легкие летние платья, в которых было хоть не так жарко. Пытались охладиться, махая газетами себе в лицо, но это мало чем нам помогло Я заняла место у окна, меня немного подташнивало, и я смотрела в окно вдыхая горячий воздух, пытаясь обмануть свой организм и отвлечься, смотрела на менявшиеся пейзажи.
– Надя! Надя! Надя, да что с тобой? Что ты так уставилась в это окно? Сколько можно тебя звать?!
Встрепенувшись от неожиданности от крика и удара по ноге, у меня аж слетел платок с головы, я повернулась на Тоню. Она сидела на против меня и гневно смотрела, пытаясь вызвать муки совести. Мои недавние мысли и любование природой исчезли так же быстро, как мой слетевший платок с головы.
– Чего тебе? Зачем кричать? Зачем ты меня ударила так сильно?!
– Зачем не слышать меня? Я с тобой разговариваю, а ты в окно пялишься и не отвечаешь мне.
– Полно тебе Тоня, задумалась наша голубушка. – прозвучал приятный музыкальный голос, сроднись который бывает только в воспоминаниях, как мама на ночь гладя голову перед нос поет колыбель. – На что так засмотрелась, голубушка?
– Тамара Васильевна, я так волнуюсь, неужели уже завтра дома буду, – сказав это, я опять повернулась к окну. Был порыв выбить это окно и полететь, взлететь над редеющим лесом и обогнуть реку. – Как меня в моей деревне примут, они поди думают, что убили меня, а я живая, правда пакоцана немного, но жива…
– Ты чего дорогая, твои родители будут рада, что ты жива! И ты моя девочка – военная медсестра! Ты – героиня без медали! Тебя должны принят с распростёртыми объятиями и почестями!
– Конечно, примут, а то, как же, зачем им лишний рот в глуши?! – Тонины слова пронзили воздух и так душного нашего купе. Моя доброжелательница сидела на лежаке и отдирала корочку зажившей раны, при этом кривясь и пища своим противным голосом. – Вот мне не к кому возвращаться, я рад. Меня ждет пустой дом и мой любимый лес. Не будет соплей, пламенных речей и всей этой сентиментальной дряни.
– Какая же ты черствая, как сухарь, про который забыли в буфете! – чуть ли не крича выпалила я, уже была на грани чтобы не разреветься.
– Кто я!? А ну повтори!
– Тебе не к кому возвращаться, вот ты и черствая, как сухарь. Забытая и никому не нужная!
– Малолетка, бестолковая! Я тебе сейчас покажу сухарь! – Она мгновенно подскочила со своего места, забыв о недавнем занятии и двинулась в мою сторону словно хочет убить.
По дороге она подняла руку чтобы лучше размахнуться и нанести удар. Но она лишь ели дотронулась до висевшей прядки волос на моем лице. Я заранее сморщилась и закрыла глаза руками, боясь, что эта кошка мне глаза выцарапает. Ожидала сильной оплеухи от нее, но ничего не получив, даже немного растерялась.
Я открыла глаза и увидела, что Тамара Васильевна стоит около нее и держит ее плечо. Можно было бы подумать, что она просто положила на плечо Тони свою руку, если бы не ее исказившее лицо. Она вскрикнула и начала извиваться, чтобы выпутаться из оков сильной женской руки Тамары, но у нее ничего не вышло. Тогда она решила начать бой с ней. Пыталась другой больной, но свободной рукой ударить в грудь, но у нее ничего не вышло и тогда она начала кричать чтобы та ее отпустила.
– Отпусти, я сказала! Мне больно! Отпусти же!
– Я просто держу твое плечо, боль, которая появляется, потому что ты пытаешься вырваться. Не вырывайся и не будет больно. Как успокоишься, так и отпущу. – невозмутимым тихим голосом говорила Тамара. – Взрослая женщина, а кидаешься на маленькую девочку! Вздумала драку устраивать? Чем же ты не сухарь, если уж не можешь девочку поддержать.
– Отпусти, я сказала! – ее слова были скорее рыком, чем речью человека.
– Успокоишься и отпущу.
– Все успокоилась, отпусти же!
– Ты ничего не забыла добавить?
– Отпусти, пожалуйста… – в ее голосе слышалось нотка несогласия и задетой гордости.
– Вот, так бы сразу, – легким движением руки убрала ее с плеча и села на свое место.
– С чего это я должна ее жалеть и вообще, с каких это пор ты на стороне этой грубиянки бестолковой? Если ты не помнишь, то со мной ты больше знакома.
– Причем тут это, Тоня?
– А притом. Могла бы меня поддержать или хотя бы не делать больно.
– У тебя соли в плечах, поэтому тебе и было больно.
– Ты знаешь это и давишь на больное.
– А как мне еще тебя надо было успокоить?
– Как-нибудь по-другому. И вообще, почему ты ведешь себя с ней, как с маленьким ребенком? Девка уже взрослая, ей уже двадцать один!
– Я не пойму ты меня ревнуешь к Наденьке что ли? – сказав это Тамара на меня посмотрела и улыбнулась, и повернулась обратно посмотрела на реакцию Тони.
– Еще чего! Нет!
– Надя, младше тебя почти на десять лет. Девочке пришлось рано повзрослеть. Сбежала из дома и отправилась на фронт, помогать солдатам своей страны.
– Эту бедную и несчастную никто не заставлял это делать! Если ты не в курсе, то я тоже военная медсестра.
– Неее, моя дорогая, это другое, ты училась в училище на медсестру и тебя призвали, а она сама вопреки всему и всем отправилась в бой.
– Тоже мне Героиня. Сбежала из дома, была на фронте, а сейчас ревет, как девка с моих слов.
– У нее уже сдали нервы, как и у тебя. Встреча после побега, ужас, которые Мы с вами вместе перенесли или просто хандра перед встречей с семьей. Я не хочу с тобой ругаться, мы вместе многое пережили, нам уже просто сносит крышу от спокойной и невоенной жизни. – Сказав это она взяла руку Тони сделав жест рукой, чтобы она встала и сели на мою кушетку. Тамара была посередине и обняла нас за плечи, как взрослые птицы обнимают своих птенцов. – Девочки, не ссорьтесь, мы почти дома… Скоро наша жизнь измениться, будут опять родные просторы, родной двор и родная семья. Все позади…
Она говорила это так тихо, спокойно и монотонно, что было заметно, как напряжение в воздухе пропадает. Взяла наши руки и положила одну на другую. Мы с Тоней посмотрели друг на друга, немного сдержав тишину, она прошептала ели слышно:
– Прости меня… – я лишь улыбнулась ей в ответ и положила голову на плечо Тамары и впала в легкую дремоту.
– Медсестра! Медсестра! Господи моя нога!
Рев о помощи не прекращался, я металась из стороны в сторону, уворачиваясь то от пуль, то от взлетавших земляных и кирпичных камней. Металась, спотыкалась об лежавшие тела, пытаясь найти источник звука, которому нужна была моя помощь.
Пыль со смесью пороха и крови уже давно не вымывается из моих глаз,
