— Внизу, в ящике. Рюмка на умывальнике. Превосходная штука. Наливай и садись.
Брэнди побежал по горлу теплым ручейком, нисколько не обжигая. Вилли откинулся на спинку вращающегося кресла, держа рюмку на свету. Неожиданно Кифер спросил.
— Читал когда-нибудь «Лорда Джима»?
— Да, сэр. Читал.
— Прекрасная книга.
— Лучшая из книг Конрада, я бы сказал.
— Удивительно созвучна сегодняшним событиям. — Романист с трудом повернул голову из стороны в сторону и пристально взглянул на Вилли, лицо которого выражало вежливое внимание. — Тебе это не приходило в голову?
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Ну, человек прыгает за борт, чего ему делать не следует, проявив однажды невольную трусость, и затем всю жизнь этот поступок не дает ему покоя… — Кифер сделал еще один глоток. — Передай мне брэнди. Я только что получил вот это по визуальной связи. Читай.
Он взял бутылку и протянул Вилли депешу.
«Командиру „Кайна“ явиться коммодору Уортону борт „Плутона“ 17.00».
— Вы можете подняться, сэр? Как ваша рука?
— Совсем не гнется, Вилли, черт ее побери. Порвало мышцы. Ничего. Это не может служить извинением. Боюсь, придется идти. Пойдешь со мной?
— Разумеется, капитан, если вы считаете, что я понадоблюсь…
— Но ведь ты знаешь немножко больше, чем я, обо всем, что произошло. В то время как я преспокойно болтался в воде, ты спасал мой корабль…
— Капитан, ваше решение покинуть корабль не было трусостью, не стоит терзаться. В тот момент, когда надстройка взлетает на воздух, люди прыгают за борт, а пожар и дым не дают возможности представить себе ясную картину, всякий благоразумный офицер сделал бы то же самое…
— На самом деле ты так не думаешь, — проговорил Кифер, глядя ему прямо в глаза. Вилли отпил из рюмки и ничего ему не ответил.
— Тем не менее, — сказал капитан, — я буду бесконечно благодарен, если ты это же самое скажешь коммодору Уортону.
— Я так и скажу коммодору.
После некоторого молчания Кифер спросил:
— Почему ты остался на борту, Вилли?
— Ну, капитан, не забывайте, что я-то видел, каков истинный масштаб повреждений, а вы — нет. К тому же вы были ранены и потрясены, а я — нет. Если бы было все наоборот…
— Я все равно прыгнул бы. — Кифер откинулся на подушки и стал глядеть в потолок.
— Видишь ли, Вилли, есть одно гнусное обстоятельство: у меня есть мозги. Это ставит меня в худшее положение, чем Квига. Он мог смириться со своей ничтожной ложью во имя собственного спасения потому, что он глуп. Я же способен анализировать. Я навсегда останусь в плену того факта, что я прыгнул. Этот факт доказал, кто я есть. Я не смогу забыть того, что произошло, если только не заболею паранойей, как Квиг. Тут я вполне отдаю себе отчет: не слишком смел, но весьма умен. Вполне допустимое сочетание, возможно даже, что здесь есть какая-то взаимосвязь, не знаю…
— Капитан, извините меня, но вы Бог знает сколько пережили, потеряли много крови и все, что вы сейчас говорите о себе, лишено всякого смысла. У вас достаточно храбрости, необходимой любому, кто…
— Вилли, это ты положил мне на подушку стальные шарики?
Вилли посмотрел в свою рюмку. Это было однажды утром, после того, как Кифер сделал вмятину подошедшему к нему бортом танкеру, а потом накричал на рулевого и наложил на него взыскание.
— М-м, да, это я сделал. Прошу прощения, капитан, это было глупо…
— Я хочу сказать следующее, Вилли. Я сочувствую Квигу больше, чем сочувствовал бы ты на моем месте. Нельзя понять, что такое командовать кораблем, пока не возьмешься за это дело сам. Это самое одинокое и неприятное занятие в мире. Кошмар для всякого, кто не вол. Вы вслепую прощупываете верный путь во мраке. Иногда вам везет. Но ошибки подстерегают на каждом шагу. В любую минуту вы можете стать причиной гибели сотни людей. Такой вол, как Де Врисс, не понимает этого, ему просто не хватает воображения, чтобы тревожиться об этом. Более того, у него тупая, воловья уверенность в правильности своих поступков. У Квига совсем не было мозгов, но у него был характер и честолюбие, поэтому неудивительно, что он свихнулся. Полагаю, что я поступал достаточно разумно — вплоть до сегодняшнего дня — так ведь? — Молящий тон, с каким были произнесены эти слова, бросил Вилли в жар от смущения.
— Разумеется, капитан…
— Так вот, это борьба. Что такое старпом! Капитан, командир корабля — это совсем другое дело… Не знаю, может быть, я еще повоевал бы, если бы не эта сволочь камикадзе, откуда его только принесло!
