнять.
— Лейтенант Осипова где?
— Так пропала, — развел руками.
Семеновский в балку сполз, уставился на Санина вопросительно:
— Через час выходим, — сообщил тот. — Слышал, Осипова пропала.
— Слышал. Клава теперь за нее. Здесь где-то бегает. Укомплектовали вон желторотиками, — кивнул на парня.
— Да нам бы хоть таких. Что по потерям?
— Еще что-нибудь спроси.
— "Здорово"! Мишка где?! Разведка?!
— Да тут, тут! — раздалось из темноты — Белозерцев у березы вверху встал. Напротив майора разведчики потрепанные, как все в бригаде.
— Замятин где? — оглядел их сумрачные лица.
— Ранен. Кузнецов убит, — ответил за всех Григорий.
— Ладно, — поджал губы мужчина: о потерях потом. Кивнул Васнецову. — Примешь командование.
— Уже.
— Хорошо. Нужны данные, хоть какие и быстро. Через час опять выступаем, а я ни хрена не знаю, что там у холмов и за ними. Задачу понял?
— По времени можем не успеть.
— А ты постарайся Гриша, очень тебя прошу!
Тот помолчал, как-то странно поглядывая на комбата и, кивнул:
— Сделаем товарищ майор.
— Под свои пули не попадите, если не успеваете.
— Понял, — и к карману потянулся. Вытащил документы и часть гимнастерки, погрел в ладонях, не решаясь передать, и все же протянул: неправильно при себе оставлять. Они могут не вернуться, а значит с ними и документы Лены пропадут. Неправильно это. Вообще все неправильно. Жалко девушку и майора жалко.
— Эх, — вздохнул Чаров. Бойцы развернулись и пошли в темноту.
— Тошно, — заметил Роман.
— Ему хуже, — буркнул Григорий, кивнув в сторону Санина.
— Что это? — скривился политрук, разглядывая тряпку в засохших вкраплениях человеческой плоти, бурую от крови, обугленную у кармана.
Николай ему ее отдал, поморщившись: накрыло видно кого-то конкретно, так что только клочки полетели.
Книжку открыл, разлепляя ссохшиеся кровью листы. Уставился на фото и… оглох, ослеп. Выронил документы, зашатался, оглядываясь: куда-то надо, но куда? Душно, — рванул ворот гимнастерки. Губы побелели, лицо серым сделалось. Закружил с совершенно безумным взглядом: Лену искал, а ее нет…
Мишка спрыгнул вниз, заметив, что с майором не хорошо, но был отодвинут Семеновским. Майор подобрал книжечки, открыл, глянул и снизу вверх уставился на Санина: звиздец…
— Водки найди, — бросил Мишке и за комбатом.
А тот идет куда-то и оглядывается, шатается, запинается, чувство, что ноги не несут.
И вдруг осел и дико закричал, впившись пальцами в траву.
Все в округе притихли — жутко сделалось, показалось не человек — зверь раненный кричит.
Грызов явился, глянул на Санина и уставился на Семеновского: что за?…
А тому без него муторно, и что делать — иди пойми.
Белозерцев фляжку ему в руку сунул и на комбата кивнул: ему, как просил. Мужчина перед ним присел, фляжку в руку вложил:
— Выпей Коля. Выпей!
Николай уставился на Владимира, а кто перед ним не соображает.
— Выпей! — процедил, к губам поднес. Майор автоматически хлебнул и свернуло, скрутило, лицо судорогой исказило: больно от горя, и так, словно его разорвало. Лучше бы его…
Фляжку выронил, губы оттер и сидит стеклянными глазами в землю смотрит: пусто, тихо и больно до одури, до пелены перед глазами. И не понял, что слеза покатились…
Грызов хмурился, вопросительно на Мишку глядя. Тот плечами пожал и на политрука кивнул: я не в курсе, а он да.
Семеновский фляжку подобрал, выпрямился, сам из нее хлебнул. Рукав к носу прижал, отдышался и капитану отдал:
— Помяни, — прошептал.
"Кого?" — застыл в глазах Федора вопрос.
— Жену, — бросил, кивнув на комбата и, отошел, сел на траву, закурил. Санина лучше сейчас не трогать, а вот в бой пойдут присматривать. Не иначе смерти будет искать.
Мишка и Федор рядом сели, смотрят на майора, а тот как замерз.
— Как же? — спросил Белозерцев.
— Прямое попадание.
Грызов из фляжки водки хлебнул и ощерился:
— Сука война… Сука!
Николай будто сам умер, ничего не чувствовал и отупел — понять ничего не мог. Леночка? Да нет же… Леночка?… Ведь он все сделал, чтобы она не попала в бой.
