Вначале облака только частично прикрывали небо, но через час оно было уже затянуто ими полностью, и ночь стала очень темной, что нас вполне устраивало. Бретшнейдер и я плыли впереди, причем каждый из нас держал в руке веревку, на которых позади нас буксировалась мина. В задачу Реймана входило плыть позади мины и придерживать ее на случай, если она начнет вилять из стороны в сторону. Но мина с привязанными к ней бочками была скверно сбалансирована и вскоре приняла почти вертикальное положение, постепенно погружаясь хвостовым концом все глубже под воду, так что Рейману только с трудом удавалось нее удерживать. Бретшнейдер время от времени подменял его. К этому времени мы находились на ничейной полосе между германскими и британскими позициями, и скоро стало ясно, что скорость нашего продвижения недостаточна, чтобы вовремя достичь намеченной цели. Тогда Рейман предложил идти по дну канала, вытянув руки над головой и поддерживая тонущий хвост мины. Отрицательная плавучесть мины была не слишком велика, но, тем не менее, это было чрезвычайно трудное дело – продвигаться шаг за шагом в полной темноте по дну канала, с неуклюжим дыхательным аппаратом, держа руки над головой. Но Рейман смог это сделать, и мы снова двинулись вперед, плывя вдвоем впереди с величайшей осторожностью, чтобы не быть обнаруженными. Несколько раз мы понимали по тому, как уходил вниз хвост мины, что Рейман упустил ее из рук, и в каждом из этих случаев останавливались и довольно долго ожидали, пока он в темноте снова ее нащупает. Наконец, совсем близко перед собой, мы увидели первый мост, тот, под которым нам следовало проплыть. Видимость была очень скверная. Мы услышали нечто похожее на шаги часового по деревянному настилу моста. Из предосторожности мы нырнули и миновали мост под водой. Своими веревками мы утянули вниз державшийся на поверхности нос мины, а Рейман в это время удерживал ее хвост у себя на плечах. Примерно в 1.30 ночи, миновав первый мост, мы внезапно услышали звуки от разрывов орудийных снарядов, причем совсем близко от себя. Несколько снарядов разорвалось в воде, и мы ощутили ударные волны. Поскольку в то время мы находились уже в глубине позиций противника, канонада была устроена, по всей вероятности, немецкой стороной, но для нас она была столь же нежеланна, как и британские снаряды, обрушившиеся на нас двумя часами раньше. Насколько возможно быстро мы направились к берегу, чтобы, укрывшись там, некоторое время пролежать не двигаясь, попытаться восстановить силы. Через десять минут обстрел прекратился. Я предположил, что снаряды предназначались для того самого моста, на который мы собирались напасть. При той строгой секретности, которая окружала все наши действия, было вполне возможно, что в нашей собственной артиллерии ничего не было известно о предстоящей операции. Так или иначе, по близости разрывов мы сделали вывод, что наш мост не может быть слишком далеко, и оказались правы. Проплыв, быть может, еще сто метров, мы увидели сперва его силуэт, а потом и центральную опору. Предыдущий обстрел моста оказался неэффективным. Теперь мы поплыли медленно, делая не более трех-четырех взмахов ластами в минуту. Достигнув опоры, мы осторожно нырнули. Дно канала в этом месте было устлано песком и гравием, и для нас было нетрудно закрепить в нем два маленьких якоря, которые должны были удерживать мину на месте. Мы установили подрывной заряд примерно в метре от дна и сильно прижали его к опоре. Убедившись, что часовой механизм работает исправно, мы проплыли в обратном направлении небольшое расстояние под водой, а потом поднялись на поверхность. Мы вынуждены были так поступить, потому что Рейман к этому времени совершенно выбился из сил. Пытаясь поддержать друг друга, мы держались поблизости на протяжении всего обратного пути».
Таков рассказ Кайзера. Без всяких происшествий его группа вернулась к своим товарищам, ожидавшим их на окраине Кана. Еще не начался рассвет, когда Кайзер явился к лейтенанту Принцгорну. Лейтенант поздравил группу с быстрым выполнением задания и возвращением, потом развернул крупномасштабную карту района. Однако когда они указали ему место, где они установили мину, позиция не совпала, поскольку мост, который они должны были взорвать, находился еще дальше по каналу. По-видимому, они должны были миновать и второй мост, не показанный на карте, и минировать третий по счету.
– Это не важно, – сказал Принцгорн, когда ровно в 5.30 утра он получил сообщение, что мост уничтожен. – Вы сделали полезное дело, теперь одним мостом у неприятеля будет меньше.
