— Я думал, вы, шотландцы, самые закаленные воины Британии.
— Я только разогреваюсь, — ответил Уилл, начиная обходной маневр. — И еще надо решить, кто ты сегодня.
Гарин улыбнулся:
— Насчет тебя я уже решил. Ты сарацин.
Уилл прищурился:
— Опять? — Он поднял меч. — Отлично. Тогда ты госпитальер.
Гарин сплюнул на землю и фыркнул. Рыцари ордена Святого Иоанна Иерусалимского, основатели лечебниц для пилигримов, ожесточенно соперничали с тамплиерами. Оба воинствующих ордена состояли из благородных христиан, сражающихся за веру, но это не мешало им враждовать из-за земель, конкурировать в торговле и прочих делах.
Уилл сделал выпад. Гарин увернулся и нанес ответный удар. По голове. Пригнувшись, Уилл отбил меч.
— Стоп!
Тяжело дыша, мальчики разошлись. К ним прошагал рыцарь-наставник. Мантия внизу была заляпана грязью.
— Де Лион, ты забыл о цели поединка: не убить противника, а разоружить.
— Извините, сэр. — Гарин наклонил голову. — Удар получился неточный.
— Вот именно, — согласился рыцарь.
На месте отсутствующего глаза у него находилась потертая кожаная заплатка, но взгляд от этого не казался менее твердым.
Рявкнув: «Продолжайте!» — рыцарь вернулся к краю поля, где стояли в ряд шестнадцать мальчиков, ровесников Уилла и Гарина.
В ордене мастерству сражаться на мечах обучали далеко не всех сержантов. Многие никогда не станут рыцарями. Это будущие повара, кузнецы, портные и конюхи в многочисленных прицепториях и командорствах. Рыцарями ордена могли быть только мальчики из благородных семей, дети рыцарей. К восемнадцати годам они должны полностью подготовиться к битвам. Цикл из трех основных предметов, которым обучали в средневековой школе, так называемый тривиум — риторика, грамматика и логика, — для этих сержантов считался не главным. Единственное, что требовалось знать наизусть, — это все шестьсот пунктов устава. В итоге к пятнадцати годам мальчики умели скакать верхом во весь опор, со щитом и в доспехах, но редко кто мог написать свое имя. Уилл и Гарин были исключением.
Подняв видавший виды меч, Уилл повернулся к Гарину. Тот попробовал атаковать. Уилл увернулся от первого выпада, но с помощью серии коротких колющих ударов Гарин заставил его попятиться. Уилл отбил атаку, и они сошлись снова. Скрестив мечи, напирали друг на друга, не желая уступать ни пяди. Изо рта в воздух поднимался белый пар. От постоянного перемешивания ногами грязь превратилась в черную слизь. Издав воинственный возглас, Уилл сделал выпад. Неожиданно Гарин поскользнулся и начал падать. Уилл быстрым движением выбил у него меч и приставил острие своего к горлу. Сержанты на краю поля одобрительно зашумели.
Рыцарь-наставник утихомирил их резким взмахом руки.
— Бой похвалы недостоин. — Он посмотрел на Уилла и Гарина. — Покиньте поле.
Уилл убрал меч и подал Гарину руку. Тот поднялся и нашел свой меч. Они, в промокших рейтузах и туниках, побежали к краю поля.
Рыцарь-наставник повернулся к сержантам:
— Кемпбелл защищался слабо, хотя открытая атака де Лиона была беспорядочной и легко предсказуемой. — Он строго посмотрел на Уилла. — Не следовало прибегать к такому грубому приему, которым ты побил де Лиона. Одна сила, и никакой техники. Но по крайней мере ты использовал преимущество в территории. — Рыцарь перевел взгляд на Гарина. — А ты, де Лион, я вижу, вообще на ногах держаться не можешь. — Гарин собрался ответить, но рыцарь махнул рукой двум сержантам: — Брокарт и Джей. Займите их места.
— Твой дядя в обычном настроении, — проговорил Уилл, разминая усталые мускулы.
— Наверное, переживает насчет завтрашней встречи. — Гарин повернулся к Уиллу. — Я слышал, ты тоже там будешь.
Уилл не ответил. Достаточно ему наказаний. С утра чистил стойла, потом седла до блеска. Потом еще идти чинить паруса и снасти. Мозоли на руках не проходят.
Гарин наклонился ближе и понизил голос:
— Со мной говорить можно. Я тоже понесу дядин щит.
Уилл слабо улыбнулся.
— Извини, но Овейн строго наказал никому об этом даже не заикаться.
— Мой дядя тоже. Но сегодня утром он вспомнил о твоем предполагаемом присутствии и почему-то рассердился. — Гарин виновато посмотрел на Уилла. — Ему вроде не нравится, что тебя назначили участвовать в таком важном деле.
