Сухие дрова разгорелись быстро. Буквально через считаные мгновения вверх гигантским столбом взвилось жаркое пламя.
— Уходим, — скомандовал я. — Здесь нам делать больше нечего, надо быстрее делать ноги. По моим подсчетам, до прибытия вертолетов осталось всего-навсего минут сорок. Так что, мужики, бегом!
— Бегом так бегом, — покладисто согласился Эдуард, и мы побежали. И сразу стало понятно, что наше решение поменять выданную накануне обувь на берцы, лежавшие в приготовленных для трупов кофрах, было правильным. Эти берцы оказались на удивление легкими, а их мягкие подошвы ступали почти бесшумно. Понимая, что среди нас нет великих спортсменов, я сразу взял средний темп десятикилометрового марш-броска. Сколько нам предстояло драпать — неизвестно, но первые пять-восемь километров я рассчитывал преодолеть, не останавливаясь. Оазис с кишлаком посередине быстро закончился, изумрудная фата никому теперь уже не нужного виноградника с притиснувшимся сбоку пшеничным полем осталась далеко за спиной. Под ногами расстилалась каменистая пустошь с редкими вкраплениями уже начинающей желтеть растительности. За первые полчаса бега мы преодолели километров пять, едва ли больше. Эд со своим центнером веса бежал с трудом, Леха Рудин и я едва ли лучше, а вот Алла и все время находившийся в замыкании Леня Шпак держались отлично. Отмеренное нам время быстро истекало, и как назло нигде не находилось ни одной приличной расселины, балки, пещеры или пещерки, куда можно было хотя бы временно спрятаться. По счастью, нас никто не преследовал. И причина этого стала известна довольно скоро. Вначале по небу потянулись перистые облачка, затем налетел, поднимая тучи песка, первый порыв ветра, затем второй, третий, и вскоре пространство вокруг нас стало серым от мириадов поднятых в воздух частиц песка и мельчайшей пыли.
— Сократить расстояние! — я перешел на шаг. Теперь на какое-то время для нас главным стало не потерять друг друга. Видимость все ухудшалась.
— У, блин, как я выдохся! — рядом со мной зашагал тяжело дышащий Эдик. — Чуть не сдох!
— Немногим лучше, — желая его немного подбодрить, я сообщил ему о своем состоянии. Он бросил на меня критический взгляд, хмыкнул.
— Да ты, блин, как конь… — наверное, это следовало принять как похвалу. Я так и сделал. А Эдуард, поглазев по сторонам, высказал появившееся у него желание:
— Сейчас бы в какую-нибудь дыру забиться. Переждать.
— Нет. Теперь надо идти, — мало того, что на нашем пути не находилось никакой дыры, так мы теперь уже и не могли позволить себе такую роскошь, как остановиться в своем движении вперед. Противник сейчас никоим образом не мог нас достать, и этим следовало пользоваться. Как назло, ветер дул навстречу, песок бил в лицо, попадал в глаза, набивался в уши.
— Не видно ни черта! — замедлив шаг, с нами поравнялись Шпак и Алла, тут же рядом запыхтел Леха. — Куда идем?
— На север, — я вытянул вперед руку с зажатым в ладони компасом. — Можно слегка на северо-восток.
— Куда придем? — это поинтересовался тяжко пыхтевший Геннадий.
— Куда придем — не скажу, а уткнемся в дорогу. В асфальт. Если повернуть, тьфу ты, — я выплюнул попавшую в рот песчинку, — если повернуть налево, то идя вдоль нее, окажемся у Термезского моста.
Все, что я сказал, было истинной правдой, вот только каким образом мы должны были преодолеть эти километры, и для меня самого оставалось загадкой. Нужно ведь не просто идти, а еще есть, пить, где-то спать…
— Ты был здесь? — крикнул Эдик, пытаясь перекричать шум ветра.
— Давно, — отозвался я, невольно погружаясь мыслями в, казалось бы, навсегда забытое прошлое.
— Местность помнишь? — поинтересовался Эдик.
— Нет, — я отрицательно покачал головой. Да что тут помнить? Серая, выжженная солнцем земля, несущиеся в ночи бэтээры, то тут, то там разбросанные кишлаки, взлетающие над заставами трассера… Эта прошлая жизнь осталась далеко позади. Зачем помнить?
— Совсем? — дотошный Эдуард не собирался от меня отставать.
— Так, относительно, — зачем мне сейчас что-то помнить, если самое главное для нас добраться до дороги, ведущей в Союз… Союз? Смешно. Добраться до границы, не попавшись ни в руки американцев, ни на глаза афганцам. Конечно, Артур-Джон здорово расписывал нежную любовь современных афганцев к северному соседу, но он-то в этих местах никогда не «чудил». Наверное…
— А что помнишь? — Каретников меня достал.
