— Как? — переспросил один из присутствующих офицеров.
Бакаев тоже не понял это слово, однако промолчал. Только сделал в журнале заметку для памяти — «кличка бандита» — и поставил большой вопросительный знак, чтобы потом, наедине, уточнить ее у командира. Что-то очень знакомое почудилось ему в этом имени. Но вот что?..
— Зульфагар. Зуль-фа-гар, — по слогам повторил начальник. — Или по другой транскрипции, Зюльфакар. Командир ихней группы спецназа «Мстители ислама». Очень опасный человек, который не только сам умеет стрелять и взрывать, но может и организовывать теракты. Именно он непосредственно руководил разгромом генеральской колонны…
Точно! Зульфагар! Именно это слово говорил тот вертолетчик, который привез тело Мишки Соломатова! — вспомнил Игорь.
— На переданной нам пленке записан разговор Аргуна с кем-то из главарей бандитов. Возможно даже с Басаевым (начальник не удержался от ухмылки и покосился на Игоря), Удуговым или Радуевым… Хотя с последним, конечно, вряд ли, с ним особенно уже не считаются… Впрочем, с кем именно говорил Аргун — сейчас не столь уж важно. Главное, что из разговора явствует: Зульфагар в ближайшее время получит задачу совершить некий теракт — где и против кого он будет направлен, пока неизвестно. Бандиты придают этому акту какое-то очень высокое значение, коль уж его будут курировать на подобном уровне. Из разговора стало ясно, что при этом самого Хамлаева будут плотно опекать: если появится угроза пленения, Зульфагара, как мы поняли, непременно ликвидируют. Кроме того, Аргун довольно недвусмысленно высказался о том, что побаивается засилья иностранных наемников, которые набирают все большую власть среди боевиков. В задаче спрашивается: как нам с максимальной пользой использовать эти противоречия — между Аргуном и пронационалистически настроенными силами, интересы которых он выражает, с одной стороны и наемниками с другой; и во-вторых готовность пожертвовать Зульфагаром… К тому же требуется выяснить, какая задача будет поставлена перед этим террористом, кстати, на выяснение этого следует ориентировать нашу агентуру…
— Я думаю, пока этой информации ход давать не стоит… — начал было один из присутствующих.
— Погодите, я еще не закончил, — вежливо перебил начальник. — Обсуждать будем потом… Итак, вторая информация. Нам в руки попала видеокассета. На ней заснято, как главарь одной из банд насилует девушку, предварительно убив ее родного дядю. Произошло это на Хутор-Андреевском. Кроме того, там же и теми же бандитами был еще убит местный аксакал, но для нас куда важнее другое. Важно для нас то, что изнасилованная девушка чеченка. И этот ее убитый дядя, соответственно, тоже чеченец, к тому же он инвалид войны, воевал в отряде Басаева. Причем, они не просто чеченцы, они из тейпа чинхо. А насильник — из тейпа гезлой. И вот тут уже, на мой взгляд, открывается широкое поле для того, чтобы решить, как это использовать…
— Может, эту пленочку подкинуть Басаеву и Гантамирову? — подал голос коренастый незнакомец. — И пусть сами между собой разбираются… Мы можем организовать, без проблем…
— А при чем тут Гантамиров? — спросил один из присутствующих. — Он ведь сейчас вообще сидит…
— Ну и что? Связи-то у него остались, родня, авторитет среди своего тейпа сохранились… А почему именно ему?.. Дело в том, что Гантамиров как раз из тейпа чинхо, — пояснил коренастый незнакомец. — Чинхо — тейп могущественный, насчитывает, если мне не изменяет память, примерно сорок-сорок пять тысяч человек. К тому же они не очень-то жалуют ваххабитов… Используя подобный факт, можно было бы попытаться хоть немного отколоть чинхо от ядра боевиков. А тут — какой-то занюханый татарский гезлой…
— Почему татарский?
Незнакомец тяжело посмотрел на вопрошавшего.
— Чтобы владеть ситуацией в Чечне, нужно ориентироваться не только в бандах и их главарях, но и в межтейповом раскладе, — чуть назидательно проговорил он. — В Чечне более ста пятидесяти тейпов. Между всеми ними достаточно сложные взаимоотношения, не учитывать которые нельзя. Среди тейпов есть более уважаемые, авторитетные и могущественные, а есть, так сказать, второго сорта, едва ли не презираемые. К последним относятся двадцать с лишним тейпов, которые исторически сформировались из очеченившихся представителей нечеченских народов; со стороны коренных вайнахских родов они испытывают к себе полупрезрительное отношение, а потому более лояльны к нам. Дзунсой, скажем, тейп грузинский, карачой — черкесский, гезлой — татарский, гуной — русский…
— Русский?.. — удивленно переспросил все тот же офицер.