Уилл бросил взгляд на угрюмого рыцаря, показывающего сержантам на поле прием боя. Жак де Лион, отставной командор тамплиеров, сражался с мусульманами в битвах при Хербии и Мансуре. На первой лишился глаза от удара сабли мамлюка, а на второй погиб почти весь его отряд, три сотни братьев-рыцарей. В Нью-Темпле сержанты прозвали его Циклопом. Но это прозвище следовало произносить шепотом, потому что, по слухам, сержант, в последний раз осмелившийся произнести его открыто, теперь кормит мух в далекой деревне в шести лигах от Антиохии.
— Что бы я ни делал, твоему дяде все не нравится.
— Но мне сейчас от него тоже досталось, — пробормотал Гарин. Он принялся грызть и без того обкусанный ноготь, наблюдая, как два сержанта кружат по полю друг против друга. Гарин снова посмотрел на Уилла. — Будь поосторожнее. Он сказал, если ты еще раз нарушишь устав, тебя изгонят из ордена. Говорил очень уверенно.
Сержанты на поле наконец сошлись. Брокарт, пониже ростом, с криками отбивался от неуклюже наседающего Джея. Затем треснул его по бедру концом меча.
— По крайней мере мы сражались лучше, — сказал Уилл, когда сержанты бросили мечи и взялись бороться.
— Ты слышал мои слова?
Уилл повернул голову.
— Что?
— Я сказал, — обиженно протянул Гарин, — тебе надо взяться за ум. Поспал лишний час и теперь уже десять дней за это расплачиваешься. Мы же в последнее время почти не видимся.
— Я вовсе не проспал, а… — Уилл замолк, затем шепотом рассказал другу о посвящении в рыцари, за которым подглядывал с Саймоном.
— Ты с ума сошел! — возмутился Гарин.
— Мне хотелось увидеть.
— Ну и увидишь, когда придет время.
— Через пять лет? Ты забыл, как мы мечтали узнать о происходящем на посвящении? — Уилл сделал гримасу. — Я бы досмотрел до конца, но пришел этот длинноносый.
— А, Саймон? — недовольно спросил Гарин. — Его-то зачем с собой потащил?
— Вдвоем легче, если застукают. — Уилл посмотрел на Гарина и быстро добавил: — Я бы позвал тебя, но заранее знал твой ответ.
Гарин покачал головой, вроде бы успокоившись.
— Конечно, грех приглядывать за посвящением в рыцари, но одно дело ты, и совсем другое — присутствовавший при этом конюх.
— Но Саймон носит такую же тунику, как и мы.
Гарин вздохнул.
— Ты знаешь, о чем я говорю. Саймон — сын кожевника. А мы — сыновья тамплиеров. Он никогда не будет рыцарем.
Уилл пожал плечами:
— Но я сам благородный только наполовину. Вторая половина у меня такая же, как у любого конюха.
Гарин негромко рассмеялся.
— Это неправда.
— Почему? Мой дедушка рыцарем не был, только отец. А мать вообще дочь купца. Вот ты настоящий потомственный аристократ.
— Твой отец рыцарь, и этого достаточно, чтобы считаться благородным.
Туника Гарина чуть сползла, открыв багровый синяк ниже ключицы.
— Откуда это у тебя? — спросил Уилл, показывая на синяк.
Гарин поправил тунику.
— Это ты вчера зацепил своим мечом.
На поле Брокарт разоружил Джея, треснув мечом по запястью. Мальчик вскрикнул от боли и уронил меч. Жак отправил их в строй. Сержанты замерли. В конце занятий рыцарь-наставник наказывал худших. Самым суровым наказанием обычно было пробежать вокруг поля десять раз. Уиллу беспокоиться было нечего. Жак его, конечно, не любил, но после занятий никогда не наказывал.
Рыцарь-наставник медленно двинулся вдоль строя, оглядывая каждого. Остановился перед Гарином.
— Де Лион. Побежишь сегодня ты.
Гарин вздрогнул. На лицах сержантов отразилось недоумение. Больше всего был сбит с толку Брокарт, сражавшийся сегодня хуже нельзя.
— Сэр… — начал Гарин. Как и Уилл, он никогда прежде не получал наказаний.
— Слышал меня? — хрипло бросил Жак. — Двадцать кругов.
— Да, сэр, — пробормотал Гарин. — Спасибо.
Он вышел из строя.
— Это несправедливо, — прошептал Уилл, трогая его за руку.
Прошептал совсем тихо, но Циклоп каким-то чудом услышал.
— Кемпбелл! — Уилл вскинул голову. — Что ты сказал?
— Не понимаю, о чем вы, сэр?
Жак прищурил единственный глаз:
— Не прикидывайся. Что ты сказал де Лиону?
Уилл бросил взгляд на Гарина.
— Ничего особенного, сэр. Я только… удивился, почему вы наказали Гарина, сэр. Разве он сражался хуже всех?
— Понимаю, — спокойно произнес Жак после долгого мучительного молчания. Но именно это спокойствие и предвещало грозу. — В таком случае кто же, по-твоему, заслуживает наказания?