Пловцы, измученные напряжением прошедшей ночи, отправились отдыхать, гадая, хватило ли бы им сил добраться до третьего моста…
Испытания, выпавшие на долю второй группы, отряженной для того, чтобы уничтожить мост через реку Орн, были не менее драматичными. У них тоже возникли трудности с бочками-поплавками, к тому же они отправились вниз по течению реки позже, чем первая группа, из-за того, что их мина не желала сохранять горизонтальное положение. Оба фенриха, Линднер и Шульц, и третий человек в конце концов справились с ее балансировкой. Но не проплыли они и ста метров, как третий человек из их группы пустился к берегу. Он был еще на виду у тех, кто провожал их на берегу. Они торопливо подошли к нему и поинтересовались, в чем дело.
– Ласты, – сказал человек. – Мои ласты. Они жмут мне ноги.
Специалисты осмотрели его ласты и решили, что с ними все в порядке. Когда они предложили этому человеку отправляться и помочь остальным из команды, тот только крепче уцепился за берег и заплакал. Проку от него не было, он совсем потерял самообладание. Линднер и Шульц, встревоженные тем, что драгоценное время уходит, решили двигаться вперед вдвоем. Третьего человека отвели на место старта.
Не было никакого осуждения, никто не сказал ему худого слова. Безусловным правилом в отряде «К» было то, что все и каждый среди них должны быть добровольцами. Сам адмирал Гейе не раз настаивал на том, что любой, кто служит в отряде, должен обладать абсолютной уверенностью в своей способности выполнить поставленную задачу. На его отряд не должны смотреть как на организацию самоубийц. Адмирал утверждал, что европейцы не наделены религиозным фанатизмом, необходимым для ведения боевых действий такого рода, и что он ни в коем случае не пошлет своих подчиненных на операцию, если у них не будет разумных шансов вернуться живыми после ее завершения. А если противник обнаружит пловцов и пути к отступлению будут отрезаны, то их долгом будет сдаться в плен, а не умереть той «геройской смертью», в пользу которой всегда столь красноречиво агитировала германская пропаганда.
Вернемся теперь ко второй группе, два фенриха из состава которой двинулись по реке Орн со своим тяжелым грузом. К счастью для них, течение было попутным. Шульц плыл впереди, а Линднер – на хвосте у мины. Так они плыли вниз по течению около часа, пока не приблизились к деревянной загородке, поставленной здесь, по всей видимости, для того, чтобы преграждать путь плавучим минам. Ее они преодолели без особых трудностей и почти сразу за ней увидели главный мост. Уйдя под воду, ныряльщики прикрепили мину к его опоре. Это отняло у них всего несколько минут, после чего они, не теряя времени, двинулись в обратный путь. И только теперь поняли, почему переход к мосту прошел с такой быстротой – течение было значительно быстрее, чем они прежде полагали. В течение пятнадцати минут они прилагали все усилия на то, чтобы уйти как можно дальше от моста, но так и не продвинулись вперед. Быть может, им следует выйти на берег, рискуя наткнуться на британский пост? Они попробовали плыть под водой, но и там течение было столь же быстрым. Им оставалось надеяться только на то, чтобы, укрывшись где-нибудь и переждав день, попытаться вернуться к своим позициям к следующей ночи. Поскольку выше по течению от моста неприятельские посты были более многочисленны, им показалось благоразумнее спуститься ниже по реке и там найти себе временное убежище. Уже появились первые признаки рассвета, и следовало торопиться. Они проплыли под мостом мимо своей отсчитывающей время мины и двинулись между берегами, покрытыми кое-где густым кустарником, до тех пор, пока не увидели на берегу канаву, которая давала им шансы на укрытие. Они побрели к берегу, утопая ногами в слизи. Вокруг стояла ужасающая вонь. Вскоре стало ясно, что они высадились на берег у канавы, служившей уборной для солдат из какого-то близлежащего лагеря противника. Но фенрихи вынесли все испытания этого самого длинного в своей жизни дня – а было 23 июня – самоотверженно. Начался день совсем неплохо: в 5.30 утра землю потряс мощный взрыв, и они поняли, что их цель достигнута. После казавшихся бесконечными часов сидения в мерзостной канаве наконец пришла темнота, а вместе с ней – и новая, спасительная для них идея. Они снова окунулись в очистительный поток, выбрали новое место для высадки на берег и пересекли 400 метров суши, отделявшей реку Орн от канала. Войдя в его стоячую воду, они без всяких помех проделали путь к германским позициям.
