Работая над «Прыжком в легенду», я пытался в меру своих сил рассказать более или менее подробно о действиях наших разведчиков, и в первую очередь Николая Ивановича Кузнецова, в городе Ровно. Но этим городом сфера нашей деятельности не ограничивалась. Нам приходилось часто бывать и в других городах и селах, связываться с местными подпольщиками, с их помощью выполнять весьма сложные разведывательные и диверсионные задания. Так, Николай Струтинский поддерживал связь с луцким подпольем, а я немало времени проводил в Здолбунове.
Разумеется, в «Прыжке» я не мог обойти действия здолбуновских подпольщиков, но рассказать о них обстоятельнее у меня не было возможности, ведь тогда книга слишком разрослась бы. Потому у читателей и создалось впечатление о «беглости», «фрагментарности» отдельных глав книги. Потому и начали приходить советы — возвратиться к этой теме, к оставшемуся за рамками «Прыжка», в частности — к подпольной борьбе на железнодорожной станции Здолбунов.
Чувствуя, что я в долгу перед читателями, и учитывая их многочисленные пожелания, я решил снова взяться за перо.
Основа этой книги, как и предыдущей, документальная, действующие лица — реальные люди. Только фамилии некоторых персонажей, по понятным соображениям, пришлось изменить.
«О чем звенели рельсы» — не продолжение «Прыжка в легенду». События, описанные в обоих произведениях, происходили одновременно, тесно переплетались между собой. Вот почему иногда приходится попутно вспоминать еще раз о том, что описано в первой книге.
Микола Гнидюк
Распрощавшись с Москвой, темной августовской ночью 1942 года мы спустились на парашютах в расположение специального партизанского отряда полковника Д. Н. Медведева. За неделю успели обжиться в отряде, перезнакомиться со всеми «старожилами», которые, как и мы, прибыли на оккупированную гитлеровцами территорию, чтобы развернуть здесь разведывательную и диверсионную деятельность.
Невдалеке от города Ровно, километрах в двенадцати к северу, где сходятся рельсы трех железнодорожных путей — из Киева, Львова и Ковеля, — раскинулся живописный городок Здолбунов с беленькими одноэтажными домиками, утопающими в зелени фруктовых и декоративных деревьев, с паровозным депо и маневровым парком, довольно большим вокзалом и различными железнодорожными службами, с мощным цементным и несколькими кирпичными заводами на окраинах.
До войны мне часто приходилось водить составы из Ковеля в Здолбунов и обратно. Когда выпадала свободная минутка, я шел в город, казавшийся мне огромным садом. Приятно было после удушливого угольного чада вдыхать чудодейственный аромат деревьев и цветов, он освежал голову, придавал бодрости, поднимал настроение. Здолбуновские домики и улочки были схожи, как близнецы, и частенько, бродя по городу, я незаметно терял ориентацию. Приходилось расспрашивать встречных прохожих или какую-нибудь хозяйку, трудившуюся у себя на грядке, как пройти к станции.
Если Ровно гитлеровцы превратили в важный политический и хозяйственный центр оккупационного режима, то Здолбунов, лежавший на скрещении главных железнодорожных артерий, тоже приобретал немалое стратегическое значение. Именно через Здолбуновский узел ежедневно проходили десятки эшелонов, преимущественно воинских. Другие железнодорожные станции эти эшелоны миновали, не останавливаясь, а в Здолбунове, как правило, каждый состав задерживался для смены паровоза и предупредительного осмотра. Что и говорить, лучшего места для сбора сведений о передислокации войск, об их характере, технической оснащенности и вооружении, о транспортировке всякого рода грузов и не придумаешь. Вот почему командование нашего отряда тщательно готовилось к разведывательной деятельности именно на станции Здолбунов.
Между тем наше партизанское житье, полное тревог и радостей, текло своим руслом. Жизнь требовала от нас большой выдержки, дисциплины, четкого и неуклонного исполнения приказов командования.
Жили мы одной дружной семьей. И надо сказать, никогда не сидели без дела. Одни ходили на задания, другие несли службу в секретах и на «маяках», занимались нехитрым нашим хозяйством. Обязанности были распределены до мелочей.
Большим специалистом по железнодорожным делам считался в отряде подполковник Виктор Васильевич Кочетков, хотя никто не знал, служил ли он когда-нибудь на железной дороге. Знали только, что он старый, опытный чекист, давний приятель нашего командира Дмитрия Николаевича Медведева и его заместителя по разведке — Александра Александровича Лукина. Много лет они вместе работали, вместе, плечо к плечу, боролись за установление советской власти.
