[десять тысяч], и падут враги ваши перед вами от меча» (Лев., гл. 26). Те, кто хранил себя от мата и блуда, оставались живы. «Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3, 14).
Когда человек нажимает на спусковой крючок, ему нужно объяснить себе, что произошло. Он может пойти тремя путями. Во-первых, он может очерстветь и стать циничным. Вроде бы, он не страдает, но, зачерствев на войне, человеку будет трудно вжиться в гражданскую жизнь по возвращении к ней. Во-вторых, он может погрузиться в придуманную картину мира, в которой противник — нелюдь, а ты имеешь право на все. Но с такой картиной мира боец если и выживет на фронте, то лишится адекватного взгляда на мир. Какими глазами он будет смотреть на своих детей? Есть третий путь: покаяние и молитва за человека, жизнь которого была оборвана твоей рукой. Не сочиняя того, чего нет, не уходя в иллюзии и не черствея, ты признаешь реальность происшедшего, но с Богом преодолеваешь все последствия.
Защищая свою землю, воин имеет право взять оружие. Но убийство все равно накладывает на него печать. Убивать — неестественно для человеческой природы, психика начинает разрушаться. Но при этом человек может либо идти наверх, либо идти вниз. Идти наверх — значит преодолевать напряжение в покаянии и молитве. Идти вниз — ожесточаться и перестать осознавать происходящее.
Важно точно знать, почему ты произвел выстрел. Если ты понимал обоснованность своего поступка, у тебя есть возможность сохранить свою психику в цельности. Воин должен помнить, что ненависть делает больным. Ненависть лишает равновесия и самообладания — а это то, что желательно для врага. Тот, кто начинает убивать из-за ненависти, если и вернется домой, вернется больным. Если ты отказываешься от ненависти, это не означает, что ты соглашается с противником. Это означает, что ты не обязан разрушать себя только потому, что противник выбрал путь зверя.
А как же быть, если говорят, что гнев дает силы? По учению духовных авторов, сила гнева дана человеку как сила напряжения, стремления к цели. Эта сила должна помогать человеку бороться со страстями, сопротивляться действию падших духов, преодолевать препятствия. Когда ум затемнен страстями, то эта сила, словно охранная собака, которая впала в бешенство, кидается на всех и на все. Да, человек в этом случае ощущает прилив сил, но это — черный прилив, который в итоге разрушит человека, сделает его больным. В идеале, через следование евангельским принципам, сила гнева исцеляется. Пробивная сила, способность стремиться к цели — все это остается, а ненависть к людям уходит. То есть начальник, если должен сделать выговор подчиненным, делает выговор, но не трясется от гнева. Если он не победит гнев, то, сделав выговор и запустив «черный прилив», он потом «своего пса» кинет и на своих детей. Один боец, с детства изучавший смешанные бои, говорил, что эмоции очень мешают во время боя. Пример на все времена — св. князь Александр Невский — непревзойденный боец и воевода во время войны. Во время мира — мудрый правитель, любимый народом и способный принимать адекватные решения. Другой тип воина — берсерки, впадавшие в ярость. Такой человек после войны может стать отщепенцем, так как неадекватно может реагировать на обычные ситуации (пойдет все громить, схватится, например, за нож и сядет в тюрьму).
Гнев исцеляется любовью. Если воин не замыкается целиком на войне, старается оставаться человеком, помогает сослуживцам, готов проявить заботу, прощать, если он молится, старается жить по заповедям, то он может исцелить свою силу гнева. Тогда он может эффективно действовать, не разрушаясь при этом как личность.
Простить — не значит сдаться или согласиться с противником. Простить — отказаться от того, что разрушает самого тебя. Лично прощая твоего врага как человек, ты останавливаешь его с оружием в руках как воин, по любви к своему Отечеству. Как сказал святитель Филарет Московский: «Прощай своих врагов. Бей врагов Отечества. Гнушайся врагов Божиих».
Помни завет А. В. Суворова, непобедимого полководца, о молитве к Богу: «Без сей молитвы оружия не обнажай, ружья не заряжай, ничего не начинай: Пресвятая Богородице, спаси нас. Святителю отче Николае Чудотворче, моли Бога о нас». С нами Бог, с нами правда, но будем помнить, что «Бог разбойникам не помощник». «Сам погибай, а товарища выручай». С пленным быть милосерду — «солдат не разбойник». «Грех напрасно убивать — они такие же люди». Молитва к Богу дарует жизнь, мат — смерть.
«Русский человек должен понять, что Россия — это подножие Престола Господнего, и благодарить Бога за то, что он русский!» [в древности византийцы называли русскими тех жителей нынешней России, кто был православной веры], — так говорил святой праведный Иоанн Кронштадтский. А. В. Суворов призывал своих непобедимых чудо-богатырей: «Умирай за Дом Богородицы, за Матушку, за Пресветлейший Дом!» Защищай, воин, Святое Отечество, данное нам Богом, утверждайся в Вере Православной, храни Святую Церковь. «Тот не может уже иметь Отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь», — писал святой Киприан Карфагенский. Помни, что вся смута на Украине началась с раскола Церкви и предназначена для уничтожения Русской Церкви и России.
Один спецназовец по своим наблюдениям заключил, что все, искавшие бессмысленной крови и упивавшиеся ею, погибали.
Впоследствии, став священником, он говорил, что люди, не бывавшие на войне, — словно «розовые пони» — рассуждают о гуманизме. Но тот, кто побывал на войне, видел кровь, разруху, видел, как вырезается гражданское население, мыслит по-другому. Он понимает, что насилие, чинимое противником, распространяется, словно раковая опухоль, и он, воин, рост этой опухоли должен остановить.
Но все же — как грань найти, чтобы психика не повредилась?
Он же сформулировал: «На войне особо чувствуется Бог. Прямо — особо. Как на Литургии ты чувствуешь внутри Бога. В этой всей опасности ты чувствуешь, что Он рядом. Ты чувствуешь жизнь и смерть. Любой человек. Поэтому оттуда много верующих приходит. Поэтому после Великой Отечественной войны были заполнены все монастыри и храмы. А до войны пусто было. Как раз там, если человек выбирает Бога и путь Бога, и зовет Его, он чувствует, где — можно и где — нельзя. И Благодать
