– Слово «Тайкун» так уже употреблялось нами при переписке с Россией и Голландией, – сказал «беглый каторжник» с таким видом, словно окончательно успокаивал Адамса. Тем более что и он, и Исава, и его лейтенант-губернатор, и все члены делегации, кроме молчаливого представителя безопасности, уже не раз клялись, что никогда еще не было, чтобы император подписывал... И что сиогун никогда не подписывал. Но сейчас уверяли, что все будет, как он просит. И при этом будет так, как много раз было при переписке с Кореей, Голландией и Россией.
А почему не с Китаем? Про Китай не помянули. Да потому, что китайцы дозволяли всем писать к своему двору только как от низших к высшему. Народу в Пекине внушается, что Китаю принадлежит весь мир, что все земли управляются из Китая, из Китая все изделия, книги, бумага и все, что на ней напечатано, все короли мира и даже английская королева Виктория могут обращаться к китайскому императору как вассалы и по сути дела таковыми являются. Кроме посла Боуринга в Гонконге, который готовится бомбардировать китайские порты.
Япония, без сомнения, считается низшей и зависимой от Китая. Монарх Японии упоминается в переписке с Китаем только как подчиненный, зависимый от китайского богдыхана, почти как его должник. Хотя японцы читают не так, и смысл получается другой. Рассказывают, что один китайский император своему любимцу сыну подарил все территории на север от Китая, без ограничения и конца, как бы и Канаду, и Сибирь, и все, что там дальше за ними, и все неоткрытые земли, еще тогда неизвестные.
С китайцами еще будут дела похуже, чем тут. Они еще докажут, что и Америку всю император давно уже подарил своему сыну вместе с индейцами и что настанет пора воспоминаний...
Так думал на официальном заседании с японскими дипломатами посол Адамс, не слушая японцев, которые надоели ему переливанием из пустого в порожнее.
Вдруг Адамс встал и грубо пригрозил войной.
Японцы поняли, что он не уступит. Теперь опасно, и следовало поступить, как он, Адамс, говорил, требуя очень укоряюще. За ним почувствовались сила и ум Америки. Перри проще, он очень властный, всегда показывает силу и пугает. Это очень приятно вспомнить. Силу власти показывал не очень умный человек, и было заметно, что он просто хочет напугать.
Адамс другой человек, обычно приветливый, спокойный; не стараясь пугать, он приводит те же доводы, что война может начаться.
– Пора вам самим понимать, господа!
Японские уполномоченные упирались и сопротивлялись, но в глубине души каждому было приятно, что американский посол так старается и в общем-то понемногу вытягивает всех их из надоевших старых обычаев, как из лужи, и каждому хотелось знать, что дальше, хотя любопытства не обнаруживалось.
На «Поухатане» был назначен прием и, как советовал Путятин, приглашены Кавадзи и Тсутсуй.
– У дайри есть ли печать? – спросил Адамс у Кавадзи, принимая его и Тсутсуя в своей библиотеке.
Кавадзи в белоснежной манишке. Некоторое время подумал, должен ли он отвечать; важный и модный, собрав в складки лоб, он слушал, слегка опершись на тяжелый веер, как на скипетр.
– Да, есть, – ответил он.
Ответ возвысил необычайно его значение в глазах американцев.
Гончаров когда-то сказал Кавадзи: «Буду всегда ждать, что ваше имя, Саэмон, окажется в числе творцов новой Японии».
– Япония очень древняя страна, – сказал старичок Тсутсуй, – и у нас созданы сложные и многочисленные... традиции... которых японцы любят придерживаться... Это очень трудно понять западным людям и требует много сил и времени...
– Я достаточно стар, – ответил Адамс, – и все понимаю.
– Вы знаете, я очень рад этому. Я тоже стар, – ответил Тсутсуй. – Я согласен с вами вполне. И чем старше человек, тем опытней. Должен заметить, что я старше по возрасту, чем Соединенные Штаты Америки...
При виде ошеломленного посла Америки, не ожидавшего такой похвалы, старик ласково и нежно улыбнулся, и глаза его потонули в морщинках.
Тсутсуй добавил, что совсем недавно он читал о реке Волге и что Волга настоящая русская река, как Миссисипи – настоящая американская река, и воды этих рек привычны народам России и Америки. И он похвалил русский широкий и великодушный народ на Волге и пожелал, чтобы он там плавал счастливо у себя на родине.
– Это уже очень чудесно! – добавил он.
Адамс заговорил. Он стал терпеливо и подробно излагать суть дела и всю его историю.
– Мы всенижайше обращаемся к вам, – продолжал Адамс.
