– А что же это люди идут оттуда такие радостные, довольные? – удивилась Кабират.
– Им радость, а нам надо уезжать из этого села. Такая жизнь начинается, что тут пропадешь!
– Думаешь, в другом месте будет лучше?
– Пусть не лучше. Во всяком случае, меня там никто знать не будет. Можно кое-что из накопленного сберечь, к тому же в старшинах надо мной не будет того, кто еще вчера сискала досыта не ел…
Кабират удивилась еще больше, глаза выкатились, будто кто ее душил.
– О чем ты говоришь? Сберечь накопленное? Что же это получается, грабить теперь будут людей?
– Есть такой хабар. Излишек зерна, скотину лишнюю, говорят, будут отбирать. На сходе вон обещали всем голодранцам семена выдать.
– Кто обещал?
– Кто бы не обещал! – закричал Соси. Ему не хотелось говорить о том, что это был Дауд. От одного упоминания ненавистного имени бросало Соси в дрожь. – Сегодня семена, завтра лошадь, послезавтра корову! Скоро шкуру сдерут. Бродяги несчастные, передавить бы всех! А тут еще эта негодница замуж за голоштанного подалась. Я же говорил, всем длинноволосым с младенчества надо головы отрывать!
Таким разъяренным жена еще никогда не видела Соси. Только потому она довольно долго терпеливо слушала его и молчала. Но последние слова Соси словно осенили ее:
– Нечего зря болтать. Иногда и от женщин бывает польза…
– Польза, возможно, от кого и бывает, – Соси совсем вплотную подошел к жене. – Возможно. Но от тебя и от твоей дочери ее не дождешься.
– А может, и дождался бы, если бы примирился? Нечего было слушать Ази и Гарси. Достаточно и того, что ты уже из-за Ази однажды получил свое от казаков. Помнишь, когда послал их с обыском к Кайпе?…
– Нашла чего вспоминать! – вскинулся Соси.
– Все это проделки Саада, – словно не слыша его, продолжала Кабират. – И Ази он подослал, и Гарси посадил тебе на голову. А все оттого, что у самого вражда с сыновьями Беки!..
– А что бы изменилось, если бы я примирился? А? – спросил вдруг Соси.
– Неужели ты настолько глуп, чтобы не понять этого? Стоило бы тебе примириться, зять встал бы на твою сторону. А Исмаал и Дауд его родственники. Они бы, конечно, тоже не сделали плохого отцу своей снохи.
Соси выслушал ее, ничего не сказав в ответ, глянул на узкий лоб Кабират и подумал: «Неужто в моей голове нет и столько ума, сколько у нее?» Он повернулся к окну и снова задумался. Кабират вышла.
«Если бы примирился… Если бы примирился… – повторял он про себя, словно четки перебирал. – А что, если и правда попробовать примириться? Не требовать же мне обратно мужнюю жену? Женщину, брак которой уже освящен. Может, взять то, что дают, и примириться? Или совсем ничего не брать?… Какой с них калым потянешь? А коли и соберут, так ведь ни с чем останутся. Моей же дочери есть-пить надо… Нет, пожалуй, и верно, мириться надо, это смягчит их души…»
Раздумья Соси прервал вихрем вбежавший Тархан. Он глубоко дышал, глаза горели. Лоб был в поту.
– Что с тобой? – спросил Соси, пристально глядя на сына. – За тобой кто гнался?
– Нет.
– А что же тогда?
– Что, что! На улице жарко!
– Как ты разговариваешь? Не драться ли со мной собираешься?
– Вот еще!..
В комнату вернулась запыхавшаяся Кабират.
– А за тобой кто гонится? – набросился Соси и на жену.
– Да он же говорит, что Элберда сразили ударом кинжала! – закричала Кабират так, как будто это он, Соси, сразил Элберда.
– Кто его?
– Кто, кто? Твой Гарси.
Соси застыл на месте. Кончик уса задергался. С трудом спросил:
– Тяжело ранил?
– Насквозь, говорят, проткнул.
У Соси вырвался стон. Ему было бы куда легче, если бы не Гарси ударил Элберда, а совсем наоборот. Лучше мстить, чем скрываться от мести. Теперь начнется яростная вражда. Остерегаться придется и Соси, и его сыну. Он глянул на Тархана. Хорошо, что хоть сейчас парень дома.
– А Гарси не ранен? – спросил Соси. В душе у него затеплилась надежда – будь и его родич ранен, тогда, может, все обошлось бы миром.
– Нет, не ранен, – ответил Тархан.
– Как же так получилось?
– Тот не успел. Гарси напал на него сзади.
– Ты-то откуда знаешь, как он напал? – сокрушенно всплеснула руками Кабират.
– Оттого знаю, что был с ним! – не без гордости произнес ей в ответ сын.
Соси от этих слов бросило в жар.
– Да сохранит нас бог! – вырвалось у Кабират. – › Я же говорила, что от Гарси ничего хорошего не дождешься. Но кто меня слушал?…
Три дня никто не выходил со двора Соси. Три дня ворота были на засове. Пока наконец не пришел Ази. Он где-то пронюхал, что Соси хочет примириться с зятем, а Саад, зная об этом, послал Ази выведать, возможно ли такое.