Игорь тоже вскинул брови, однако вслух демонстрировать свой провал в познаниях вновь не стал — не хотелось и самому подставляться под подобные отповеди.
— Русский, — подтвердил незнакомец. — А что тут такого? Если есть американцы или австралийцы русского происхождения, то почему не может быть русских чеченцев?..
— Ну, так то ж американцы… — протянул офицер, но мысль закончить не успел.
В дверь кто-то торопливо стукнул.
— Совещание! — громко произнес начальник группы.
Тем не менее дверь приоткрылась и в нее просунулась голова дневального. Как и в большинстве обособленных подразделений, выполняющих специфические задачи, солдаты здесь глубоким знанием уставов и уж подавно соблюдением их требований, особенно не отличались.
— Товарищ полковник, там вертолетчик пришел… — отнюдь не по форме доложил дневальный.
Бакаев поморщился: давно уже следует взяться за наведение порядка в подразделении охраны, да за загруженностью работой все руки не доходят.
— У нас совещание, — чуть раздраженно повторил начальник группы.
— Я говорил, а он говорит, что срочно… Он сказал, что он тот, который тогда майора Соломатова привез…
Начальник посмотрел на Бакаева.
— Игорь Алексеевич, ты, кажется, с ним знаком, пройди, узнай что там… Потом доложишь.
Обычно Бакаев с удовольствием пользовался любым предлогом, чтобы не сидеть на всевозможных совещаниях. Однако теперь уходить не хотелось — намечалась интересная оперативная комбинация, в обсуждении и составлении концепции которой хотелось бы принять участие. Тем не менее, приходилось подчиниться. В самом деле, из присутствующих, кроме него, идти на разговор с вертолетчиком и в самом деле некому.
Принесла его нелегкая именно сегодня и именно сейчас. Не мог чуть попозже наведаться…
— Понял…
В «курилке» у входа в здание сидел и лузгал семечки Калюжный. Здесь, в Моздоке, семечки были несказанно дешевы, а потому поглощались военными в невероятных количествах.
«Как же его зовут-то?» — старался вспомнить Бакаев, с улыбкой направляясь к вертолетчику. До этого они встречались только однажды, когда привезли иссеченное пулями мишкино тело, а потому Игорю было не до имени нового знакомого.
Впрочем, Калюжный это понимал и сам.
— Константин, — протянул он руку контрразведчику.
— Игорь, — отозвался тот.
— Да-да, я помню… — кивнул вертолетчик. — Хорошо, что именно ты вышел, а не кто-нибудь другой. А то фамилию твою я не знаю, а по имени солдат-дневальный тебя не знает…
— Ах, он меня не знает? — вспомнил Бакаев поручика Дуба из книжки о похождениях бравого солдата Швейка, которую очень любил перечитывать. — Ну так он меня узнает!..
Калюжный знаменитую фразу успел позабыть, а потому взглянул на собеседника с удивлением. Лишь поймав усмешку контрразведчика, сообразил, что это шутка, хотя и не «врубился», в чем она состоит.
Они уселись на скамейку.
— Какими судьбами к нам? — спросил Бакаев.
— Тут такое дело, Игорь, — заговорил Калюжный, щедро отсыпая в подставленную ладонь горсть крупных семечек. — Даже не знаю, с чего и начать… Ты наверное знаешь, мы с Мишей Соломатовым дружили. А потому я себе слово дал, что сам разобьюсь, а за него отомщу… Но для этого мне нужна твоя помощь.
Бакаев ничего не ответил, молча грыз хрусткие, хорошо прокаленные зерна подсолнуха. Он не очень-то верил в судьбу, однако теперь почувствовал, что у него внутри что-то екнуло. Это ж надо, как совпало… Только что во время совещания он вспомнил об этом вертолетчике в связи с Зульфагаром — и Константин тут же материализовался. И просит помочь в поиске этого самого Зульфагара, чтобы отомстить… Может, это и в самом деле перст Фортуны? Прямо мистика какая-то, право слово.
Просит помочь… А как тут ему поможешь? Об этом нужно крепко подумать… И с начальником посоветоваться. Как-то же можно, наверное, использовать то обстоятельство, что у таинственного Зульфагара, против которого намечается сложная комбинация, среди вертолетчиков имеется личный кровный враг?..
Стоп! А если именно через него, через Константина, каким-то образом передать Зульфагару информацию о разговоре Аргуна с неведомым пока человеком?.. А как? И что это даст? Уж кому-кому, а этому вертолетчику (как, кстати, его фамилия? Нужно будет у Сашки Окунева спросить…) бандюга не поверит… Да и зачем все усложнять, если гораздо удобнее и проще использовать оперативные возможности…
