– Думаю, это от очень сильного волнения.
– От волнения! – Потцлох просиял. – Наконец-то! Подлинное волнение артиста перед выступлением! Я вам вот что скажу: отныне будете играть и под морских львов, и под лесного человека из Нойкельна, а я повышаю ваш гонорар на пять шиллингов. Согласны?
– Согласен! – сказал Керн. – Дайте десять шиллингов аванса.
Потцлох изумленно уставился на него:
– Ах, значит, слово «аванс» вам уже знакомо? – Он достал из кармана кредитку в десять шиллингов. – Теперь сомнений больше нет: вы настоящий артист!
– Ну, дети, – сказал Штайнер, – идите к себе! Но в час дня вернитесь обедать. Будут горячие пирожки, священное национальное кушание русских. Верно, Лило?
Лило кивнула.
Керн и Рут пошли через лужайку за тиром, навстречу шуму каруселей. Свет и музыка просторной площади накатились на них светлой, сверкающей волной; их словно обдало пеной бездумного и легкого веселья.
– Рут! – Керн взял ее за руку. – Сегодня тебя ждет незабываемый вечер. Я потрачу на тебя не меньше пятидесяти шиллингов!
– Ты не сделаешь этого! – Рут остановилась.
– А вот и сделаю! Пятьдесят шиллингов израсходую на тебя! Я буду действовать так же, как Германская империя: тратить деньги, не имея их. Сама увидишь. Пойдем!
Они пошли к аттракциону «Дорога ужасов». То было грандиозное сооружение. По рельсам, повисшим высоко в воздухе, неслись маленькие вагонетки, полные визга и смеха. У входа толпились люди. Керн протиснулся сквозь них, волоча Рут за собой. Человек за кассовым окошком заметил его.
– Алло, Джордж, – крикнул он. – Опять пришел? Входите!
Керн распахнул дверцу низенькой вагонетки.
– Садись!
Рут недоуменно посмотрела на него.
Керн рассмеялся.
– Видала! Прямо чудеса! Нам ничего не нужно платить!
И они помчались. Вагонетка взмыла круто вверх, а потом точно провалилась в мрачный туннель. Какое-то чудище в цепях встало во весь рост, заулюлюкало и потянулось к Рут. Она вскрикнула и прижалась к Керну. В следующее мгновение разверзлась могила, и несколько скелетов, громыхая костями, заиграли какой-то монотонный траурный марш. Тут же вагонетка вылетела из туннеля, сделала головокружительный поворот и вновь провалилась в шахту. Навстречу неслась другая вагонетка. В ней сидели двое. Тесно прижавшись друг к другу, они испуганно смотрели на Керна и Рут. Столкновение казалось неминуемо – но еще один резкий поворот, зеркальное изображение исчезло, и они влетели в дымящуюся пещеру; чьи-то влажные руки скользили по их лицам.
Раздавив еще одного стонущего старика, они снова выкатили на свет Божий. Вагонетка остановилась. Они вышли. Рут приложила ладонь к глазам и сразу отвела ее.
– Как все вдруг прекрасно! – сказала она, улыбаясь. – Свет, воздух… До чего же хорошо, что можно дышать, ходить…
– Ты была когда-нибудь в блошином цирке? – спросил Керн.
– Никогда.
– Тогда пошли!
– Привет, Чарли! – обратилась женщина у входа к Керну. – У тебя сегодня выходной? Милости просим! Мы как раз демонстрируем Александра II.
Керн радостно посмотрел на Рут.
– Опять бесплатно! – заявил он. – Пойдем!
Александр II был довольно крупной, рыжеватой блохой, впервые выступавшей самостоятельно перед публикой.
Укротитель немного нервничал; до сих пор Александр II работал в качестве левого переднего коня четверной упряжки, неизменно выказывая бешеный темперамент, проявления которого предугадать заранее было просто невозможно. Публика в количестве пяти человек, включая Керна и Рут, с напряжением следила за ним.
Но Александр II действовал безупречно, пробежался, как настоящий рысак, вскарабкался на трапецию и проделал несколько упражнений, а коронный номер – свободный баланс на штанге – прошел совсем блестяще, – блоха даже не покосилась в сторону.
– Браво, Альфонс! – Керн пожал гордому укротителю руку, испещренную укусами.
– Спасибо! А вам как понравилось, милая дама?
– Это было просто замечательно! – Рут также пожала ему руку. – Не понимаю, как вообще можно добиться этого.
– Все очень просто. Только дрессировка. И конечно, терпение. Кто-то мне однажды сказал, что можно дрессировать даже камни – лишь бы хватило терпения. – Укротитель хитро прищурил левый глаз. – Знаешь, Чарли, с Александром II я прибегаю к маленькому трюку. Полчаса перед представлением я заставляю эту скотину тащить пушку. Тяжелую мортиру. Вот он и устает. А усталость рождает покорность.