– До этого ли мне сейчас! – махнул рукой Соси. – Того и гляди, помрет Элберд…
– Не бойся, не помрет, – успокоил его Ази, – рана оказалась не тяжелая. К тому же он заявил, что, кроме Гарси, никого даже пальцем не тронет.
Кабират хлопнула ладонями по своим тощим бедрам.
– Вададай, жив после того, как кинжал прошел насквозь!.. Он что, турпал?[66]
– Видимо, не судьба ему пока умереть, – проговорил Ази.
– Похоже, что так, – подтвердил Соси.
Некоторое время все молчали. И Ази тоже обдумывал, наверно, как ему начать разговор о главном. Соси заговорил первым:
– Ази, моей дочери, видно, суждено быть там…
– Где там? – удивленно глянул на него Ази.
– У того, за кого она вышла.
– Ты что, шутишь? – пожал плечами Ази.
– Какие уж тут шутки.
– Быстро же ты пошел на попятный. Тебя, видно, и ветром можно с ног сбить, – покачал головой Ази.
– Другие тоже не так уж твердо стоят на ногах. Даже Саад…
Ази, словно не слыша его, продолжал:
– Этот ветер еще не так силен, Соси. Сильный подует с другой стороны. Не простой ветер, ураганный. Он наверняка сметет большевиков и Советы. Что тогда будешь делать?
– То же, что и другие.
– Едва ли, – сказал Ази, вставая. – Может, думаешь, не прознают, что ты перешел на сторону этих бродяг?
– Ни на чью сторону я не перехожу. Такова жизнь. На чьей арбе сидишь, тому хозяину и подпевать надо.
– Ну что ж, пой вместе с сыновьями Беки.
– Понадобится, так запою.
– Смотри только не ошибись. Что, как песня покажется короткой?
Ази направился к выходу. Никто не остановил его, не предложил поужинать. Соси, вопреки обыкновению, на этот раз проводил его только до ворот и быстро вернулся в дом.
Весть о том, что Соси готов примириться с сыновьями Беки, быстро разнеслась по селу.
Исмаал с Хасаном снова послали к Соси стариков. Дело наконец сладилось.
Через два-три дня кумыки, зимовавшие в трех селах, стали разъезжаться по домам.
Семья Кайпы перешла в свой освободившийся дом. À Хусен и Эсет на первое время поселились в доме Довта.
Кайпа, глядя на то, как они хлопотали, устраивали свое жилье, и радовалась, и горевала. «Все бы хорошо, – думала она, – если бы не вражда с сурхохинцами. Ведь не простят они, что невесту у них из-под носа увели!..»
Утро выдалось ясное, ласковое. Небо – словно подсиненное полотно. Солнце стоит высоко. Горизонт опоясан кудрявыми облаками, похожими на расчесанную шерсть. Все дышит свежестью. Радостно щебечут птицы, неутомимые ласточки хлопочут вокруг своих гнезд.
Во дворе у Довта не умолкает перестук молотка по железу. Прохожие останавливаются и удивленно заглядывают: не Довт ли ожил? Но нет. Это Хусен. Не многие еще знают, что они с Эсет здесь поселились, а лучше бы и никто вовсе не знал. Спокойнее было б для них и безопасней.
Но Хусен сейчас думает о другом. Перед глазами у него поле в Витэ-балке, где он, как и многие сагопшинцы, засеял кукурузой свою долю землицы. От угодий Мазая и Мочко Хусену ничего не досталось, а вспахать много лет пустовавшие, утоптанные овцами земли Угрома в Алханчуртской долине у людей в этот год не хватило ни сил, ни времени.
Урожай в Витэ-балке обещает быть хорошим. Хусен уже ездил бороновать – кукуруза поднялась дружно. За день Хусен с Султаном пробороновали четыре десятины. Заодно со своими участками поработали и на Исмааловом. Он-то теперь возглавляет Совет в селе, не до земли ему. Прополкой позже займутся женщины – Миновси с дочкой. А боронование – дело мужское.
Хусен уже заканчивал, когда вдруг появился Гойберд.
– Вот хорошо-то, что я вас застал, – приговаривал он, вытирая войлочной шляпой пот с бритой головы. – Кайпа сказала мне, что вы здесь, я и поспешил. Проборонуй, Хусен, и мое поле. Бог возблагодарит тебя. Да не будет мой путь сюда напрасным!..
– Что говорить, Гойберд, конечно, проборонуем. Поворачивай сюда, – крикнул Хусен брату и, обернувшись к соседу, спросил: – А где твой участок?
– Клянусь богом, недалеко. Отсюда – как от нашего дома до окраины села. Ну, может, чуть побольше…
Хусен улыбнулся, но промолчал. Ему ли не знать Гой-берда.
Путь до Гойбердовой полосы оказался и впрямь неблизким. Но за разговором дошли быстро. На радостях Гойберд не знал, какие ему еще слова сказать в благодарность.
