Будем добрыми соседями,сказал настоятель Кускову, когда они стояли на крытой галерее миссии и глядели на розовый закат, нежно окрасивший половину неба.Сеньор Аргуэлло стар. Он прожил жизнь среди этих равнин и не знает, что слава прежней Испании невозвратима.
Последние слова он сказал смиренно. В темной длинной сутане, с грубым капюшоном, лежавшим на спине словно горб, высокий, гололобый, он сам казался отживающим прошлым. Но взгляд его был жесткий и острый, а тонкие губы слились в одну прямую черту.
Иван Александрович вернулся домой на третий день. Поездка его успокоила. Во всяком случае, губернатор теперь не будет тревожить с полгода, а за это время Баранов сумеет ответить вицерою. А может быть, министры договорятся в Мадриде. Александр Андреевич намекал об этом в своем последнем письме.
Но дома ждали неприятные новости. Ипатыч, которого Кусков оставлял своим заместителем, сообщил, что неизвестно по каким причинам сгорела в ущелье почти законченная мельница и что милях в пятидесяти на север появились американские переселенцы. Они прогнали индейцев и строят на их земле ранчо. Двоих из них видели в миссии Сан-Пабло. Сообщил об этом какой-то пастух. Он даже привез и письмо на имя Ивана Александровича.
Не иначе они спалили мельницу,сказал в заключение Ипатыч.До нашей земли подбираются.
Не снимая дорожной одежды. Кусков сразу прошел в свою горницу, разорвал пакет, запечатанный зеленым сургучом, вынул листок бумаги. Это было письмо Кончи, написанное по-русски тщательно выведенными печатными буквами.
Девушка сообщала о том, что «американос» окружают поселение русских, чтобы русские не смогли продвинуться дальше, убивают индейцев и заявляют, что разрушат Росс. «Пусть сохранит святая матерь вашу милость и всех вас, сеньор Кусков... Я совсем была бы несчастна...»
Она не писала ни о Гервасио, ни о падре Микаэле, подчинившихся во всем Джозии Уилькоку Адамсу, ни о постройке новой миссии испанцами. Русские узнают об этом сами.
Гервасио выстрелил. Индеец продолжал стоять, а затем медленно, подогнув колени, рухнул на землю. Крыло дикого голубя знак мира и переговоров выскользнуло у него из руки. Шарахнулись лошади. Не успел еще никто опомниться, как двое остальных воинов, подхватив товарища, вскочили на коней и понеслись в прерию. Лошадь убитого скакала сзади, а за ней, вздымая пыль, волочилась попона.
Секунду на стене монастыря было тихо, а потом Джозия вырвал из рук Гервасио ружье.
Дурак!сказал он резко.Теперь они устроят резню!
От оскорбления узкое смуглое лицо Гервасио покрылось пятнами. Он взмахнул рукой, словно хотел выхватить из-за пояса нож, но Джозия сунул ружье ему обратно и в раздражении прошелся по дощатому помосту, настланному над воротами.
Пепе и падре Микаэль молчали. Пене косился на Гервасио, следя за каждым его, движением, а монах перебирал четки.
Ты поступил неразумно,сказал он наконец осуждающе. Круглые бусинки-глаза, далеко запрятанные под надбровными дугами, укололи взглядом.Сеньору Джозии придется теперь расплачиваться.
Мне?
Американец круто повернулся и, нахлобучив шляпу, подошел к Микаэлю. Он еще не успокоился, верхняя губа его дергалась, голос был отрывист.
Только мне? Не думайте так, настоятель! Первое стрелял не я! Второе стрелял испанец! Третье стреляли из святой обители, и в безоружного мирного посланца!
Он плюнул далеко вниз, к подножию стены.
Вы слышали, что требовал индеец,продолжал он уже более спокойно.Он заявил, что народ его отдал землю русским и не допустит, чтобы мы занимали эти земли? Мы! Понятно вам? А где же земли испанского короля?
Гервасио двинулся вперед, порываясь ответить, но падре Микаэль задержал его рукой.
Мы продолжим спор в трапезной,заявил он сухо.Сеньормой гость. Разгони!.. указал он затем Пепе на выглядывавших изо всех дверей и окон слуг. Выстрел взбудоражил обитателей миссии.
Пепе спустился с помоста. За ним по каменной лестнице двинулись остальные. Никто не посмотрел на прерию. А там, теперь уже далеко, все еще виднелись на фоне рыжей травы и неба удалявшиеся фигуры всадников.
В трапезной, длинной, сводчатой комнате с аркой вместо дверей и двумя узкими окнами почти до самого потолка, было прохладно и полутемно. Час трапезы еще не наступил, отец- эконом погасил даже свечу у подножия дубового стенного распятия, висевшего напротив настоятельского кресла. Солнечный луч перерезывал комнату надвое, за окном звенели птицы.
