— Проходите, вас ждут.
В избе засветился огонь. Ветер донес до Анатолия запах свежеиспеченного хлеба. Он тихо подкрался к избе, глянул в крайнее окно. Там никого, кроме пожилой женщины, не было. Она накладывала в деревянные чашки картошку, огурцы, грибы. Подполз к среднему окну. Приподнявшись, Рубахин чуть не вскрикнул. На него не мигая смотрел Гришин. Но Анатолий тут же понял, что тот его видеть не мог — на улице было уже темно, а в комнате горел яркий свет. Рубахин пробрался к противоположной стороне дома. Здесь часть окна была забита доской. Анатолий заглянул туда.
В комнате находилось четверо. Хозяина дома он уже видел. Запомнилось ему и лицо железнодорожника. А четвертым был… Анатолий сначала не поверил своим глазам: четвертым был известный в городе адвокат Перфильев, участник многих судебных процессов. Рубахин прислушался к разговору. До него доходили лишь обрывки фраз.
— То, что вас разоблачили… теперь вам надо отсиживаться… — сердито говорил адвокат.
— Я до сих пор не знаю, кто… меня… — оправдывался Гришин.
Он ходил по комнате, заложив за спину руки.
— Демьян Прокопьевич сердит, — вмешался в разговор железнодорожник. — В последний момент…
— Где он сейчас? — спросил Гришин.
— В городе у…
«Какая досада — не расслышал», — ругнул себя Рубахин.
— Мне надо… видеть… — продолжал Гришин.
— Не знаю, что у вас получится… — адвокат близко подошел к окну, за которым стоял Рубахин. — Я советую вам не показываться пока ему на глаза.
— А Сопин где? — скорее понял по движению губ Гришина, чем услышал Анатолий.
— Будет брать сегодня Евстигнея Капустина. У Демьяна Прокопьевича свои счеты с этим куркулем.
Хозяйка пригласила гостей к столу. Разговор удалился. Рисковать дальше было нельзя. Анатолий направился к тропе. Сзади заливисто залаяли собаки. Рубахин упал на землю, притаился. Кто-то вышел на крыльцо, постоял. Потом хлопнула дверь. Анатолий саженей тридцать прополз по мокрой от росы траве и только у кромки леса вскочил на ноги. Обратно он шел ощупью, ориентируясь по паровозным гудкам. Лишь часам к восьми Рубахин выбрался, наконец, к разъезду.
В маленьком помещении сидело несколько человек.
— Когда следующий поезд на восток? — спросил Анатолий у дежурного.
— Через три часа.
— А товарный?
— Будет через двадцать пять минут. Но он здесь не остановится.
Рубахин вышел на деревянный перрон. На небе зажглись звезды.
Погромыхивая на стыках, подходил товарный поезд. Вот он вынырнул из-за поворота и ослепил Рубахина светом прожектора. Состав шел с небольшой скоростью. Видимо, машинист затормозил его бег для взятия жезла. Вот показалась тормозная площадка. Схватившись за поручни, Рубахин вскочил на подножку. Тотчас же за ним метнулась тень.
— Помоги! — хрипло крикнул кто-то снизу.
Рубахин нагнулся, схватил человека за руку, втащил на площадку.
— Спасибо, — поблагодарил тот. — Чуть под вагон не угодил. Тороплюсь в город, вот и рискнул.
Голос Анатолию показался знакомым. И вдруг молнией мелькнуло в голове: «Да это же адвокат!» Повозившись на площадке, Перфильев вдруг спросил:
— А вы-то что прыгали?
— Я из города, сюда ездил к матери. Завтра на работу.
— Где мать-то живет?
— В Соколовке.
— А-а-а…
В темноте адвокат вряд ли мог узнать Рубахина. Анатолий вынул портсигар, закурил.
— Приедем, ни одного извозчика не найдем, — сказал адвокат. — Они прибывают на станцию только к пассажирским поездам.
— Далеко идти?
— Версты три. Я в центре живу, рядом с прокуратурой и милицией. А вам куда?
— В том же направлении. Я комнату снимаю на улице Третьего Интернационала.
— Не будете возражать, если я вздремну немного? — спросил адвокат. — Понимаете, в последнее время урывками сплю.
«Понятное дело», — подумал Рубахин, а вслух сказал:
— Пожалуйста, ехать еще два часа.
Перфильев присел на корточки, завернулся в плащ. По-уральски быстро холодало. Анатолий облокотился о край тормозной площадки, задумался. Надо ли брать адвоката? Арест его может вспугнуть остальных. Но и упускать человека, который близко связан с Волкодавом, нельзя. Незаметно Рубахин, как и его спутник, погрузился в дрему.
Ему снилась река. Вот он сидит на берегу с удочкой. От воды веяло прохладой, но Анатолий не ощущал ее. Все его внимание было сосредоточено на красном поплавке, который начал помаленьку дергаться…
— Рубахин! — крикнул кто-то сзади.
