Каждое солдатское движение было отточенным и верным. Пальцы у каждого лежали на спусковых крючках. А авангардная группа шла с заранее досланным в патронник первым патроном.
«Зуб» должен был вот-вот показаться из тумана. Орлов приостановил роту. Немым жестом махнул рукой Богунову и Матиевскому. Помнивший утренний инструктаж, сержант молча кивнул головой и поднял вверх кулак с оттопыренным пальцем.
«Отлично, командир», — ответил ротному этой немой жест, и каждый в колонне вдруг повторил этот жест, словно желая поддержать рискующего ради всех сержанта. В следующую минуту исчезли в густом тумане широкие плечи, обтянутые автоматным ремнем. Мелькнула вслед за Богуновым высокая нескладная фигура снайпера Матиевского.
Шульгин пошел вслед за ними во второй паре вместе с Осеневым. Маленький Осенев, заметно осунувшийся за последние дни, скинул пулемет с плеча, и нес его, сжимая обеими руками, словно любимую куклу. Вскоре бронежилеты второй пары тоже растаяли в тумане грязными зелеными пятнами. Остановившаяся орловская рота замерла перед броском, который должны были обеспечить исчезнувшие в тумане ребята. Полуприсев на корточках, опираясь на горбы вещмешков, рота вслушивалась в тревожную утреннюю тишину.
Горная тропа, идущая по острию горного хребта, сорвалась в пропасть перед самым «3убом». Несколько метров оставалось до едва угадываемых в тумане отвесных скал атакуемой вершины.
Богунов закрепил автомат за спиной. Посмотрел на грязные заскорузлые ладони. Матиевский неслышно хлопнул его по плечу. Впереди них в трех метрах поднималась скалистая стена. Кое-где из трещин маленькими уродцами выглядывали карликовые кустики. Можно было в точном прыжке повиснуть на корнях этих кустов и начать восхождение к траншеям многоэтажной обороны. Богунов переглянулся с Матиевским. Оба, не сговариваясь, кивнули друг другу. В следующую минуту сержант отступил несколько шагов назад, разбежался и, взмахнув руками, взлетел в воздух, как хищная, серая птица. Через мгновение он висел на скале, уцепившись пальцами за одну из трещин. По-кошачьи изогнулось напрягшееся тело, и он гусеницей пополз вверх, осторожно подтягиваясь, опираясь носками горных полусапожек за едва различимые выступы. Вскоре в воздух взлетел Матиевский. Мелькнули над пропастью металлические подковы. По скале поползла вторая серая тень.
Тихой осыпью полетела вниз кисейная пыль, и вцепились солдатские пальцы в каменные ребра высоты, в острые щели и выступы, бородавками растущие на гладкой спине скалы.
Повезло первой паре атакующего авангарда. Они добрались до безлюдной траншеи незамеченными, тихо скатились на спасительное ее дно, и замерли на мгновение, тяжело переводя сорванное дыхание. Потом разошлись в разные стороны и залегли, прикрывая восхождение второй пары. Так же тихо и беспрепятственно перевалились через крутой бруствер Шульгин и Осенев, с расцарапанными до крови пальцами, беззвучно сопящие, зевающие от напряжения. Самое опасное для атаки препятствие удалось взять без единого выстрела.
Уже закрепившись в душманской траншее, Шульгин накрылся с радиостанцией под ватным бушлатом и шепотом вышел на связь:
— Метель, я, Метель один, все получилось, как задумано. Готовы вас прикрыть…
40.
— Шульгин уже в траншеях, — Орлов обернулся к окружавшим его взводным офицерам.
— Неплохое начало, — заметил Алешин, и черные глаза его зажглись веселым блеском.
— Так точно! Без шума и пыли, — радостно согласился командир второго взвода лейтенант Смиренский.
— Да, — хмыкнул Орлов. — мы сумели зацепиться за их позиции с первой попытки, — он притянул потуже к бушлату ремень радиостанции. — С этого хребта Шульгин сразу вышел где-то на третий ярус обороны. Он теперь внутри слоеного пирога. Духи могут быть и под ним, и над ним…
Орлов повернулся лицом к напряженно ожидающей колонне:
— Ну, что, мужики. Пора резать этот слоеный пирог. Покажем, на что мы способны! Поработаем во славу русского оружия!
Орлов поднял над головой руку и махнул ею по направлению высоты.
— Строго предупреждаю разных пижонов. Голову под пули не подставлять. Под очереди не бросаться. Не забывать о прикрытии, и вести прицельный огонь по реальному противнику, а не чесать свинцом пустой воздух с закрытыми глазами. С пижонами буду разбираться индивидуально.
Солдаты закивали головами. Они хорошо знали, что Орлов не любит хмельной азарт во время боя, презрительно называет «пижонами» всех, пренебрегающих опасностью, даже седых майоров и полковников, бравирующих храбростью. Вздрогнула колонна, ощетинившаяся стволами автоматов и пулеметов. Вся орловская рота по команде легко перешла на упругий стремительный бег. Бесшумно понеслась «Метель» по занесенным снегом камням.
