— Ненасытный, фашист, прорва! — опустившись на лавку, начинала причитать хозяйка и рассказывала, как враг жаден до еды, что в скором времени в деревне от кур, уток, свиней ничегошеньки не останется. — Рыскают по деревне. Находят зарытую картошку.
А за мешок зерна они проломили голову тетке Анне. Твари с собачьим нравом!
Она рассказывала о наглости фашистов, об их скотском отношении к женщинам, девушкам, о том, как они изнасиловали дочь бригадира — пятнадцатилетнюю девочку и как надругались над учительницей за то, что она не давала сжечь школьную библиотеку.
— Вот что творится… — вздыхала хозяйка.
Али не покидали страшные думы. Положение-то в самом деле было тяжелое. Он боялся не только за свою голову. Из-за него могла погибнуть семья.
"Была не была. Пусть свершится то, что суждено мне!" И Али решил бежать.
"Пойду в лес. Может быть, дойду до части или с буду помощником богатырям партизанам!"
Ночью в деревне поднялась страшная суматоха. Крики, беспорядочная стрельба, взрывы гранат. Али приподнялся, прислушался. Это не было похоже на панику, при которой пьяные вдрызг "победители", пугаясь каждой тени, начинали сыпать пули в разные стороны.
Али кинулся во двор. Ночь была холодной, темной. На другом конце деревни, где еще продолжалась стрельба, что-то ярко горело. При взлете пламени, разгонявшего ночь, дым, клубясь, поднимался вверх. Постепенно выстрелы утихли.
"Должно быть, партизаны напали. Враг теперь еще больше взбесится", — подумал Али. И словно нож направили в его сердце. Ведь, разыскивая спрятавшихся партизан, фашисты могли сейчас бегать по всем домам и наткнуться на него.
Чтобы действовать наверняка, Али решил получше все разузнать у хозяйки. Он не спрятался в свой чулан, а сел около забора. Если вдруг нагрянут немцы, он сразу же перемахнет на другую сторону, а если ему суждено встретить смерть, пусть она будет за пределами этого дома.
Но немцы не показывались. Они до самого рассвета поливали улицы огнем из пулеметов и автоматов где-то далеко в стороне. Али снова укрылся в чулане. Хозяйка появилась гораздо позже, чем обычно.
— Проголодался, наверное, — сказала она, протягивая молоко и хлеб. — Ты слышал ночной шум? Партизаны пришли. На том краю деревни, вблизи шоссе, уничтожили много машин с грузом.
Лицо женщины сняло от радости.
— Не один фашист захлебнулся в своей крови. Но этого мало. Пусть на каждом шагу их ждет смерть.
— А сейчас как, спокойно? — спросил Али.
— Утром всех собрали на площадь, — покачав головой, ответила хозяйка. — Вплоть до детей, которым от горшка два вершка. Кругом пулеметы. Главный их, как волк, выл. Говорит: подожгу деревню.
— А? "Подожгу"? Где винтовка? — засуетился Али. — Люди будут гореть в огне? — стукнул он себя в грудь. — Нельзя допустить этого.
Хозяйка пристально посмотрела ему в глаза. Она впервые увидела бойца таким разгневанным, словно приготовившимся к прыжку.
Бывшего председателя колхоза — старого, мирного человека — расстреляли. Семнадцатилетнего Мишу, гармониста, повесили. Унос! А еще сколько людей забрали!..
Хозяйка, — произнес Али, слегка дотронувшись до руки женщины, — есть у меня один план: уйду к партизанам. Ты только помоги мне выйти отсюда. Помоги и не отговаривайся. Пусть спокойным будет твой сон.
Хозяйка подняла голову. Глаза ее были полны слез.
— Хорошо! — согласилась она.
На другой день в сумерках Али вышел из своего "заточения". Вел его дед Яшкин. Долго они шли по лесу, наконец старик остановился.
Садись, отдохнем. Жаль, что с тобой по-настоящему и не поговоришь. Садись же, — произнес старик, облегченно вздохнув, Словно только что избавился от опасности. — Ночью сюда немцев и золотом не заманишь.
Лес стоял темный, настороженный.
— Если партизаны где-то близко, то нам лучше идти, — предложил Али.
— В начале пути мы еще, друг. Партизан — птица хитрая, где попало гнездышко не вьет, — произнес старик и, усевшись поудобнее, достал кисет с табаком.
Если говорить правду, он ничего не знал о партизанах. Когда несколько дней назад на опушке леса дед косил сено, из-за стога внезапно вышел незнакомый человек с винтовкой.
Старик вначале испугался. Но, догадавшись, кто перед ним, хитро улыбнулся и предложил ему помощь.
