и его спутники, которые застыли на месте, затаив дыхание, дружно выдохнули. Услышав это, Тиберий резко обернулся к ним и окинул колючим взглядом, как будто успел забыть про их существование. Впрочем, спустя мгновение, стоившее всем немалых нервов, он узнал их.
— Когда вы вернетесь в Рим, скажите Антонии, что в следующем месяце я сложу с себя консульские обязанности, — спокойно произнес он. — Это вынудит Сеяна поступить точно так же, что тотчас же лишит его неприкосновенности. Я напишу Сенату письмо, в котором изложу подробности его заговора, и потребую предать Сеяна суду. На его место я поставлю кого-то другого. Например, того же Макрона, которого Антония рекомендует в своем письме, тем более что он женат на Эннии, дочери моего хорошего друга Тразилла. Я уверен, он прекрасно справится со своими обязанностями и снимет с моих плеч часть моих забот. На него можно положиться. Он хороший человек.
— Да, на него можно положиться, принцепс, — подтвердил Палл. — Макрон — хороший человек.
Таких слов из уст управляющего Веспасиан ни разу не слышал.
— А его жена — красавица, дядя, — добавил Калигула. — Я как-то раз обедал вместе с ней в доме бабушки. Я был бы не против увидеть ее снова.
— В таком случае решено. Я приглашу его сюда, причем вместе с женой, чтобы она могла порезвиться с моим сладеньким. А теперь пойдемте, посмотрим вниз с утесов, — с этими словами Тиберий повернулся и решительно зашагал вдоль дорожки. «Рыбки» возобновили свои забавы.
В самом конце дорожки, глядя на море, стоял смуглый, седобородый человек в кожаной шапочке и долгополом черном одеянии, расшитом астрологическими знаками.
— Тразилл, друг мой! — окликнул его на греческом Тиберий, когда они подошли к краю утеса. — Скажи, благоприятное ли сейчас время для перемен? Я должен это знать, потому что перемены назрели.
Тразилл повернулся к нему лицом.
— Звезды говорят, что ты мастер перемен, принцепс, — ответил он театральным, слегка подрагивающим голосом. — Ты здесь для того, чтобы осуществить самую главную из перемен: рождение нового века. В эти дни Феникс готовится вернуться в Египет, страну, где я появился на свез, где через три года его поглотят огненные языки, после чего он возродится из собственного пепла, дав начало новому пятисотлетнему циклу. Мир станет иным, и ты, принцепс, благодаря своему величию и мудрости, проведешь империю через эти перемены.
— Значит, мне ждать еще три года, — разочарованно произнес Тиберий.
Веспасиан с тревогой посмотрел на Калигулу. Ему показалось, будто Тразилл решил нарочно увести мысли Тиберия в другую сторону.
— Вот увидишь, дядя, эти три года ожидания помогут тебе сохранить душевное спокойствие, — поспешил успокоить его Калигула. Голос его источал заботу. — Мне кажется, что достопочтенный Тразилл говорил о каких-то важных переменах, а не о тех небольших, что ты задумал сейчас.
— Разумеется, мой сладкий, — согласился Тиберий. — Если я сейчас этого не сделаю, то просто не доживу, чтобы увидеть огненную птицу. Тразилл, сверься со своими книгами.
Астролог поклонился.
— Мой ответ будет готов к утру, принцепс, — напыщенно произнес он и, бросив взгляд на Калигулу, развернулся и поспешил по тропе, ведущей к вилле.
Тиберий, явно довольный собой, опустился на каменную скамью, с которой открывался вид на узкий пролив между Капри и берегом, где высилась громада Везувия. Калигула подошел и сел и ним рядом, в то время как все остальные сгрудились у них за спиной, остерегаясь в присутствии Тиберия приближаться к отвесной скале.
Тем временем уже перевалило за полдень. Воздух стал заметно теплее, солнечные лучи, отражаясь от лазурной поверхности Тирренского моря, играли на волнах калейдоскопом сверкающих бликов, над которыми, пронзительно крича, взмывали ввысь чайки, чтобы потом парить в потоках свежего ветра.
— Как жаль, что я не могу взлететь, как они, мой сладкий, — заявил Тиберий, любуясь быстрыми птицами. — Как, должно быть, приятно парить в воздухе, глядя на мир с высоты.
Это был совсем не тот разговор, какой Веспасиан надеялся услышать.
— Да. дядя, но, наверно, нам этого не дано, — осторожно ответил Калигула, как будто он уже слышал эти слова не один десяток раз и знал, что прозвучит дальше.
Какое-то время Тиберий молча наблюдал за чайками.
— Как же я ненавижу несовершенство этого тела! — с неожиданной страстью воскликнул он. — Я повелитель целого мира, и при этом я не могу взлететь.
— Думаю, дядя, нам нужно вернуться и поиграть с рыбками. — произнес Калигула, стараясь отвлечь Тиберия от мрачных мыслей.
— Ах да, конечно, с рыбками, — ответил тот, вставая на ноги. — Но сначала мы должны попрощаться с твоим другом. — Он повернулся к Веспасиану. — Ступай, и да пребудет с тобой моя благодарность и молитвы. Клемент проводит вас в порт.
Издав вздох облегчения, все дружно склонили в поклоне головы и повернулись, чтобы идти.
— Погодите! — крикнул Тиберий. — А это еще кто такой? — он указал пальцем на Магна. — Я первый раз его вижу. Не иначе как это очередной рыбак, который тайком проник сюда. Клемент, пусть твои люди немедленно сбросят его со скалы!
— Дядя, это Магн, он друг моего друга, и он с самого начала был с нами.
— Я не разговаривал с ним и не знаю, кто он такой. Клемент, делай то, что тебе велено.
Калигула жестом приказал им молчать. Фульвий и Руфин тем временем схватили Магна за руки и вытолкнули вперед. Магн бросил на Веспасиана умоляющий взгляд и попытался вырваться. Веспасиан и его спутники с ужасом наблюдали за тем, как преторианцы подталкивают их друга к верной гибели.
— Я знал, мой сладкий, что мои ноги неслучайно привели меня сюда, — довольно проворковал Тиберий. — Обожаю видеть ужас в глазах людей в самый последний момент, перед тем как они оказываются в воздухе.
— Да, я знаю, дядя, — ответил Калигула, когда Магна подтащили почти к самому краю. — Но тебе также приятно слышать их крики. Этот же человек — храбрец. Он не кричит и не взывает о пощаде.
— Ты прав, мой сладкий. Он этого не делает.
— Зато я знаю кое-кого, кто непременно закричит.
— В таком случае мы должны сбросить его.
— Отличная идея, дядя. Клемент, вели своим людям притащить сюда жреца! — распорядился Калигула.
Клемент моментально все понял.
— Фульвий, тащи сюда жреца!
Фульвий и Руфин отпустили Магна и бегом бросились назад к вилле. Магн на трясущихся ногах остался стоять на краю бездны.
— Пока мы ждем, дядя, я попрощаюсь со своим другом. Думаю, ему и его товарищам пора. Им нужно в дорогу, чтобы как можно скорее передать Антонии твое письмо.
— Да-да, мой сладкий, — рассеянно согласился Тиберий, чье внимание было вновь приковано к чайкам. —
