Николай Бирюков - Чайка

Николай Зотович Бирюков родился 1 февраля 1912 года в семье рабочего-текстильщика в Орехово-Зуеве. Семья Бирюковых была большая, жили они тяжело, голодно. В 1919 году, когда фабрика, где работал отец Бирюкова, стала, семья переехала в «хлебородную сторону», в Поволжье, на нижне-сызранские хутора. События гражданской войны, страшнейшая засуха 1921 года прошли здесь перед глазами Николая Бирюкова. Впечатления этих лет нашли впоследствии свое отражение в романе писателя «На хуторах».

В 1922 году Бирюковы возвращаются в Орехово-Зуево, и здесь десятилетний Николай вместе с группой своих товарищей участвует в организации одного из первых в Советском Союзе пионерских отрядов. В 1925 году, в ленинский призыв, он вступает в комсомол и в том же году начинает работать на фабрике. Производственную работу он совмещает с активной комсомольской — в своей цеховой ячейке, в райкоме, в окружкоме.

В мае 1928 года, на VIII съезде ВЛКСМ, Бирюков слышал товарища Сталина. Речь вождя открыла перед ним ясную жизненную программу и, по словам самого Бирюкова, указала, «для чего надо жить и как надо жить». Призыв товарища Сталина овладевать наукой, овладевать специальными знаниями глубоко запал в сердце комсомольца, и он идет учиться — сначала на рабфак, а затем на только что открывшееся в Орехово-Зуеве строительное отделение политехникума.

Осенью 1930 года Бирюков работал на строительстве одного из корпусов Дулевского завода. Неожиданно в котлован хлынула подпочвенная вода. Необходимо было срочно ликвидировать аварию. Бирюков вошел в ледяную воду, за ним пошли комсомольцы и остальные рабочие. Вскоре после этого Бирюков слег и остался уже навсегда прикованным к постели. Виновата в этом была не столько сама болезнь, сколько врачи-преступники, принадлежавшие к подпольной троцкистско-зиновьевской организации и поставившие себе целью выводить из строя партийный и комсомольский актив. Впоследствии они были разоблачены и понесли заслуженную кару.

Нелегко было Бирюкову, привыкшему к живой, активной деятельности, примириться с таким положением, в каком он теперь оказался. Много тяжелых минут было им пережито, но здоровая комсомольская закалка взяла свое: Бирюков решил продолжать борьбу за счастье родины тем оружием, которое у него оставалось, — словом.

писал он, подводя итог всему передуманному за это время.

Стихи Бирюкова, опубликованные в те годы, показывают, что он сдержал свое слово. В 1932 году на всесоюзном конкурсе молодых поэтов ему была присуждена вторая премия за стихотворение «Побед не счесть!» Однако чем больше писал Бирюков, тем острее он чувствовал: ему не хватает знаний. И в 1936 году он поступает в литературный институт, занимаясь в то же время и в институте иностранных языков. Одновременно Бирюков пишет роман «На хуторах» Роман бил закончен в 1938 году и опубликован в журнале «Октябрь».

В годы Великой Отечественной войны Бирюков все свои творческие силы отдает делу борьбы против гитлеровских захватчиков, Он пишет рассказы и очерки о героизме и мужестве советских людей. Многие из них («Перед дыханием смерти», «Дисциплина сердца», «Русские глаза», «Песнь в лесу» и др.) получили широкое распространение.

Осенью 1942 года он начал писать роман «Чайка», посвященный светлой памяти комсомолки-партизанки Лизы Чайкиной, и хотя состояние его здоровья в это время сильно ухудшилось, все же работы он ни на один день не оставлял. Горячим желанием писателя было помочь советским людям в их героической борьбе с врагами родины. Книга вышла лишь в начале 1945 года, и все же она успела «повоевать». Среди многочисленных писем фронтовиков, благодаривших писателя за эту книгу, есть письма артиллеристов, штурмовавших Берлин, которые сообщали, что на снарядах, выпущенных ими по фашистскому логову, они писали: «За нашу Чайку!»

