Штабная машина спускалась по покрытой снегом дороге, Гоффер был за рулем, Риттер в камуфляжной куртке с поднятым капюшоном сидел с ним рядом. Штрассер и Эрл Джексон расположились сзади. Гоффер завел машину во двор фермы и остановил ее. Сорса и Гештрин остались стоять, где стояли, у двери в дом, но остальные финны существенно приблизились, один или двое сняли с плеча пехотные винтовки «Маузер». Сорса сказал им тихо что-то по-фински.
— Что он сказал? — спросил Штрассер у Джексона.
— Он сказал: спокойно, мальчики. Я сам справлюсь.
Еще десять-пятнадцать финнов вышли из амбара, в большинстве своем в рубашках, но с оружием разного рода. Никто не сказал ни слова, каждый ждал, строго вертикально сыпался снег. Вдруг послышался шорох скольжения, лыжник в белом возник над амбаром и мастерски приземлился во дворе, скользнув вбок, и замер на расстоянии одного-двух ярдов от Сорсы. За ним последовал другой, потом еще один.
Это была поэма движения, абсолютное совершенство. На лице Сорсы появилась легкая застывшая улыбка, которая как бы говорила: вот мы какие, а вы?
Джексон пробормотал:
— Эти парни величайшие в мире лыжники. Они здорово потрепали русских в первую военную зиму. Хочу еще вас предупредить, что они большие мастера перерезать горло.
— Ждите здесь, — сказал Риттер ровным голосом. — Оставайтесь в машине.
Он вышел из машины и пошел через двор к Сорсе. Несколько мгновений он просто постоял перед высоким финном, который мог видеть только «мертвую голову» у него на фуражке, потом сказал:
— Неплохо, совсем неплохо.
— Вы так думаете?
— Конечно, вполне профессиональный прыжок.
— Вы можете сделать лучше?
— Возможно.
К стене были прислонены несколько пар лыж. Риттер взял одни и присел, затягивая ремни креплений на своих тяжелых сапогах танкиста.
Гоффер подошел к нему и присел рядом.
— Позвольте, я вам помогу, штурмбаннфюрер.
Сорса оценил черную форму танкиста, в которой был Гоффер, его Рыцарский крест. У него неожиданно изменилось выражение глаз, и он повернулся, коротко взглянув на Гештрина.
Риттер потопал ногами, взял палки, которые ему подал Гоффер.
— Давно это было, правда, Эрик?
Он оттолкнулся, пробежал мимо машины через ворота и стал подниматься между деревьев по крутому склону. Никто не говорил ни слова. Все ждали. Риттер чувствовал себя удивительно спокойно и миролюбиво, когда поднимался, следуя зигзагам фермерской дороги, полностью отдавшись этому подъему, получая огромное удовольствие от всего вместе.
Когда он повернулся, он был примерно в сотне футов выше двора, на лыжне, проложенной до него финнами. Все лица были обращены к нему, и Риттер вдруг почувствовал себя счастливым, он едва сдерживал смех, рвавшийся из груди.
Он запрокинул голову и взвыл по-волчьи, старый условный сигнал лесорубов Гарца, и ринулся вниз в стороне от лыжни, по самому крутому склону, выписывая такие крутые виражи между деревьев, что у зрителей захватывало дух. Потом подпрыгнул, с легкостью перемахнул амбар и машину, не долее секунды скользил боком, затем выполнил поворот на левой палке, приземлившись в снежном вихре, застыл в неподвижности в ярде от Сорсы, безукоризненно выполнив, таким образом, «Стем Кристина».
Финны одобрительно загомонили. Гоффер присел рядом с Риттером, расстегнул ремни креплений. Риттер скинул капюшон, расстегнул куртку и снял ее.
— Этот малый вполне годится для сцены, — прошептал Штрассер Джексону.
Риттер подтянул перчатки и заговорил, не глядя на Сорсу:
— Штурмбаннфюрер Риттер, 502-ой СС-батальон тяжелых танков. Я здесь, чтобы принять командование этим подразделением по специальному приказу из Берлина, от самого фюрера.
Сорса окинул его взглядом. Нашивка за Зимнюю кампанию, железные кресты первого и второго класса, серебряный значок, свидетельствующий, по меньшей мере, о трех ранениях, Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами, темные глаза и бледное дьявольское лицо.
— Сама смерть наведалась к нам, — сказал Гештрин.
— В моем присутствии говорите по-немецки, пожалуйста, — спокойно сказал Риттер. — Полагаю, вашим людям это по силам, хауптштурмфюрер, учитывая, что они на службе Рейху уже, сколько? Четыре года?
— Большинство из них, — сказал Сорса. — Но теперь это не имеет значения. Что это за чушь относительно приказа из Берлина? Мне ничего об этом не известно.
— Герр Штрассер! — позвал Риттер. — Будьте любезны показать этому джентльмену наше предписание.