С каким-то удивительным упорством пошли в атаку голодные истощенные люди. Они бежали, скалясь пожелтевшими шатающимися зубами. Пошатываясь, цепляясь руками за воздух. Неудержимые русские солдаты. Впервые авангард файзабадского полка дошел до третьего яруса страшного «Зуба». Того самого «Зуба», у подножья которого раньше гибли роты файзабадского полка, захлебывались кровью самые ожесточенные атаки.
Раньше полк упрямо и безрассудно атаковал в лоб. Шел к «Зубу», издалека поднимая автоматную трескотню и клубы пыли. Таранил камни прямыми атаками. А сейчас Орлов незаметно вывел роту на горную тропу, зависающую над ущельем. Вывел в тумане, невидимую и неслышную «Метель» прямо на середину «Зуба».
И бежали орловские солдаты, скалясь злыми улыбками. Чувствовали, что теперь уже точно доберутся до этой недосягаемой легендарной скалы и вытрут грязь своих изношенных сапог об этот хваленый загадочный «Зуб». По радиостанции вновь донеся голос Шульгина:
— Вижу приближение группы Алешина. Пусть разворачиваются цепью. Позиция у меня удобная. 3акрытая. Фронт атаки надежно прикрыт. Ждем вас в гости…
Алешин решительно крикнул взводу, скомандовав жестко, в полный голос:
— Цепью марш, орлы! Шире шаг. Поворачивайся. Бего-ом, ребята. Бего-ом! Волка ноги кормят…
— Метель, я, Первый… Что там у вас происходит? — раздался вдруг сердитый скрип в эфире. — Какой еще фронт у вас?.. Какие атаки?.. Что это такое?.. Немедленно доложить…
— Первый, Первый, плохо вас слышу… Первый, Первый, я, Метель… Плохо слышно… Прошу повторить… Я, Метель, прием, — забормотал скороговоркой Орлов, не давая вклиниться в связь. — Я, Метель… Прием, прием… Плохо слышно… Первый, я, Метель. Как слышите меня? Прием…
И замахал Орлов свободной рукой, будто стегал по воздуху невидимой плетью. Но солдат и не нужно было подгонять. Они летели легкой размашистой поступью, едва касаясь земли. Они понимали, что теперь «Зуб» нужно было брать самой резвой прытью. Теперь нужно было лететь на черные проемы душманских укреплений и щели узких траншей подобно ночной мошкаре на яркий свет фонарей. И мелькали изорванные локти. Пестрели рыжие от глины шапки. Тяжело ухали и гудели перетряхиваемые вещмешки. Разгулялась орловская «Метель». Пошла в прорыв.
Разгоряченный Орлов и не заметил, как нырнул в узкую глинистую траншею многоярусной обороны «Зуба», свернул направо. Побежал бочком, мелкими косыми шагами, выворачивая ступни. Завертел молниеносно головой. Взгляд выхватывал смутные тени разбегающихся внизу душман… Выше над головой уже открыла огонь шульгинская группа. Посыпались вниз дымящиеся пустые гильзы.
— Метель, я, Первый. Что за стрельба? Что у вас происходит? Немедленно доложить… Приказываю… а-а-аю…
Солдаты упрямо поднимались наверх к Шульгину, щедро поливая нависающие над окопами укрепления горячим свинцом. Они спешили, подталкивая друг друга, хватаясь за протянутые приклады, перепрыгивая пустоты и щели.
— Метель, я, Первый… Что у вас происходит… о-оди-ит…
Воздух разрывался от выстрелов и гулкого топота. Изредка вздрагивала вершина от взрывов гранат. Летели вниз клочья земли, осколки камней, лавой сыпался горячий песок. Катились под ноги пустые автоматные рожки. Иногда колесом пролетала сорвавшаяся чалма, разматывая на ходу грязный полотняный шлейф. Мелькали среди камней испуганные опустошенные душманские лица.
— Метель, я, Первый… Вы что?.. Охре-е-е…е-е-ли-и-и… Уши вам прочистить… и-исти-ить…
А орловские солдаты ныряли в мертвое пространство захваченных окопов, семенили по ним, согнувшись, отталкиваясь руками от земли. И горячий свинец из душманских стволов пролетал у них над головами, мочаля и тормоша земляные окопные брустверы.
— Что за стрельба-а-а? Какого… о-о-ого-о..
Солдаты ползли по дну траншей, как дождевые черви по земляным ходам. Терпеливо. Упрямо. Мертвая зона земляных укреплений, укрывавшая раньше «духов», теперь спасала их. Узкая окопная линия, непрерывно бегущая вдоль вершины серпантинной лентой, стала тем самым уязвимым швом «Зуба», который неторопливо и хладнокровно взрезал опытный командир Орлов.