Роман был удостоен Сталинской премии. Он переведен на многие языки народов СССР, а также издан во всех странах народной демократии.

Летом 1945 года Бирюков приступил к работе над романом «Воды Нарына» — о строительстве Большого Ферганского канала имени Сталина. Для того чтобы написать эту книгу, ему пришлось объехать чуть ли не всю Среднюю Азию. Специальную коляску, в которой он передвигался, видели во многих городах и кишлаках Узбекистана, Казахстана, Туркмении, в Кара-Кумах. Роман был опубликован в 1949 году. В «Водах Нарына» с большой силой показана подлинная народность этой замечательной стройки, ее огромное значение для социалистического переустройства экономики, быта и культуры народов Средней Азии; показана руководящая роль коммунистической партии, поднимающей народ на решение такой великой задачи, как преобразование природы.

В 1951 году Бирюков вступил в ряды Коммунистической партии, Взволнованно следит Бирюков за жизнью страны, за новым строительством, развернувшимся на советской земле. Летом 1951 года он снова едет в творческую командировку. Писатель побывал на заводе «Красное Сормово», на Горьковском автозаводе имени Молотова, а затем на строительстве Куйбышевской гидроэлектростанции. В результате этой поездки Бирюков написал книгу очерков «На мирной земле», в которой показал массовый трудовой героизм советских людей, строителей коммунизма.

Осень 1935 года выдалась на редкость хмурая. С начала октября — пятый день кряду — над Певском ни разу не проглянуло солнце. Время едва перевалило за полдень, а от серого, низко опустившегося неба на улицах города было сумрачно. Дождь глухо стучал по крыше двухэтажного Дома Советов, мелкой рябью тревожил лужу, разлившуюся от парадного крыльца до середины улицы, капал с голых сучьев тополей. Окна райкома партии смотрели на восток — в сторону старой водокачки, видневшейся далеко на окраине, и капли дождя, разбиваясь о стекла, сползали вниз светлыми полосами.

Зимин сидел у себя в кабинете и готовился к докладу на пленуме райкома. Он был уже не молод: волосы на висках тронула седина, по крутому лбу волнисто разбегались две глубокие морщины; у задумчивых, слегка прищуренных глаз собрались черточки — сетчатые и тонкие, как паутина.

За дверью послышался шум, потом — голос технического секретаря:

— Сказано ведь — сегодня никого не принимает.

— А меня примет!

Дверь в кабинет стремительно распахнулась, и Зимин увидел на пороге белокурую девушку, вырывавшуюся из рук технического секретаря.

— Да отцепись ты, ради бога! Чего я тебе… на мозоль, что ли, наступила?

Зимин с досадой дал знак оставить девушку в покое.

Она переступила порог и сердито захлопнула дверь перед самым носом обескураженного технического секретаря. С башмаков, которые она держала в руке, и с подола платья капало на пол. Босые ноги были красны и забрызганы грязью. Мокрыми были и волосы, заплетенные в две косички. Она поставила башмаки возле двери, неторопливо одернула платье и обратилась к Зимину так просто, будто знала его много лет:

— Ну, здравствуй!

От приветливой улыбки просветлело все лицо ее, и Зимину сразу бросилось в глаза, что девушка совсем молоденькая: едва ли ей было шестнадцать лет.

— Осень, а ты в платьишке, — сказал он, чувствуя, как исчезает его досада на эту голубоглазую, не во-время заявившуюся гостью. — Простудиться хочешь?

— Ой, что вы, в платьишке!.. На мне еще кофточка вязаная. Только она вся насквозь вымокла, и я ее в той комнате оставила, где этот дядька сердитый… Еще у меня и калоши. Их у входной двери сняла. Не украдут?

— Украсть-то, может быть, не украдут, но и снимать там не к чему было.