— С удовольствием, майор.
Штрассер направился к ним, вытаскивая из кармана бумаги, а Риттер отошел на несколько шагов в сторону, игнорируя пристальные взгляды финнов, достал серебряный портсигар и заботливо выбрал сигарету. Гоффер подскочил к нему с зажигалкой.
— Благодарю, штурмшарфюрер.
Это было хорошо отработанное театральное действо, не раз ими разыгранное и действовавшее, обычно, без промаха.
Сорса изучал приказ, поданный ему Штрассером. От вождя и государственного канцлера. Сверхсекретно. И там упоминается его, Риттера, имя. Все точно, как он сказал. И самое удивительное в самом конце, подпись в конце страницы. Адольф Гитлер.
Сорса вернул приказ Штрассеру, и тот спрятал его в бумажник.
— Итак, — сказал Риттер, не глядя вокруг. — Вы удовлетворены?
— Здесь такая ситуация. Мои товарищи и я солдаты по контракту, — сказал сконфуженно Сорса.
— Наемники, — уточнил Риттер. — Мне это прекрасно известно. И что?
— Мои люди проголосовали идти домой, в Хельсинки. Мы не возобновляли наш контраст.
— Зачем это, когда предыдущий в силе до завтра, до девяти часов утра? — сказал Риттер достаточно громко, чтобы все услышали. — Или вы отрицаете этот факт?
— Нет, то, что вы говорите, верно.
— В таком случае, вы и ваши люди являетесь пока солдатами Ваффен-СС, и в соответствии с приказом фюрера, только что показанным вам герром Штрассером, я принимаю на себя командование этим подразделением.
Стало тихо. В это, показавшееся очень долгим, мгновенье каждый ждал, что скажет Сорса.
— Да, штурмбаннфюрер. — Он снова помолчал, потом сказал уже громче: — До девяти часов завтрашнего утра мы остаемся солдатами Ваффен-СС. Мы взяли кровавые деньги, приняли присягу, а мы, финны, всегда держим свое слово.
— Прекрасно, — сказал Риттер и обратился к Гештрину: пожалуйста, постройте подразделение, главный сержант. Я хочу к ним обратиться.
Когда Гештрин прокричал команду, возникло беспорядочное движение, но, в конце концов, финны построились в две шеренги.
Риттер отметил, что их тридцать пять человек. Они замерли в ожидании, снег продолжал сыпаться. Риттер прошелся несколько раз вдоль рядов. Наконец, он остановился, повернулся к ним лицом, руки на бедрах.
— Я знаю, вы настоящие мужчины. Вы были в Ленинграде, в Курляндии, в Сталинграде, я был там тоже. Вы сражались в Арденнах, я тоже. У нас много общего, так что я буду говорить прямо. Капитан Сорса сказал, что вы солдаты Ваффен-СС только до девяти утра. Что вы хотите вернуться домой, в Хельсинки. Ладно, у меня для вас новости. Русские в Берлине. Они встретились с американской армией на Эльбе, разделив Германию пополам. Вы никуда не уйдете, потому что вам некуда идти. Если вы попадете в руки к иванам, все, что вам светит, это пуля, и то, если повезет. — Налетел порыв ветра, сорвал с деревьев снег, на мгновенье завьюжило. — Я в том же положении, потому что мой отчий край русские заняли месяц назад. Так что у нас ничего нет, кроме друг друга и нашего полка. Даже если только до девяти утра, вы еще солдаты Ваффен-СС, самые несгибаемые, самые результативные бойцы, каких видел мир, и с этого момента вы будете снова действовать, как таковые. Если я задаю вам вопрос, вы отвечаете: Jawohl, штурмбаннфюрер. Если я отдаю приказ, вы щелкаете каблуками и выкрикиваете: Zu befehl, штурмбаннфюрер. Вы меня поняли? — Молчание. Он повысил голос. — Вы меня поняли?
— Яволь, штурмбаннфюрер, — прокричали они хором.
— Хорошо. — Он обратился к Сорсе: — Пойдем внутрь, я объясню вам ситуацию.
Дверь открывалась непосредственно в большую, облицованную камнем, кухню. Здесь был деревянный стол и несколько стульев, очаг, в котором горели дрова, и в изобилии военное обмундирование различного предназначения, включая «панзерфаусты», индивидуальные противотанковые ружья, которые стали производиться в больших количествах в последние месяцы войны.
Они собрались вокруг стола, Сорса, Штрассер, Эрл Джексон, Гоффер. Риттер разложил карту области.
— Сколько у вас транспортных средств?
— Одна штабная машина, три бронетранспортера-вездехода.
— Оружие?
— На каждом бронетранспортере есть тяжелый пулемет. В остальном, только легкое пехотное оружие и гранаты. Да, есть еще несколько фаустпатронов, как вы могли заметить.
