быть предельно осторожным».
Люди, оставшиеся в кабинете, какое-то время молчали, затем Зигель произнес, обращаясь к коменданту:
– Как, по-твоему, Арман, зачем приехал к нам этот лощеный гауптштурмфюрер?
– В предписании сказано, что он направлен в рейхскомиссариат «Украина» с секретным заданием. Никто не вправе требовать от него разъяснений без особого разрешения рейхсфюрера.
– Что же это за птица такая? Порученец, доверенное лицо Генриха Гиммлера – и всего лишь гауптштурмфюрер.
Комендант вздохнул:
– Тебе ли не знать, Брунс, что у вас звания даются непросто. Гауптштурмфюрер соответствует армейскому капитану, но обладает куда большими полномочиями. У вас есть гауптштурмфюреры, которые возглавляют целые генеральные округа. Хотя я думаю, что этот Бидерлинг – всего лишь один из многих офицеров СС, отобранных для исполнения обязанностей мальчиков на побегушках у Гиммлера. Хотя наш гость служит и в четвертом отделе РСХА. А Мюллер у себя дилетантов или ненадежных людей не держит. Хитрый лис, мастер интриг. Группенфюрер – весьма значительное лицо. Так что этот тип, прибывший в Копино, может доставить нам очень много неприятностей. Поэтому я считаю, что мы должны в точности исполнять требования, указанные в его предписании, и тогда все будет нормально.
Зигель взглянул на Баура и заявил:
– Ты даже слова не сказал, когда этот Бидерлинг забрал твой автомобиль.
Комендант улыбнулся.
– Но он вместо «Кюбельвагена» отдал мне «Мерседес», правда. не представительский, но все же лучше моей консервной банки.
– Нет, Арман, что-то с этим Бидерлингом не так.
– Сколько знаю тебя, ты всегда кого-нибудь подозреваешь. Думаю, у тебя есть досье на всех офицеров гарнизона, найдется компромат и на меня, ведь так, Брунс?
Унтерштурмфюрер скривился:
– Не говори глупостей. Для чего мне собирать компромат на вас?
– А разве не в этом состоит твоя работа?
– Моя работа… впрочем, достаточно, а то разругаемся из-за этого молодого щеголя, с чьей-то высокой подачи попавшего в РСХА.
– Здесь ты прав. Кто-то наверняка продвигает Бидерлинга.
– Черт с ним. Приехал, пусть работает.
Явился командир охранной роты.
– Как наш высокопоставленный гость? – с ходу поинтересовался он.
– Расспроси о нем коменданта, – посоветовал Зигель. – Я же пойду в кабинет.
– Ты не забыл о казни?
Унтерштурмфюрер ощерился и заявил:
– Я такие мероприятия не пропускаю.
Обер-лейтенант Грубер неожиданно спросил:
– А вы уверены, Зигель, что Клинько действительно работал на партизан? Уж как-то с ним все зыбко. Много несоответствий. Не похож он…
Унтерштурмфюрер прервал командира роты:
– Клинько во всем признался. Он собственноручно подписал протокол допроса.
Грубер рассмеялся:
– А куда бы он, да и любой другой на его месте, делся после того, как с ним поработал наш Ленц, еще тот фантазер, богатый на выдумки в плане пыток.
– Главное, есть признательные показания полицейского. Остальное ничего не значит.
– В общем, нашли козла отпущения. Нет, не подумайте, Зигель, я не укоряю вас, все прекрасно понимаю. Но реальный агент диверсантов остался в поселке, вот что плохо.
– Ничего, достанем и его. Мне надо идти.
Грубер усмехнулся и спросил:
– И куда это вы так спешите, герр Зигель?
Унтерштурмфюрер подошел вплотную к командиру роты:
– Карл, не надо больше так разговаривать со мной. Иначе у тебя будут неприятности. Ты понял меня?
