Особое же назначение эскадрильи заключалось в том, что перед нами была поставлена задача: готовиться к перегонке самолетов из Америки через Дальний Восток. Мы с энтузиазмом засели за карты и книги: изучали маршруты, рельеф местности, новые способы навигационного обеспечения дальних полетов в незнакомых районах, материальную часть самолетов.
Но время шло, а командировка за новыми самолетами все откладывалась и откладывалась.
Мы по- прежнему оставались в положении «безлошадников». А другие летали. И хорошо летали. Добрые вести шли с соседнего аэродрома, где базировались пикирующие бомбардировщики Пе-2 40-го авиаполка. Там были Василий Мордин, Андрей Кондрашин, Иван Корзунов, Иван Филатов, Дмитрий Лебедев, Слава Богомолов, Анатолий Коваленко, Федя Волочаев и другие наши друзья-севастопольцы. [134] О их боевых делах мы знали из рассказов знакомых летчиков, из очень редких писем, которые присылали друзья, а больше всего -из заметок в газете «Красный Черноморец».
Однажды из штаба ВВС сообщили: на перевале Санчаро, от которого идет путь на Сухуми, сложилось угрожающее положение, вражеские автоматчики по узкой тропинке просочились на южный склон гор. Необходимо найти эту тропинку и закрыть ее. Эту задачу поручили Андрею Кондрашину со штурманом Вячеславом Богомоловым (на счету Кондрашина уже было 200 боевых вылетов, грудь его украшали 2 ордена Красного Знамени). Ведомым пошел экипаж лейтенанта Михаила Плохого.
Кондрашин и Богомолов не раз уже ходили на этот злополучный перевал, бомбили его северные склоны, знали там каждый выступ. Но искать с воздуха узкую тропинку им еще не приходилось. И все же они нашли ее: вилась она по краю крутого обрыва, а над ней, надежно прикрывая сверху, нависал огромный «козырек» скал. Они пролетели так низко, что отчетливо увидели, как один за другим, прячась под «козырьком», карабкались вражеские автоматчики, собираясь на небольшой площадке под скалой.
Набрали высоту, зашли на боевой курс, прозвучала команда Богомолова: «Пошел!» Бомбы понеслись навстречу земле. И на этот раз Богомолов не промахнулся: взрывы перечеркнули тропинку, «козырек» рухнул, отрезав путь автоматчикам.
В тот же день из штаба 371-й стрелковой дивизии пришла радиограмма: «Командиру 40-го авиаполка подполковнику Морковкину. Благодарим за поддержку. Все бомбы легли в цель».
Через несколько дней - новое задание. На аэродроме Майкоп враг сосредоточил более 50 новейших истребителей, представлявших большую угрозу для наших самолетов. Командование ВВС ЧФ решило нанести по аэродрому удар одновременно с воздуха и с земли. Операция разрабатывалась тщательно. Особенно ответственная задача ставилась перед десантниками: уничтожить самолеты на аэродроме, а затем отойти в горы.
23 октября в 22 часа одиннадцать бомбардировщиков легли курсом на Майкоп. Через несколько минут следом вылетели два истребителя И-15 бис. В точно назначенный час бомбы посыпались на аэродром и железнодорожную станцию, истребители начали «гасить» прожекторные [135] установки. На аэродроме вспыхнули пожары, осветив летное поле.
В это же время к аэродрому подошли два транспортных самолета Ли-2 и один четырехмоторный гигант ТБ-3 с 40 парашютистами-десантниками на борту. Командира роты капитана Михаила Орлова и его «хлопцев» мы уже успели хорошо узнать - больше месяца жили бок о бок, когда они готовились к своему ответственному заданию (мы не знали, к какому) в нашей части. И вот настал их час. Несмотря на основательную «обработку» аэродрома, враг встретил транспортников плотным зенитным огнем. Снаряд попал в бензобак ТБ-3, самолет тотчас охватило пламя. Десантникам пришлось прыгать из горящей машины в лучах прожекторов, под градом пуль и снарядов. Самолет упал недалеко от аэродрома и сгорел. Из экипажа чудом спасся один командир корабля С. П. Гаврилов, который присоединился к парашютистам.
В этой необыкновенно сложной обстановке моряки-парашютисты захватили аэродром и начали термитными гранатами уничтожать истребители. Когда вспыхнули две зеленые ракеты - сигнал к отходу, - на аэродроме уже пылало более двадцати самолетов.
Отход был трудным. Отряду пришлось пробиваться через кольцо оцепления. Прорваться удалось не всем, но большинство участников десанта все же ушло в горы. Двадцать парашютистов за отличное выполнение задания были награждены орденами Красного Знамени.