– Пушку? – спросила Рут. – Разве у блох уже тоже есть пушки?
– Даже тяжелая полевая артиллерия! – Укротитель разрешил Александру II всласть укусить себя в предплечье. То была награда за хорошую работу. – Что поделаешь, милая дама? В наше время пушки очень популярны. А все, что популярно, приносит доход!
– Но они хоть не стреляют друг в друга, – сказал Керн, – не занимаются взаимным истреблением. В этом они разумнее нас.
Они пошли к механическому автодрому.
– Бог в помощь, Пеперл! – заорал мужчина у входа, перекрывая громовым голосом лязг металла. – Возьмите номер семь. Здорово таранит!
– Тебе не начинает казаться, что я бургомистр Вены? – обратился Керн к Рут.
– Больше того – ты хозяин Пратера!
Электромобильчик лихо взял с места, тут же налетел на другой и через несколько секунд оказался в самом центре толчеи. Керн расхохотался и отпустил руль. Рут, сдвинув брови, попыталась взять управление в свои руки, но вскоре отказалась от этого намерения. Повернув лицо к Керну, она виновато улыбнулась. Улыбка озарила ее лицо, придав ему какую-то мягкость и детскость, и теперь Керн видел только ее алые, сочные губы и не замечал густых бровей.
Они обошли еще с полдесятка аттракционов – от моржа-математика до индийского предсказателя будущего. Платить не пришлось нигде.
– Вот видишь! – гордо сказал Керн. – Правда, меня всюду называют по-разному – путают имя; но зато пускают бесплатно. Это – поистине наивысшая форма популярности!
– А на гигантское колесо обозрения нас тоже пустят без билетов? – спросила Рут.
– Безусловно! Как артистов труппы директора Потцлоха. И даже с особым почетом! Немедленно идем туда!
– Здорово, Шани, – сказал кассир. – Пришел со своей фрейлейн невестой?
Керн кивнул, покраснел и не решился взглянуть на Рут.
Кассир взял две пестрые открытки из стопки, лежавшей перед ним, и протянул их Рут. То были изображения гигантского колеса с панорамой Вены.
– Это вам, фрейлейн! На память!
– От души благодарю вас!
Они вошли в кабину и уселись у окна.
– Насчет невесты я промолчал нарочно, – сказал Керн. – Долго объяснять.
Рут рассмеялась:
– Не беда! Зато какой нам оказывают почет! Даже открытки подарили. Но мы оба не знаем, кому бы их послать.
– Не знаем, – согласился Керн. – Я, во всяком случае, никого не знаю. А если и знаю, то только людей без адреса.
Кабина медленно воспарила ввысь, и под ними постепенно, как огромный веер, развернулась панорама Вены. Сначала темный лес Пратера, прочерченный яркими линиями освещенных аллей, словно двойными нитками жемчуга, затем, точно огромная брошь из рубинов и изумрудов, блистающим многоцветьем заискрился городок аттракционов – и, наконец, сверкая всеми своими огнями, перед ними раскинулся необозримый город. Вдали виднелись темные дымчатые хребты, окаймляющие венскую равнину.
Они были одни в кабине, пологой дугой поднимавшейся все выше, а потом скользнувшей влево, перейдя на спуск, – и вдруг им почудилось, будто это вовсе и не кабина, будто они сидят в каком-то бесшумном аэроплане, а под ними медленно проворачивается Земля, будто они уж и не принадлежат ей больше, а сидят в этом призрачном самолете, для которого нигде больше не осталось посадочной площадки, парят над тысячью отечеств, над тысячами освещенных домов и комнат. До самого горизонта мерцает приветливый вечерний свет, в квартирах под крышами зажжены люстры, такие манящие и такие чужие… Они парят над всем этим во мраке полной безродности, и все, что они могут зажечь, – это только безутешный и негасимый огонек тоски по родине…
Окна жилого фургона распахнули настежь. Было душно и очень тихо.
Лило набросила на постель Керна пестрое одеяло и старый бархатный занавес из тира. В окнах раскачивались два лампиона.
– Венецианская ночь современных кочевников, – сказал Штайнер. – А вы побывали в «малом концлагере»?
– Что это значит?
– Я имею в виду аттракцион «Дорога ужасов».
– Ах, вот оно что! Да, покатались.
Штайнер рассмеялся.
– Бункеры, подземелья, цепи, кровь и слезы – эта дорога призраков вдруг вошла в моду, верно, Рут? – Он встал. – Давайте выпьем водки!
Он взял бутылку со стола.
– Вам тоже налить, Рут?
– Да, большую рюмку.
– А тебе, Керн?
– Двойную.
– Ну, ребята, знаете ли! – возмутился Штайнер.
– Я выпью только от ощущения радости жизни, – заявил Керн.
