Лучшие и наиболее мощные силы выстроили свои позиции как опорные пункты, превратив их в заслон в правильно угаданных местах прорыва, тем самым они сохранили свои позиции и не пропустили врага. Более слабые части тем временем, гибко и эластично маневрируя — вплоть до отдельных частей полка Попеску, — поддерживали связь. Благодаря этим правильным тактическим мероприятиям…
— В усовершенствование которых в последний момент внесли решающий вклад и вы, господин обер-лей-тенант! — прервал его генерал. Виссе кивнул благодарно и продолжал:
— Основные структуры дивизии были сохранены, и враг был вынужден свернуть на юг!
Генерал кивает, он доволен и горд тем признанием, которое честно заслужил; Виссе просит капитана Мёглиха передать эту оценку вместе с отчетом в армейский корпус.
— В данный момент напор противника значительно ослаб и нет непосредственной опасности, что нас удастся сломить! — говорит генерал. — Но ближе к вечеру возобновятся атаки тяжелой артиллерии! — добавляет он озабоченно.
— Дивизия потеряла, по меньшей мере, половину людской силы и техники. Беспокоит не только положение со снабжением, но и то, что у нас оборвалась связь с нашими тыловыми частями в Бузиновке. Это означает, что враг прорвался к югу от нас и стоит у нас за спиной! Прервана связь и с 4-м румынским армейским корпусом! — капитан Мёглих так встревожен, что заражает этим весь румынский штаб.
Даже самые мужественные люди, как генерал, майор Кодряну и капитан Станческу, еще никогда не бывали в ситуации, подобной этой, когда надо решать кажущиеся безнадежными задачи. Удача, везение и несомненное мужество пока помогали им компенсировать недостаток опыта. Виссе опасается, что, если румыны окажутся предоставленными самим себе, они сдадут свои позиции как безнадежные. Он чувствует, что румынские офицеры наблюдают за ним. Только вера в непобедимость немецкой армии поддержит их.
— Нам надо, прежде всего, установить, как обстоят дела на нашем правом фланге! — с воодушевлением обращается Виссе к капитану Мёглиху. — Ваш армейский корпус, похоже, не информирован о положении южнее нашей дивизии? Такое ощущение, что наш правый фланг висит в воздухе. Для всех нас это весьма опасная ситуация! («Для тебя тоже, мой друг!» — говорит взгляд Виссе).
— Когда я около полутора часов назад уезжал из штаба корпуса, там стало известно, что русские добились глубоких прорывов на участке 1-й румынской дивизии. Прорвались ли они полностью и насколько они своими ударными клиньями продвинулись в западном направлении, из донесений армейского штаба понять было невозможно. Насколько я знаю, для поддержки должна была быть введена в действие 29-я моторизованная пехотная дивизия. Она только что получила пополнение и обладает мощной ударной силой! — его взгляд призывает Виссе к осторожности. — Мы оба, — он показывает на Виссе и на себя, — должны ждать, пока поступят дальнейшие приказы! К сожалению, погода в данный момент не позволяет воспользоваться разведывательной авиацией! — ловко пытается он загладить неприятное впечатление от своего отказа что-либо предпринять на свой страх и риск.
По пути к бункеру, где находится столовая, он убеждает Виссе:
— Не берите на себя слишком большую ответственность. За это отвечают господа с золотыми погонами, а не какой-то маленький капитан или обер-лейтенант, как мы с вами. У них тонкий нюх, и они вовсе не намерены обжечься на этом деле. Это они предоставляют вам. Не предпринимайте ничего под собственную ответственность. Золотых часов в награду не получите! Если, вопреки ожиданиям, вам удастся что-то сделать, то все равно вам это было приказано сверху: исходило от высшего начальства. Если все пойдет плохо, а почти наверняка так и будет, то окажется, что вы действовали самовольно и еще угодите под трибунал. Мы с вами общее положение не изменим, и потому тупо твердите свое: «Хайль!» и передавайте только то, что вам приказали! Вашей должности здесь сейчас не позавидуешь!.. — прощупывает он Виссе, стараясь убедить его действовать теми же методами, что и он сам.
Еда и в этот день превосходная.
«Без фуража — нет куража!» — таков девиз румынского солдата. Хорошая еда — хорошее настроение. Оно совсем улучшается, когда входит майор Биндер и сообщает, что в соответствии с последними донесениями полку Мангезиуса удалось вновь завоевать позиции на высотах северного фланга. 297-я пехотная дивизия генерала Пфеффера в порядке помощи захватила часть участка северного фланга дивизии, что освобождает силы Мангезиуса, давая ему возможность закрыть прореху в линии фронта к юго-востоку от высоты 89, созданную полком Попеску.
