О роли В. П. Карпунина во всех наших поисках и новшествах необходимо сказать особо. Это один из самых авторитетных и опытных подводников Северного флота. До войны Вячеслав Петрович служил на разных лодках в должностях штурмана, помощника, некоторое время командовал первенцем отечественного подводного кораблестроения — подводной лодкой «Д-1» («Декабрист»), был командиром дивизиона подводных лодок. В 1939 году Карпунин убыл на учебу в Военно-морскую академию, по окончании которой вновь вернулся на Север, теперь уже на штабную работу — на должность начальника подводного отдела штаба флота. Здесь ж раскрылся в полной мере его талант — талант аналитика, исследователя.
В. П. Карпунин постоянно бывал на ФКП бригады, присутствовал практически на всех разборах. В ходе их он чутко подмечал такие частности, детали, которые порой проходили мимо внимания специалистов штаба бригады. И не только подмечал, но и умел глубоко обобщить, проанализировать, сделать какой-то важный вывод.
Особенно памятна история, связанная с переходом североморских подводников на новый метод торпедной стрельбы — залповую стрельбу с временным интервалом. До этого на флоте существовала довольно жесткая установка — стрелять, как правило, одиночными торпедами. Считалось так: торпеда — оружие дорогое (выстрел одной торпедой обходился примерно в сто раз дороже выстрела из артиллерийского орудия крупного калибра), а стало быть, торпеды следовало экономить. Все это подкреплялось соответствующими расчетами, вроде бы убедительно показывавшими, что прицельный одиночный торпедный выстрел — наиболее эффективный способ торпедной стрельбы.
Но в том-то и дело, что производились все эти расчеты исходя из учебных, полигонных условий. Когда командиры-подводники стреляли по кораблю-мишени, размеры которого хорошо знали заранее, с помощью специального дальномерного устройства легко было определить дистанцию до цели, другие элементы ее движения. Но совсем иначе обстояло дело теперь, при фактическом единоборстве с врагом. Выходит подводная лодка в море, встречает транспорт противника… Размеры его приходится оценивать на глаз, приблизительно. Курс, скорость хода, дистанцию до цели, осадку ее определить с необходимой точностью весьма непросто. А значит, неизбежными будут погрешности, и во многих случаях попасть во вражеский корабль или в транспорт одной торпедой можно лишь разве что случайно.
«Экономия» торпед на практике оборачивалась лишь бесполезной тратой их. С каждым новым походом становилось все яснее: надо отказываться от такого способа стрельб. Но что же тогда брать на вооружение? Как стрелять?
Самое лучшее, безусловно, если б торпеды шли на цель, так сказать, веером, захватывая достаточно обширное пространство. Такой способ был теоретически известен, была даже разработана его методика. Но чтобы выполнять торпедную стрельбу «веером», требовалось установить на торпеде специальный прибор, с помощью которого можно задавать ее гироскопу необходимый угол растворения. Таких приборов мы, к сожалению, тогда не имели. Когда они поступят на флот, тоже никто сказать точно не мог. А нам надо было воевать, и воевать хорошо, поражая врага меткими залпами.
По-особому острый разговор обо всех этих проблемах произошел на разборе двадцатидвухдневного похода «Д-3» под командованием Ф. В. Константинова, состоявшегося в сентябре. Подводная лодка встретилась с транспортом противника в чрезвычайно благоприятных условиях. Скрытности атаки способствовали сумерки, а также то обстоятельство, что лодка находилась между берегом и целью. Времени для атаки у Филиппа Васильевича было достаточно. Но в момент выстрела подводники не сумели удержать лодку на заданной глубине и курсе. Торпеду выпустили наугад. Тем не менее Константинов мог бы еще поразить противника, если бы выпустил сразу же, через 5–10 секунд, еще одну торпеду… Увы, этого сделано не было. И самое печальное — не потому, что командир не оценил как следует обстановку, не потому, что он не видел своего дополнительного шанса на успех. Нет, как сам Константинов признался на разборе, он понимал, что надо бы выпустить еще одну торпеду, да не решился: побоялся, что будет еще один промах.
Вот она — губительная психология «экономии»! Как преодолеть ее? И самое главное, что противопоставить ей? Эти вопросы я, ведя разбор, и счел необходимым поставить перед штабом бригады и командирами лодок.