В те дни разлетелась весть о подвиге младшего лейтенанта Михаила Борисова. В 62-м истребительном авиаполку шло партийное собрание, когда прозвучала команда: «На вылет!» На Новороссийск шло пять Хе-111. Пара истребителей ЛаГГ-3 взмыла в воздух. Ведущим был командир звена Михаил Борисов, ведомым Василий Холявко. Борисов в полк прибыл всего месяц назад, но уже сбил три самолета.
Воздушный бой разгорелся на подходе к Цемесской бухте, на виду у всего полка. Чтобы сбить врага с боевого курса, Борисов атаковал ведущий самолет. Атака была стремительной, дерзкой. Хе-111 начали разворачиваться в море, бросая бомбы куда попало. Холявко в это время атаковал замыкающего «хейнкеля» и сбил его. А у Борисова случилась беда: во время атаки вспыхнул самолет. Нужно было немедленно выбрасываться с парашютом. Но коммунист Борисов принял другое решение… Все, кто был на аэродроме, увидели вдруг, как горящий ЛаГГ-3 врезался [136] в стабилизатор вражеского самолета. Обе машины полетели вниз. И тут произошло небывалое: падая, истребитель врезался еще в один «хейнкель», летевший ниже, и сбил его.
Так в одном бою Михаил Борисов таранил два самолета врага. Отдал свою жизнь, но не пропустил врага к городу. Товарищи поклялись отомстить врагу за гибель героя. И клятву свою сдержали: в этот день еще 19 самолетов врага нашли свою гибель на подходах к Новороссийску. Летчик 2-й эскадрильи лейтенант Константин Егоров сбил четыре вражеских самолета.
Трудное время переживала черноморская авиация. Не хватало новых истребителей, совсем мало было современных бомбардировщиков, а перевооружение гидроавиации и вовсе затянулось: новые гидросамолеты не поступали, а на колесные машины нас не сажали. О Ту-2 и американских «бостонах», которыми уже вооружали армейскую авиацию, мы знали только понаслышке, даже бомбардировщик ДБ-3ф, основной серийный в нашей авиации, нам был недоступен пока.
Изредка летали на разведку в море все на тех же МБР-2. И нередко теряли друзей - опытных летчиков, верных товарищей. Не вернулся из полета Кудрин, дорогой наш Митрич. Я потерял чудесного товарища - внимательного, чуткого, надежного, прекрасного летчика. Три года мы летали то в одном экипаже, то рядом. До войны дружили семьями. И вот теперь Митрича нет. Погиб и штурман Василий Дыбко.
Но все наши беды затмила великая радость: Сталинград! Теперь это слово было у всех на устах. 19 ноября 1942 года мощный грохот артиллерии возвестил миру о начале контрнаступления советских войск. С северо-запада и юга наши войска пошли на соединение, встретились у Калача и замкнули кольцо вокруг Сталинграда, окружив 330-тысячную вражескую группировку.
В эти дни меня приняли в ряды ленинской Коммунистической партии.
Очень скоро произошли коренные изменения и на юге. Войска Южного и Закавказского фронтов перешли в решительное наступление и к середине февраля 1943 года освободили Северный Кавказ от гитлеровских захватчиков.
Враг думал отсидеться за сильно укрепленной «голубой линией» на Таманском полуострове. В его руках еще находился Новороссийск - крупнейший порт на восточном [137] побережье Черного моря. Наши войска при поддержке кораблей Черноморского флота вели наступление севернее города, но операция особого успеха не имела. Тогда было принято решение высадить морской десант западнее Новороссийска.
Несколько наших экипажей, у которых еще сохранились МБР-2, срочно перебазировали в Геленджик. Среди них были и мы с Григоровым. Вновь будто повеяло севастопольским духом: мы делали по 3-4 боевых вылета за ночь на бомбоудар в районе Абрау-Дюрсо и Южной Озерейки.
Неожиданно пришла срочная телефонограмма от флагштурмана ВВС ЧФ Бушмакина: мне, Ивану Мухину и Петру Родионову - трем штурманам - немедленно явиться на КП ВВС. Утром мы уже были на КП, а оттуда нас перебросили на аэродром, где стоял 5-й гвардейский минно-торпедный. И никаких разъяснений: приказ есть приказ. Только вечером 2 февраля нас вызвал начальник штаба ВВС генерал Савицкий и объяснил задачу: вечером 3 февраля в районе Новороссийска предстоит выброска воздушного десанта. Цель - помочь морскому десанту высадиться западнее Новороссийска. Три транспортных самолета ПС-84 с десантниками уже ждали нас, штурманов-ночников, хорошо знающих район высадки.
Нам вручили карты крупного масштаба, где были обозначены не только населенные пункты, но каждая сопка, каждая тропка. Главное условие: выбросить десантников в точно обозначенное место и в точно назначенное время с интервалом в одну минуту между группами. Первым выбрасывает Мухин, вторым - я, третьим - Родионов.