Анатолий оглянулся и от сильного толчка тут же полетел с обрыва.
…Очнулся он под насыпью. Сильно болела спина, на глаза струйками стекала кровь. «Сбросили меня или я сам упал? — думал он, пытаясь встать на ноги. — Неужели адвокатишка узнал меня?» Все тело ныло, но идти было можно. Выломав в защитной полосе палку, Рубахин медленно побрел вдоль насыпи на восток. Через четверть часа он увидел будку путевого обходчика. Дверь ему открыл старик.
— Не бойся, отец, — сказал Анатолий. — Я из милиции. У тебя телефона здесь нет?
— Нет, сыночек, нету. Вот на двести втором разъезде, там есть.
— Далеко до него?
— Километров пять.
— Не успею, — махнул рукой Рубахин. — Давно прошел товарняк?
— Да с полчаса как.
«Значит, через час он будет в городе, — мелькнуло в голове. — Упустил сукина сына, упустил. Задаст мне теперь жару Трегубов».
— А что — шибко надо? — спросил обходчик.
— Преступник может уйти, понимаешь?
— Пойдем, сбоку сарая стоит дрезина, ее путевые рабочие здесь оставляют. Если сможешь поставить ее на рельсы, валяй.
— Спасибо.
Это была небольшая дрезина-качалка. Однако у Рубахина едва хватило сил, чтобы поставить ее на место.
— Со мной не сможешь, отец, поехать?
— Пост нельзя мне, сынок, бросать.
Дрезина с трудом набрала скорость. Через несколько минут у Анатолия взмокла рубашка. Однако за поворотом дорога пошла под уклон. Вскоре дрезину пришлось притормаживать. Рубахин взглянул на часы: было без пяти десять. «Только бы успеть позвонить, только бы успеть», — лихорадочно думал он, с нетерпением всматриваясь в чернильную тьму. Наконец вдали мелькнул огонек, другой. Приближался разъезд. Резко затормозив у служебного здания, Рубахин соскочил с дрезины. И тотчас же со стоном упал на землю. К нему подскочили люди.
— К дежурному, — прохрипел он. — Я сотрудник милиции…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Сторож кооперативной лавки в селе Озерном Новицкий отлучился на несколько минут, чтобы сбегать домой за забытой трубкой. Когда он возвращался, то увидел мелькнувшую у крыльца лавки тень. Старик притаился. К первой тени присоединились другая, третья…
«Воры», — мелькнуло в голове у старика Он уже хотел дать предупредительный выстрел, когда услышал знакомый голос:
— Выручка-то, наверно, у Дарьи дома? Может подадимся туда?
— Не надо, — ответил ему грубый бас. — Ломай замок.
— Как бы не услышал кто, Кузьма Трифонович?
«Да это же Петруха, сын мельника, — изумился Новицкий. — Вот паршивец! С кем это он связался?»
— Ты же говоришь, сторож домой ушел. Не трясись ради бога, действуй быстрее.
Кто-то вставил в дужку трехфунтового замка ломик, нажал на него. Раздался треск сломанного металла. Новицкий кинулся к дому, где жил начальник милицейского поста Павел Кочергин.
— Паша, вставай, кооператив грабят! — застучал он в ставень.
— Что, где? — в проем рамы высунулась лохматая голова.
— Дарью Макарову обкрадывают, говорю, лавку ее.
— Значит, прибыли дорогие гости.
Натянув брюки, Кочергин выскочил через окно на улицу.
— Бежи, дед, к Ваньке Степанову и Кешке Глухому, я тех пока укараулю.
Это были добровольные помощники Кочергина из местных комсомольцев.
А тем временем воры уже проникли внутрь лавки. Кочергин вплотную подполз к оставленному на страже грабителю и, прыгнув, ударил его рукояткой нагана по голове. Хрюкнув, тот упал как подкошенный на землю. Павел осторожно прикрыл дверь, навесил пробой. Сзади послышался шорох.
— Ванька, ты? — негромко окликнул Кочергин.
— Я, Павел Иванович.
— А Кешка с тобой?
— Со мной. И Сидора Кувшинова прихватили. Где эти?
— Запер голубчиков в магазине. Надо будет подумать, как их выкурить оттуда.
В дверь постучали.
— Эй, кудлатый, — раздался грубый бас, — ты чево запер нас? Слышь, не шуткуй.
— Сейчас будем брать, — предупредил товарищей Кочергин. — Вставайте по бокам двери.
Сняв пробой, он скомандовал.
— А ну, руки кверху, шпана!
Из лавки, подняв руки, вышел Петруха. Однако другой грабитель бросился в глубь помещения.
— Куда же ты, дружок, ведь не уйдешь же? — крикнул ему Павел. — На окнах решетки.