Джозия и Гервасио сели по обеим сторонам стола, монах опустился в кресло. Седой и щуплый, в черной сутане с откинутым на спицу капюшоном, он напоминал члена судилища инквизиции. И, как на тайном судилище, все некоторое время молчали. Гервасио щипал свой подбородок, а Джозия откашливался.
Сеньор Джозия...сказал наконец настоятель,Вы хотели говорить там, на стене...
Джозия поднял голову.
Там хотел, а здесь нет. Американские Соединенные Области сами защитят интересы своих граждан. А вызащищайте свои... Мы, американцы, идем по пути справедливости и равенства...
Довольныпрервал его настоятель, морщась.Вы вчера просили солдат, чтобы защитить поселения вашей компании. Сегодня, я вижу, это необходимо. По нашей вине... Сколько?
Уилькок Адамс снял шляпу, положил к себе на колени. Лицо скопца впервые, казалось, стало серьезным.
Никто, ни в Калифорнии, ни в Мексике, не представляет размеров опасности, достойный падре...сказал он вдруг спокойным и ровным голосом, совершенно не похожим на прежний, крикливый.Россиямогущественная страна, а теперь, после разгрома корсиканца, особенно. С миллионом военной силы она не только сохраняет свое величие, в котором видит ее Европа и боятся турки, персы, Китай и Япония, но даже владения вашего короля здесь, в Америке, вы видите сами, не ограждены от ее страшного влияния. Индейские племена ненавидят испанцев, зато отдают русским свои земли даром, за песню. Они нашли общий язык. Вы сегодня убедились. Русские хотят захватить здесь все и сделать вас рабами. Хотите житьуничтожайте!
«А вы займете их место,подумал монах, но ничем не выдал своих мыслей.Из двух зол выбирают одно. И оно уже выбрано...»
Я дам для вашего сопровождения восемь солдат,сказал он, когда Джозия умолк. Они останутся охранять новую миссию. А завтра вызову отряд из Санта-Клара. Губернатор послал туда капитана Риего. За ним поедет Гервасио.
Гервасио, до сих пор беспокойно следивший за разговором, вскочил, узкое лицо его от волнения покрылось пятнами.
Падре реверендо!..
Настоятель остановил его.
Ты поедешь в Санта-Клара, а не с сеньором Джозией,повторил он.Твой сегодняшний выстрел может стоить не одной твоей головы.
Это мое дело! Гервасио запальчиво повысил голос.
Это дело короля!ответил Микаэль.Солдаты пойдут для устрашения, а не для ненужных эксцессов,подчеркнул он, глядя в сторону Джозии.Сядь, сын мой!
Но Гервасио схватил шляпу и быстро вышел из комнаты.
Настоятель сморщил губы, нахмурился. Несколько мгновений молчал, пересиливая гнев, а затем поднялся и сказал американцу:
Солдаты будут готовы к походу завтра. Боюсь только, чтобы они не опоздали. Сейчас я разделяю ваши опасения, сеньор... Кажется, этот мальчишка выстрелил в бочку с порохом.
Монах оказался прав. На другой день утром прискакал служитель в одной рубашке и без шляпы и сообщил, что индейцы осадили новую миссию. Слуга находился за пределами стен, и ему удалось прорваться в прерию. Индейцев было много. Если не прибудет помощь, защитникам миссии не продержаться больше суток.
Теперь Микаэль сам поставил во главе отряда Гервасио. К солдатам были присоединены десять верховых метисов и одна небольшая пушка. Если индейцы разгромят миссию, оттуда недалеко и до Сан-Пабло. Нужно во что бы то ни стало прекратить волнения в самом начале. А кроме того, в новой миссии находилась сейчас и Конча Аргуэлло, дочь губернатора Калифорнии... О помощи американцу он уже не думал.
Отряд двигался быстро, как только позволяла высокая созревшая трава. Пушку везли между двух вьючных мулов. А на третьего нагрузили мешки с картечью. Сумки с порохом и зарядами были приторочены к седлам каждого всадника. Гервасио не собирался жалеть боевые припасы.
Он ехал впереди Джозии и Пепе, часто останавливался, пропуская отряд, и хлестал отстающих мулов. Потом скакал вперед. Густая трава и кротовые норы скоро измучили его коня, но Гервасио ничего не видел. Давняя ненависть к индейцам и вчерашнее оскорбление не утихали ни на минуту, а страх за Кончу, которую видел во всех своих сумасшедших снах, заставлял его гнать отряд без передышки.
Было знойно. Солнце, казалось, распылилось в горячее марево. Сухая пыльная трава тоже была горячей, потрескалась земля. Песчаные проплешины на буграх стали белыми.
Солдаты, привыкшие к ленивой праздности, громко ругались, но утихали, как только Гервасио приближался, а некоторые из метисов умышленно отставали. Им-то незачем спешить на драку.
