— Да, это так.
— И любовница царя, моего мужа.
— Тише, милая царица! Прислужницы часто подслушивают.
— Ах, Седа, к чему эти предосторожности?.. Мое горе и без того известно всем!
— Нет еще, царица, еще нет…
— Хорошо, рассказывай, что сказал затем князь.
— Он сказал, что царевич любит эту девушку.
— Это я уже слышала. А ты не спросила, как началась эта злосчастная любовь?
— Как же, спросила; и он рассказал мне следующее. Еще до смерти князя Геворга царевич Ашот был заложником у Апшина. Начальник евнухов, убивший родоначальника севордцев, был близким человеком царю Смбату. Царь, узнав о смерти князя Геворга, написал обвинительную грамоту, требуя кары за его убийство. Начальник евнухов, чтобы смягчить сердце царя, тайно от Апшина освободил царевича Ашота вместе с несколькими армянками княжеских фамилий и отправил их к царю. Смбат, конечно, выразил ему свою благодарность, а царевича Ашота отправил в Утик, чтоб утешить вдовую княгиню севордскую. Вот тут-то молодой Ашот и встретил прекрасную севордскую княжну.
— И влюбился в нее?
— Да. В доказательство этой любви князь Марзпетуни привел один случай, достойный внимания.
— Какой же именно?
— Когда, по приказу Юсуфа, тиран Гагик Арцруни со своими и арабскими войсками напал на царя Смбата, чтобы взять в плен и убить его, царь поставил во главе войск своих сыновей Мушега и Ашота и послал их против Гагика. Братья, встретив тирана, вначале разбили арабов, но в конце боя отряд севордцев, которыми командовал Ашот, изменил своему начальнику, оставив поле битвы. Армянское войско потерпело поражение, а Мушег, сражавшийся, как лев, попал в руки врагов. Но даже эта измена не охладила Ашота к севордцам. Он вместе с ними вернулся в Утик, несмотря на то, что брат его был пленником в Двине.
— Как давно началось мое несчастье…
— Я же говорила, что корни твоих невзгод скрыты в прошлом.
— А потом? Почему же потом Ашот оставил севордскую княжну и женился на мне?
— Государственные расчеты, моя царица! Этого брака требовали интересы царства. Ашот оказался один против сильных врагов. Саак Севада со своим гардманским войском был выгодным союзником.
— И дочь Севада была принесена в жертву…
— На то божья воля…
— Какая там божья воля? Не бог, а ты, Седа, причина моего горя!
— Я? Что ты сказала, царица? Я причина твоих несчастий?! О, не говори так! Твои слова — проклятье для меня! — взволнованно воскликнула Седа.
— Да, Седа, ты сделала меня несчастной! Если бы ты сейчас же рассказала обо всем моему отцу, он не стал бы жертвовать своей дочерью во имя интересов Ашота.
Седа многозначительно посмотрела на царицу и ничего не ответила.
— Разве я не права?
Кормилица молчала.
— Почему ты не отвечаешь?
— Моя вина гораздо тяжелее, чем ты думаешь.
— Что ты еще сделала?
— Я не сдержала слова, данного князю Марзпетуни, и в тот же день, как он покинул нашу крепость, сообщила обо всем твоему отцу. Я не могла молчать. Речь шла о твоей судьбе.
— Что же отец?
— Рассмеялся. Особенно когда я заговорила о том, что замужество с Ашотом сделает тебя несчастной.
— Почему же он рассмеялся?
— Он сказал, что молодые люди имеют до женитьбы тысячи связей, которые порываются после законного брака. Любовь царевича — случайность и вызвана жалостью, которую он почувствовал, увидев севордскую княжну, одетую в траур в дни горя. «Любовь часто рождается там, — сказал он, — где живет сострадание. Придет время, царевич займется государственными делами и забудет княжну. Я же, — продолжал он, — постараюсь направить события так, как мне этого хочется».
— И что он сделал?
— Немедленно поехал в Утик и уговорил вдову князя Геворга выдать свою дочь за достойного человека, который мог бы управлять их владениями, так как княжна была единственной наследницей Геворга.
— Ну, а дальше?
— Княгиня приняла с благодарностью его совет. Мало того, она попросила князя Севада, чтобы он сам устроил этот брак… И князь Севада, не теряя времени, уговорил тайского сепуха Цлик-Амрама жениться на княжне.
— И эта девушка могла променять такого героя, как царевич, на Цлик-Амрама? Я начинаю презирать моего супруга, когда подумаю, что он способен любить такую женщину.