Он излагал свое дело и все доводы. Он говорил долго, твердо и горячо, и в тоне его слышалось полное уважение к Кавадзи, последняя надежда, и это было очень трогательно. Но Кавадзи понимал, что лук у них натянут до предела и что если сейчас все окажется напрасным, тщетным, то больше у них уже не будет надежды, не останется также терпения. Теперь очевидно, сколько запасов сил у Америки.
Кавадзи долго слушал и не вступал в разговор, даже когда Адамс умолкал и как бы оставлял ему возможность ответить.
Адамс, конечно, сильный человек. Он не раздражался в ответ на это молчание, а твердо говорил опять и опять, находя новые доводы. Наконец он окончательно стих, и все подавленно молчали, как бы чувствуя, что вся затея напрасна, что и этот благородный японец бессилен переступить варварские предрассудки, что рекомендации Путятина бессмысленны.
– Вы хотите, чтобы на договоре была подпись и печать шегуна? – вдруг резко спросил Кавадзи, кладя руку с выдвинутым локтем на колено и наклоняясь быстро всем телом к Адамсу, как бы делая выпад в сабельном бою.
– Да, мы этого просим нижайше... Это... – И Адамс опять заговорил. – Пожалуйста, гавану! – между прочим предложил он японцу коробку сигар.
– Или вы хотите, чтобы была подпись и печать дайри? – спросил Кавадзи, беря сигару, держа ее уверенно в пальцах и делая еще один энергичный выпад.
– Да, но если это нельзя... то... получить подпись шегуна... – Адамс энергично повторил о возможных пояснениях.
Снова наступило тягостное молчание.
– Но договор Японии и Америки уже ратифицирован, – сказал Кавадзи.
– Да! Но...
Кавадзи опять все выслушал.
– И на договоре имеются подписи, а также печати. Печать дайри, императора Японии... также подпись шегуна.
Все стихли.
– Все же нижайше осмелюсь спросить: являются ли в этом случае подписи личными?
– Да, поставлены личные подписи.
– Завтра состоится ли ратификация?
– Да, если все так, то мы благодарны вам и привезем ратификацию.
Кавадзи обвел послов Америки холодным, но благожелательным взглядом, как бы говоря: «Слушаем вас со всем вниманием и вежливостью. Теперь я видел, как вы беспокоились. Вы беспокоились сегодня совершенно так же, как беспокоилась Япония, когда в залив Эдо два года семь месяцев и три дня тому назад вошла эскадра Перри. Спасибо вам. Но нет оснований для ваших беспокойств, как не было оснований у японцев, когда они еще не поняли, что миссия Перри дружеская».
– Но почему же так отказывались послы и губернатор?
– Это ошибка и недоразумение. Они боялись взять на себя ответственность и что-то утверждать. Подписи на договоре не зависят от объяснений и мнений уполномоченных, и это является очевидным само собой, когда это видно на документе. Уполномоченные не смели рассуждать ни о чем подобном заранее.
Дальнейший разговор был бессмысленным. Это чудо или удивительный обман! В состоянии шока все американцы.
«И такими они пока еще останутся!» – подумал Кавадзи.
В честь Кавадзи и послов дан был американцами праздник. Но печать полного недоумения, так не свойственного уверенным западным людям, не сходила с их лиц. Адамс, Мак-Клуни и все, кто знал о сути дела, отличались от тех, кто ничего не знал.
На другой день в храме состоялся обмен ратификациями.
Тщательно были рассмотрены все подписи и печати. Японцы задали богатый обед. Но потом на корабле у Адамса собрались миссионеры, японец, ставший американцем, знатоки китайского, Лобшейд и все дипломаты и до утра изучали все и спорили. Это подозрительно! Действительно, как объяснили японцы, кроме печатей членов горочью были поставлены еще две какие-то? Почему же они упорствовали? Зачем?
Как их проверишь? В Японии пока еще нет купленных Америкой журналистов, нет и парламента. Они могли и обмануть... Что это за закорючки? Господи, в чем же дело?
Тревога была написана на каждом лице.
Вызвать свидетелей? Обязать дать особые расписки от имени власти, что эти подписи действительны? Но тогда действительны ли будут подписи властей? Законны ли их подписи? Не подпишут ля они ложного свидетельства? Какое ужасное сомнение! Можно сойти с ума. Или же? Или этот Кавадзи – гений! Тогда и совет Путятина ценен. Викинг. Могучий человек!
– Господа! – заявил Адамс. – Довольно сомнений! Все произведено должным образом. Наши требований удовлетворены. Я поздравляю всех вас, господа. Все вы представлены мной к награде. Благодарю наш доблестный экипаж.