Подводники начали высказываться. Предложения посыпались одно за другим. Вот только дельных среди них, к сожалению, не было. Тогда-то и взял слово молчавший доселе В. П. Карпунин.
— Хочу обратить всеобщее внимание на то, как стреляют англичане, — сказал он.
Речь шла о моряках английских подводных лодок, которые по соглашению между советским и британским правительствами прибыли к нам для участия в борьбе с фашистскими кораблями и судами на заполярном морском театре. Североморцы встретили их дружелюбно, постарались сделать все для того, чтобы союзники были обеспечены всем необходимым и как можно быстрее включились в активную боевую деятельность. Английские моряки отвечали в большинстве своем на это дружелюбием и приветливостью. Несколько удивляло нас, правда, в поведении союзников какое-то легкое отношение к войне. Для нас, советских людей, она была трагедией, горем. Сердце обливалось кровью — ведь враг топтал нашу землю. Подводники только вернутся с моря, а в мыслях уже снова там… Англичане же, создавалось впечатление, в море не очень-то спешили. Без конца у них были какие-то праздники, веселые застолья. В 60 километрах от Полярного идут кровопролитные бои, а тут, глядишь, группка английских моряков располагается на травке на пикник. Поют, хохочут…
Раз-другой посмотрели наши подводники на все это — и, прямо скажем, здорово упал в их глазах престиж британского флота.
Тем не менее, когда одна из английских лодок в конце концов все же вышла в боевой поход, она добилась успеха, вернулась в базу, огласив простор над гаванью громкой сиреной в знак потопления вражеского транспорта. У англичан, воевавших с 1939 года, конечно, имелся немалый опыт ведения боевых действий на коммуникациях врага. Этого нельзя было не признать.
В. П. Карпунин занялся изучением этого опыта и пришел к выводу, что кое-что у союзников можно взять на заметку. В частности, метод торпедных стрельб.
Суть английского метода заключалась в выпуске нескольких торпед последовательно, с определенными временными интервалами, которые зависели от длины и скорости цели. Метод требовал довольно сложного расчета залпа, при котором командиру надо было пользоваться тремя весьма громоздкими таблицами. Когда Карпунин продемонстрировал эти таблицы нашим командирам и специалистам штаба, флагманский минер капитан-лейтенант Волков не удержался от восклицания:
— Ну и намудрили!
— Согласен, — кивнул головой Карпунин. — Метод сложный в практическом применении. Но я и не предлагаю копировать его. Нам надо разработать свой метод, более простой и эффективный.
Так и было сделано. Активно включились в разработку нового способа торпедных стрельб специалисты штаба бригады Фридман, Аладжанов, Волков. Немалую помощь оказали в этом деле преподаватели Военно-морской академии, стажировавшиеся на флоте. Ну а запевалой был, конечно, сам Карпунин.
Вскоре Вячеслав Петрович докладывал в моем присутствии командующему флотом о найденном-таки новом методе торпедных стрельб с временным интервалом. Использованы были те же идеи, что и у англичан, но многое существенно отличалось. В основу своих расчетов авторы «русского метода» положили методику стрельбы торпедным «веером», которая была разработана на нашем флоте еще до войны. В результате работа командира лодки во время атаки существенно упрощалась. Вместо трех громоздких таблиц оставалась всего одна, довольно простая и четкая. А. Г. Головко одобрил эти предложения.
Первой опробовала новый метод стрельбы все та же «Д-3».
Она вышла в море 22 сентября. Для оказания помощи капитан-лейтенанту Константинову в поход снова пошел комдив Колышкин. Результат двадцатипятисуточного патрулирования у вражеских берегов превзошел все ожидания: четыре атаки произвели подводники и успешно торпедировали четыре цели — танкер и три транспорта. При этом три атаки были произведены торпедными залпами.
Успех «Д-3» был по-особому показательным на фоне другой подводной лодки — «Щ-422», которой командовал капитан-лейтенант А. К. Малышев. Этой лодке, действовавшей на фашистских коммуникациях одновременно с «Д-3», еще больше везло на встречи с врагом. Шесть раз выходила в атаку «щука», шесть раз выпускала по одной торпеде. Пять раз результатом был обидный промах. И только в ходе последней атаки, когда Малышев, рискуя людьми и лодкой, вывел «Щ-422» на предельно малую дистанцию к цели и выстрелил одной торпедой буквально в упор, она все-таки поразила врага.