— Не суди поспешно, царица! Не каждая княжеская дочь растет так вольно, как гардманская княжна, которой дано было даже право выбирать себе жениха. К тому же сепух Амрам не был простым человеком. По храбрости, красоте и богатству он не уступал самым могущественным князьям. Но если бы даже севордская княжна любила царевича как безумная, то ведь князь Севада своей искусной и убедительной речью мог охладеть ее пламенное чувство.
— Настоящую любовь нельзя охладить. Женщина, полюбившая Ашота, не может забыть его. Вероятно, эту девушку довели до отчаяния, уверяя, что брак ее с царевичем невозможен.
— Может быть.
— Вот почему их любовь продолжается, несмотря на то, что оба они связали себя брачными узами.
— Может быть.
— Саак Севада собственной рукой разрушил свой дом, недаром говорит пророк: «Тот, кто роет яму для ближнего, сам в нее попадет».
— Да, конец оказался таким… Но кто мог предвидеть?
— Ах, Седа, если бы ты вовремя открыла мне эту тайну…
— Царица, а мое обещание? Разве я могла его нарушить?
— Ты нарушила ведь его, сообщив тайну отцу.
— Это другое дело. Он мужчина и человек дальновидный.
— Где же его дальновидность? Ты сама видишь, чем это кончилось…
— Мы, женщины, очень забывчивы. Небольшие горести настоящего заставляют нас забывать радости прошлого. Князь Севада уготовил для своей дочери большую славу, и ты этой славой насладилась, моя царица.
— И все же настоящее затмило для меня все хорошее.
— Справедливость требует, чтобы мы смягчали наши горести воспоминаниями о радостях прошлого.
— Где они, Седа, эти радостные воспоминания? В моей брачной жизни я не видела счастья.
Седа загадочно улыбнулась.
— Ты смеешься, Седа? Попробуй напомнить мне о нем. Быть может, тогда я забуду свою тоску.
— О, для этого потребуется много времени! Раньше отдохни.
— Нет, говори… Твои рассказы успокаивают меня. Этой ночью сон не коснется моих глаз. Рассказывай, я слушаю. — Сказав это, Саакануйш легла, облокотившись обнаженной рукой о подушки. Седа накрыла ее тонким покрывалом.
— Итак, ты забыла все, моя дорогая повелительница? Если позволишь, я тебе кое-что напомню.
— Говори.
— Ты помнишь день, когда ты вернулась с княгиней из Хачена?
— Помню. Это было вскоре после того, как князь Марзпетуни покинул крепость.
— И я рассказала тебе все, что произошло в Гардмане.
— Да, и я очень жалела, что не застала царевича.
— А помнишь, как мои рассказы о нем заинтересовали тебя?..
— Помню.
— Как раз в этот день прибыл гонец из Багреванда. Гонец сообщил, что Юсуф, узнав об удачном походе Ашота, отступил в Атрпатакан. Царевич же, дойдя до Багреванда, вступил в жаркий бой с остатками полчищ Юсуфа и окончательно их разбил. Со старших князей он содрал кожу, сделал чучела и вывесил их на башнях крепостей. Это была его первая месть убийцам отца. Весть об этом навела ужас на арабов.
— Помню, как это нас всех воодушевило!.. Я наградила гонца дорогим подарком за добрую весть.
— После этого стали приходить одно за другим сообщения о том, что царевич вступил в Ширак, прошел в Гугарк, что он одерживает всюду великие победы над арабами, разбивает их войска, берет города и замки, освобождает пленных, восстанавливает разрушенные крепости.
— Рассказывали, как испугался Юсуф, услыхав о боевых подвигах царевича. Он боялся, что Ашот обратит свой меч против него.
— Да, говорили так. Но царевич предпочел сначала очистить страну от арабских насильников. Поэтому, овладев Гугарком и передав его князьям Васаку и Ашоту Гнтуни, он перешел границу Грузии, чтоб освободить Тпхис[7]. Там у арабов были сосредоточены большие силы. Грузинские племена стонали под игом арабов. Как грозный ураган, пронесся Ашот до самого Тпхиса. Арабы не устояли перед его могучей армией, которая все возрастала. Армяне разбили их и, взяв в плен арабских князей, заковали их в цепи. Освободив Тпхис, армянские войска вернулись в Утик. А там, как тебе известно, в это время восстали утикцы. Не много времени понадобилось царевичу для подавления восстания. После разгрома нескольких мятежных отрядов утикцы успокоились, в особенности когда наместником над Утиком был назначен исполин Мовсес. А разве ты забыла блестящую победу царевича в ущелье Агстева, где он с шестьюстами воинами разбил наголову последний арабский отряд? Говорят, не осталось в живых ни одного араба и некому даже было принести Юсуфу известие о нанесенном ему поражении.