Обер-лейтенант наигранно поднял руки:
– Да, герр Зигель, я все хорошо понял и больше никогда не позволю себе вообще говорить с вами.
– Клоун! – заявил Зигель и вышел, хлопнув дверью.
Грубер усмехнулся ему вслед и проговорил:
– Интересно, до того как надеть мундир эсэсовца, Зигель был такой же сволочью?
Комендант повысил голос:
– Прекрати, Карл. Нам сейчас между собой вражды не хватало.
– Так в этом виноват унтерштурмфюрер. Прислали на нашу голову контролера, во все дела свой нос сует. А толк от него какой? Заставил Ленца выбить показания из бедного полицая, который наверняка не имеет никакого отношения к диверсантам, устроил показуху с казнью. А что изменится?
– Я сказал, прекрати!
– Хорошо, Арман, но учти, с таким субъектом, как Зигель, нельзя быть откровенным даже во сне. Первыми, кого он подставит, если диверсанты развернутся в нашем районе, будем ты, я и Ленц. А Зигель останется в стороне. Он же всего лишь наш надсмотрщик, не принимает решений.
Грубер отодвинул стул и сказал:
– Пойду и я.
– До казни еще есть время.
– Меня там не будет. Не хочу смотреть на этот кровавый спектакль. У подчиненной мне роты есть дела поважнее. Мы должны охранять поселок.
– Это не понравится Зигелю.
– Да плевать я на него хотел. Вот подумываю рапорт подать об отправке на фронт. Не для меня вся эта муть в тылу.
– Подумай хорошенько. Сейчас не сорок первый год.
– Я подумал, Арман. Там, на фронте, по крайней мере, такой подлец, как Зигель, в спину не выстрелит.
– Их полно везде.
– Но не на фронте. Туда эти господа особо не рвутся. Если понадоблюсь, я на объезде постов охранения.
– Хорошо.
Зигель прошел в свой кабинет, присел на стул, достал пачку сигарет, закурил. Часы, висевшие над входом, показывали 12.40. До казни оставалось двадцать минут. В кабинете уже слышен был гул людей, собранных на площади. В принципе можно было ограничиться работниками предприятий да семьями полицейских, но чем больше народу увидит казнь, тем лучше. У населения должен быть страх перед новой властью, суровой, но справедливой. К тому же он подготовил сюрприз для толпы, который ударит по нервам этих русских свиней.
Выкурив сигарету, Зигель вновь посмотрел в коридор. Там никого не было.
Он вернулся к столу, снял трубку телефона засекреченной линии, набрал номер.
– Вас беспокоит унтерштурмфюрер Зигель.
– Это я понял. Что у тебя? Есть новости?
– Да, причем весьма интересные, герр оберштумбаннфюрер.
– Слушаю!
Зигель подробно доложил об офицере СС, появившемся в поселке.
Оберштурмбаннфюрер выслушал его и спросил:
– Думаешь, по нашу душу?
– Честно говоря, не знаю. У него предписание, подписанное самим рейхсфюрером.
– Вот как? – удивился оберштурмбаннфюрер. – Интересно.
– Я вот что хотел узнать. Вы не могли бы по своим каналам пробить этого гауптштурмфюрера.
– Ты предлагаешь мне позвонить в канцелярию Гиммлера?
– Бидерлинг дал совет, если у меня появится желание проверить его, связаться с группенфюрером Мюллером. Якобы только он и Гиммлер могут подтвердить и его личность, и факт отправки к нам.
Оберштурмбаннфюрер чуть помолчал и спросил:
– Ты своими глазами видел подпись и печать Гиммлера?
– Да. Они настоящие.
– Черт побери! Ты представляешь, как будет выглядеть мой интерес к Бидерлингу?
– Представляю, но ничего не могу сделать.
– Ладно, Зигель, я подумаю. Возможно, найду варианты. У меня есть неплохие связи в Берлине. Хотя обещать ничего не буду.
– Я вас понял. Извините, мне надо идти.