— Передайте своим командирам, — сказал дед, — что готов исполнить любое паше поручение.
Старик рассказал об этой встрече Марии — женщине, которая приютила солдата.
Когда же она попросила Яшкина проводить Али к партизанам, ок сразу же согласился и даже похвалил:
— Раз уж ты в деревне, где кишмя кишат враги, сумела хранить под своим подолом бойца, значит, твоя голова на месте и сердце у тебя храброе!
Сейчас в холодной ночи, в черной пучине леса он рассказал об этом Али.
Боец кивал головой, но ничего не понял. Он по-прежнему смотрел на деда с уважением, как на отважного партизанского разведчика.
— А партизан мы разыщем, — заверил старик. — то же наши люди.
За свою долгую жизнь он отпечатал в своей памяти живую картину всех окружающих мест.
В самом деле, на другой день дед Яшкин привел Али прямо к лагерю партизан.
— Откуда ты взялся, старик?
— Потом, потом объясню… — отмахнулся дед от молодого парня с винтовкой в руках. — Веди к начальству.
В землянке дед оживился.
— Вот, командир, привел к тебе одного героя, — сказал он командиру отряда и, чтобы сделать для него приятное, с видом знатока похвалил: —Хорошее местечко ты выбрал. Знаю, это место природа словно по заказу партизан создала. Поэтому сердце мое и привело меня сюда, не удивляйся!
Командир отряда, бывший зоотехник, полный, с чуть прищуренным левым глазом и небольшими черными усами, весело ответил старику:
— Ну что ж. Гостям мы всегда рады.
Приблизившись к Али, который стоял на пороге землянки, командир добавил:
— Ну, Ташкент — город хлебный! Пришел партизанить? Партизанская жизнь не сладка! Вот каким должен быть! — он крепко сжал свой большой кулак.
— Голова моя теперь ваша! — произнес Али кратко. Этот ответ он подготовил заранее, пока старик разговаривал с командиром.
Подумав, боец решил, что такого заявления маловато. И он, жестикулируя, пояснил, каким хорошим партизаном обещает быть.
Командир приказал женщине, повязавшей голову до самых глаз толстым шерстяным платком:
— Дай ему поесть и укажи место, пусть отдохнет.
Шагая по узкой землянке, сказал сам себе:
"Нужно, конечно, научить его языку. Чтобы хорошо знал. Такие моменты бывают, что одно слово дважды не успеешь сказать шепнешь — а оно для бойца план большой задачи".
Дед Яшкин, оставшись с командиром наедине, рассказывал о положении в деревне.
Командир из уважения к старику внимательно выслушал, хотя все это ему было известно.
— Ну, мне пора в дорогу, — наконец встал старик.
Командир тоже вышел из землянки, и, еще больше прищурившись, с лукавой и довольной улыбкой долго смотрел ему вслед.
Рашид лечился в маленьком, тихом русском городке. Он быстро привык в госпитале к смеси запахов разных лекарств.
Его рана была не очень тяжелой. Через день Рашид посылал в кишлак письмо, свернутое треугольничком.
Почти все свое время боец проводил у окошка, разглядывая улицу, милиционера, который стоял посреди многолюдной площади. По вечерам он рассказывал анекдоты про Насреддина, смешил раненых. Товарищи удивлялись, что этим анекдотам нет конца.
— Их веками складывали… — пояснил Рашид. — Из поколения в поколение передают.
В неделю раз в госпиталь приходили местные артисты, давали концерты.
Через несколько дней Рашид начал выходить в город.
Однажды вечером он пришел в парк с молоденькой медсестрой. На дорожках, посыпанных песком, почти никого не было. Холодный ветер срывал листья с огромных деревьев.
Рашид и девушка, довольные этой тишиной, уселись на скамейке. Клара, дочь старого учителя литературы, студентка художественного техникума, с самого начала войны добровольно работала в госпитале.
Девушка любила экзотику. Она расспрашивала о природе Узбекистана, караванах, песчаных степях, "хлопковых деревьях", минаретах Самарканда, о которых она много слышала.
Черноглазый боец с лохматыми бровями, положив здоровую руку на плечо девушки, рассказывал увлеченно.
— Может, пойдем в кино? — предложил Рашид, когда они вышли из парка. Девушка согласилась.
Около кассы среди военных Рашид увидел знакомого:
— Камал!
Тоненький, высокий лейтенант пристально посмотрел на Рашида и кинулся к нему:
— Рашид-ака, вы ли это? О боже, что вы тут делаете?
Это был младший брат Бектемира. Земляки отошли от толпы к забору, стали рассказывать друг другу о своих приключениях.