Батарея самоходно-артиллерийских установок Нессельбарта поддержит атаку. 3-й артиллерийский дивизион, хотя и окружен русскими танками и пехотой, продолжает храбро сопротивляться и ждет скорейшего деблокирования.
С саперным батальоном майора Мораро удалось временно установить телефонную связь. Он сообщает о половине погибших, но все еще удерживает свои позиции, хотя и слева и справа он полностью отрезан, а теперь его батальон атакуют и с тыла.
Южнее от него русские, не встречая ни малейшего сопротивления, строем, маршевыми колоннами движутся на запад. Не хватает только, чтобы они затянули свои походные песни. Немецкие самоходки еще не пробились к Мораро, и он ждет дальнейших указаний.
Виссе только успел заглотнуть несколько ложек превосходного, обжигающе горячего супа, как генералу доложили, что русские при мощной поддержке танков — насчитали двадцать пять Т-34 — и значительно превосходящими силами перешли в новое наступление на участке полковника Мангезиуса.
Несколько немецких зенитных орудий вступили в бой, но они слишком слабы, чтобы оказать действенную помощь в борьбе с танками.
Капитан Станческу докладывает, что у третьего артдивизиона, судя по всему, кончились боеприпасы, ибо лишь отдельные орудия продолжают стрелять. Сколько сможет продержаться дивизион? Очевидно другое: что третий дивизион, точно так же, как и второй, будут уничтожены до последнего человека, если не удастся до наступления ночи вызволить их, потому что ночью русские сожмут кольцо сильнее, приведут танки и резервы и сровняют позиции с землей.
Немецкие самоходно-артиллерийские установки, по-видимому, дивизион Нессельбарта, были замечены идущими в направлении третьего артдивизиона.
Виссе вытирает салфеткой рот, откладывает ложку и поднимается.
— Могу ли я просить господина генерала о прикомандировании ко мне кого-то из господ вашего штаба?
Кодряну молча отставляет свой суп, встает и улыбается Виссе, готовый идти с ним. С сегодняшнего утра они друзья, камрады.
Они снова едут по мосту через Червленую у Наримана, и оттуда Кремер на вездеходе немецкого штаба связи за пять минут домчал их до высоты 89.
Наступают сумерки. Никаких следов взвода, посланного отделом тыла, — лишь пятерых удается обнаружить Кодряну:
— Они, видно, с ума посходили: стоят там наверху группой как живая мишень.
Один из них показывает на противоположный холм, где уже легли сумерки. Перед ним быстро вспыхивают один за другим белые язычки пламени, и трассирующие снаряды шипят где-то чертовски близко. Прыжками Виссе взбирается на высотку, чтобы прогнать этих безумцев в укрытие.
— Вас Бог совсем разума лишил или вам жить надоело! — кричит Виссе группе, задыхаясь от быстрого бега на гору.
Выясняется, что это подполковник Нессельбарт с тремя своими офицерами и подполковник Мангезиус обсуждают положение.
— Очень прошу извинить меня, но я думал, что это люди из взвода тылового отдела штаба, которые были здесь в первой половине дня!
Нессельбарт коротко ухмыляется, но лицо его выглядит так, словно его ударили и он старается скрыть боль.
— Этот взвод я отправил домой. Они считают чистку оружия, наведение чистоты и приведение в порядок собственной одежды, а затем сон до побудки проявлением смелого поведения перед врагом! Я слышу: палят из огнестрельного оружия, подъезжаю ближе и вижу парней — просто не верится, — которые упражняются в стрельбе в цель, нацепив обрывки бумаги на лопаты. Наверное, думаю, пьяные русские отмечают победу; подъезжаю ближе, они палят из всех стволов по моей пехоте и убегают. Прежде чем послать им вслед бортовой залп, я обнаруживаю, что это, черт побери, немецкие солдаты! Их счастье, что они ни в одну цель не попали!
Капитан Руккер, самый старший и самый удачливый командир батареи у Нессельбарта, его близкий друг, погиб сегодня утром в оборонительных боях, и теперь батареей командует молодой обер-лейтенант ван дер Хокке, ровесник Виссе.
— Вон они, мои гигантские вооруженные силы, которыми я командую! — ван дер Хокке показывает на три уцелевшие самоходки, которые отвел в глубокую лощину.