Голос Кифера осекся, слезы брызнули из глаз. Вилли вскочил и отвернулся.
— Капитан, я зайду позднее, вам просто нездоровится…
— Нет, останься, Вилли. Все в порядке. Просто чертовски неохота оставаться Лордом Томом на всю жизнь…
Вилли оперся о стол, все еще не глядя на капитана. Минуту спустя Кифер проговорил сухо:
— Все в порядке, мне уже лучше. Выпей еще брэнди.
Слез на его лице уже не было. Он протянул бутылку Вилли.
— Пожалуй, самое удивительное во всей этой истории то, что она заставляет призадуматься, а не заключена ли в неисповедимых решениях нашего высшего начальства истинная мудрость. Они отправили Роланда на авианосец, а меня приговорили отбывать срок на «Кайне». И по какой-то дьявольской случайности мы оба подверглись одному и тому же испытанию — пожар из-за камикадзе… Роланд погиб, спасая свой корабль, а я прыгнул за борт…
— Капитан, в случайном происшествии вы находите какой-то особый смысл. Возьмите себя в руки и забудьте об этом. Если вы хотите успеть к 17.00 к коммодору, вам следует собираться… Рука вас беспокоит?
Поднимаясь, Кифер скорчил гримасу.
— Болит чудовищно. Вот еще одно дело — хочу наведаться в плавучий госпиталь. Ну ладно, Вилли… — Капитан спустил ноги на ковер, стараясь не задеть руку. — Еще по одной на дорожку?
— Нет, спасибо, капитан…
Кифер посмотрел на него оценивающим взглядом, печально улыбнулся.
— Интересно, понимаешь ли ты, как сильно изменился за те два года, что провел на «Кайне»?
— Я полагаю, мы все изменились, сэр…
— Но не так, как ты. Помнишь, как когда-то ты на три дня задержал оперативное донесение, которое забыл в кармане грязных брюк?
Вилли улыбнулся.
— Я никогда не говорил, но той ночью у нас с Де Вриссом был серьезный разговор о тебе. Любопытно, что я-то как раз говорил, что ты не внушаешь мне никакого доверия. А Де Врисс уверял, что из тебя получится прекрасный офицер. Я никогда не узнаю, каким образом он мог так верно предугадать. Ты заработал медаль, Вилли, если моя рекомендация еще что-нибудь значит, вот что я скажу. Спасибо за то, что ты мне дал выплакаться в жилетку. Теперь я чувствую себя гораздо лучше. — Он потянулся за своими брюками.
— Разрешите помочь вам одеться, капитан?
— Нет, спасибо, Вилли. Мне не нужна помощь, во всяком случае, физическая. Как они называют меня в кают-компании? Умирающий лебедь? — Глаза его блеснули, и Вилли не удержался от смеха.
— Сэр, через неделю все забудут об этом, в том числе и вы…
— Я-то буду помнить даже на своем смертном одре, если умру в своей постели или еще где-нибудь. В жизни каждого есть один-два таких момента. Один у меня уже был — сегодня утром. Что же… моя мать воспитывала своего сына не для того, чтобы он стал солдатом. Я все-таки хороший писатель, черт побери, а это что-нибудь да значит. Что бы ни думал об этом Барни Гринвальд. Он, возможно, предугадал бы, что я прыгну. А допрыгнул я и до трибунала, хотя по-прежнему считаю, что все равно не смог бы помочь Стиву… Ну что ж. Пожалуй, я сделаю еще один глоток, если ты не желаешь. — Он ловко защелкнул пряжку своего ремня одной рукой, налил себе брэнди и выпил. — Странное для меня ощущение, — проговорил он, — попасть в такую ситуацию, где слова ничего не могут изменить. Первый раз в моей жизни, или я сильно ошибаюсь. Иди побрейся, Вилли.
— Слушаюсь, капитан.
— Черт побери, мне кажется, ты заслужил право снова называть меня Томом. Даже Длинным Томом, то-есть, я хочу сказать, Лордом Томом… Кажется, я слегка перебрал. Небольшая прогулка на шлюпке на свежем воздухе приведет меня в чувство, как ничто другое. Или у нас нет больше шлюпки? Я позабыл.
— Вид у нее ужасный, капитан, но мотор еще тарахтит.
— Прекрасно. — Когда Вилли взялся за дверную ручку, Кифер произнес:
— Кстати говоря… — Порывшись на книжной полке над столом, он вытянул туго набитую черную папку. — Вот первые двадцать глав романа. Остальные, несколько подмокли. Хочешь взглянуть вечерком на досуге?
Вилли был поражен.
— О, спасибо, сэр, с удовольствием. Я уже начал было думать, что мне придется ее купить, чтобы взглянуть…
— Да, черт побери, Вилли, я надеюсь, что ты все же ее купишь, не лишай меня моих гонораров! Я хотел бы, однако, знать твое мнение о ней.