Но если только в отряде возникали проблемы, связанные с железной дорогой, к решению их неизменно привлекался Виктор Васильевич. Постепенно его так и стали именовать — заместителем командира по железнодорожным делам.
Кочетков — невысокого роста, с бледным лицом, голубоглазый, всегда подтянутый, энергичный — производил впечатление сурового, даже грозного человека. А на самом деле был доброжелателен, человечен и, я бы сказал, даже ласков. А уж голос у него был — настоящий бас! Когда подполковник Кочетков командовал: «Привал!» или «Встать!» — передавать по цепочке не требовалось. Слышали его и в голове колонны, слышали и в тыловом охранении. Не раз ему за это перепадало от командира, но что поделаешь — изменить свой голос он не мог.
Если Виктор Васильевич, бывало, отчитает кого-нибудь за провинность, никто на него не в обиде, потому что спустя минуту Кочетков снова шутит, улыбается.
Однажды всех партизан, кто хоть когда-нибудь служил на железной дороге, собрали на лесной поляне. К нам обратился подполковник Кочетков.
— Товарищи! — начал он своим могучим басом. — Командование отряда поручило нашей группе бывших железнодорожников очень серьезное задание. За эту ночь мы должны пройти более тридцати километров и подорвать важный объект стратегического значения. Что это за объект? Это железнодорожная станция, водокачка, депо, электростанция, склады. Конкретные задания получите позднее, а пока что прошу подготовиться. На отдых и на сборы даю два часа. Предупреждаю: задание сложное и опасное. Хорошенько подумайте, и если кто не уверен в своих силах, пусть лучше сразу откажется.
Таких среди нас, разумеется, не нашлось. В заключение Виктор Васильевич сказал:
— Чтобы выполнить это задание, нам нужна строгая дисциплина. Дисциплина и еще раз дисциплина. Понятно? — Тут он повысил голос и выкрикнул так, что слышно было, пожалуй, не только нашей группе: — Партизанщины не потерплю!
Мы все, как по команде, так и прыснули, и строгое лицо Кочеткова тоже расплылось в улыбке.
Дав команду всем разойтись, Кочетков подозвал меня, и мы направились к его землянке.
— Слушай, Гнидюк, — обратился он ко мне, — разрабатывая план сегодняшней операции, мы с командиром решили посоветоваться с тобой. Объект, о котором я говорил, нужно вывести из строя. Как, по твоему мнению, лучше это сделать?
— Во-первых, я хотел бы знать, о каком объекте идет речь. Если это на Ковельской дороге, там я все железнодорожные узлы и станции хорошо знаю — Сарны, Здолбунов, Костополь, Рокитное. Но на последних двух нет ни электростанции, ни депо.
— Нет, это совсем не то. Возле станции Клёсов проложена узкоколейка километров на двадцать пять к каменному карьеру на станции Виры. Из карьера гитлеровцы вывозят гранит для оборонительных сооружений. По последним данным, этот гранит отправляют на Винницу, будто бы на строительство важного стратегического объекта. Вот тебе и цель нашей операции.
— Я кое-что о станции Виры слыхал, но какое там депо и какие железнодорожные объекты, не знаю. На узкоколейке я никогда не работал.
— Работал или не работал — не имеет значения. Станцию Виры нужно вывести из строя. Эта станция будет нашим первым экзаменом, нашей боевой пробой. Впереди много дел, особенно на Здолбуновском узле. Вот вам, железнодорожникам, и случай проявить себя… Кстати, у нас подобралась такая группа «путейцев», что хоть сейчас открывай отделение дороги. Только рельсов да семафоров не хватает…
Действительно, когда я начал перебирать по памяти всех, кого знал, то оказалось, что в отряде были представлены чуть ли не все железнодорожные службы. Александр Данилович Середенко представлял службу движения, Коля Приходько когда-то был ремонтником службы связи, Петя Голуб и я — паровозными машинистами, Сашко Яцюк хорошо знал систему водоснабжения, Петренко — путеец, Нечипорук — вагонник. Словом — все профессии.
— Я уж предлагал командиру, — сразу стал серьезным Виктор Васильевич, — создать из железнодорожников специальный отряд. Я бы его возглавил. Очень люблю железную дорогу… Ну, да об этом пока погодим. Давай обсудим поконкретнее план нашей операции.