— Эд, отстань, пыль в рот лезет, — кое-как объяснил я свое нежелание развивать эту тему.
Эдуард не слишком поверил, насупился, но отступился.
Ветер усиливался. Я ощутил, как стягивается кожа на моих губах, как покрывается слоем пыли лицо, как буквальным образом тяжелеют от набивающейся грязи волосы.
— Долго еще? — это поинтересовалась шагающая слева от меня Алла.
— Долго, — я не стал ее обнадеживать, но попробовал разъяснить необходимость этого. — Нам надо уйти как можно дальше, чтобы американцам нас было сложнее искать. Чем дальше мы уйдем, тем больше радиус поиска. Тем больше потребуется…
— Я поняла, — она не стала меня дослушивать и правильно — к чему болтовня, если итог один — идти, идти, идти…
Темнело, и я вдруг понял, что в этом виновата не только песчаная буря, но и надвигающиеся сумерки. День клонился к закату. Каменистая пустошь кончилась, значит, мы отошли от гор достаточно далеко. Теперь под ногами на почве, устеленной камнями и камешками, стелилась разнообразная растительность, перемежаемая многочисленными кустами верблюжьей колючки. Ветер начал стихать и видимость улучшаться.
На окраину заброшенного кишлака мы вышли неожиданно, точнее, это он вырос перед нами своими развалинами. Из темноты вдруг надвинулись трех-четырехметровые глинобитные стены, большей частью порушенные и уже оплывшие под зимними дождями. Толщиной едва ли не более метра, они казались призраком прошлого, ибо под ними не виднелось ни единого зеленого ростка. Некогда росшие здесь деревья в немой мольбе обращались к небу высохшими, потемневшими ветвями. Ломкими соломинами то там, то здесь виднелись кустарники. Люди покинули кишлак, и вместе с ними ушла вода. Не в силах противостоять засухе, погибли деревья, растрескалась некогда ухоженная земля. Обвалившиеся стены перестали быть преградой иссушающему ветру.
— Может быть, заночуем здесь? — задрав голову, Эдуард обозревал громаду глинобитного здания.
— Нет, будем идти, — возразил я, не в силах сознаться, что меня отчего-то давила древняя мощь, исходившая от этих некогда по-своему великолепных глиняных замков. Здешним постройкам сотни и сотни лет, и только беспощадные войны последнего десятилетия смогли разрушить эту многовековую мощь.
— Долго? — все устали, всем хотелось отдохнуть, вот только мне больше хотелось, чтобы после этого отдыха все остались живы.
— Не очень, — если я и соврал, то не слишком сильно. По моим расчетам идти нам оставалось часа четыре. — Если я не ошибаюсь, то скоро впереди будет огромный каньон. Идя по нему, мы в конечном счете обязательно упремся в кишлак.
— А если там «духи»? — обогнав меня, Эд перевалился через ствол дерева, лежавшего поперек дороги.
— Скорее всего, — не стал отрицать я, вслед за Эдом преодолевая неожиданное препятствие.
— А вдруг они ночью дежурят? — теперь Каретников шел вровень со мной.
— Ну, дежурят, ну и что? — мы обогнули кусок обвалившейся стены. — Дежурят — не дежурят, по большому счету без разницы, нам обязательно нужно заночевать там, где поблизости будут находиться люди.
— Почему? — это поинтересовалась все время прислушивавшаяся к нашему разговору Алла.
— Ветер начал стихать, — я поднял голову, подставляя его порывам свое обветренное лицо. — Едва он прекратится — на наши поиски вылетят вертолеты.
— И что, они нас прямо-таки сразу и обнаружат? — в заданном вопросе мне послышалась неприкрытая насмешка.
— У американских вертолетов на борту имеются тепловизоры, — пояснил я. — Если мы заночуем здесь, то они действительно найдут нас почти сразу.
— Стоит только им пролететь где-то поблизости, — закончил за меня начатую мысль Эдик. Я согласно кивнул.
— А почему они должны пролететь обязательно здесь, тут территория о-го-го, — к нашему разговору присоединился Леха.
— Мы прошли не так много, — заданный вопрос требовал ответа, — этот кишлак слишком близко от места нашего десантирования. На вертолетах обследовать круг такого диаметра — раз плюнуть, но если мы осилим еще несколько часов хода, тогда нам будет можно заночевать и вне людских поселений. Вряд ли американцы станут залетать так далеко сразу. Чем больше мы пройдем — тем лучше. Так что приготовьтесь идти и идти. Но если нам повезет и мы найдем в каньоне что-нибудь типа пещеры, то там и заночуем. А утром как Бог даст.
