— Ты поработай со мною, будешь получать больше любого шахтера, даже самого главного.
— Врешь небось?
— Что ты! Будешь получать… без вычетов, — покосился Егор на Скрипучего, сидевшего с опущенной головой на диване, — выполнил задание, получай за труды без расписки, — улыбнулся он своей шутке.
— Это относится и к настоящему времени?
— Безусловно. Что будет потом, посмотрим, нам важно наладить работу сейчас.
— Условия справедливые. Я согласен.
Желтозубый потер ладонью о ладонь, как бы подтверждая удачную сделку, покосился на Лизку. Та и ухом не повела на выстрелы и выкрики людей. Беспечная призывная улыбка скользила по ее сонному лицу.
— На сегодня хватит! — сказал он. — Потом поговорим. А сейчас надо побыстрее съездить в Чижи.
В тот же вечер в разведывательный отдел ушло сообщение о готовящемся наступлении немцев, о том, что в числе подручных Желтозубого есть подельник по кличке Скрипучий.
Однако съездить в Чижи по-быстрому не удалось.
Всё еще не появился Виктор. Больше недели от него ни слуху ни духу. Командир оперативной группы не знал, что и подумать. А время шло. Подливала масла в огонь Мария. У нее все валилось из рук, не могла сосредоточиться на выполнении задачи по розыску места проживания Желтозубого. Днем видела его, сопровождала до Лизкиного дома, а дальше ничего не получалось. Утром продавщица мясной тушенки выходила из своего жилища одна.
Ланцов подумывал послать на поиски оперативника Романа, но у того стали намечаться контакты с продавцами, вернее, с продавщицами краденого военного имущества, нужен он был и для связи с Иваном и Вихровым. «Помог» Егор. В Севск поехал Иван за тушенкой. Вместе с товаром он привез отчет Виктора о проделанной работе, передал его рассказ, как развивались события.
Г анка оказалась не такой уж простушкой, как представлялась на первый взгляд. Пришлось походить вокруг, подружиться поближе, помочь в торговле тушенкой. Продает она еще конфеты поштучно, бывает у нее и яичный порошок.
На третий день знакомства пожаловалась, что у нее заканчиваются консервы, новых не приносят, опасаются его, Виктора. Когда он спросил, кто такие ее пугливые знакомые, Г анка ничего не ответила. Но спустя какое-то время сказала: «Не такие они уж пугливые». Тем не менее хозяйка прилавка попросила Виктора исчезнуть на время, пока она свяжется со своими поставщиками.
Оперативник «исчез», но так, чтобы можно было понаблюдать за продавщицей и «пугливыми», если они появятся с продукцией. После обеда к Ганке подошел невысокий квадратный мужичок. Озираясь по сторонам, сказал, что ее желает видеть друг по поводу поставки консервов. Продавщица сразу же направилась с вестовым на встречу с «другом». Им оказался знакомый шофер из 57-й армии, снабжавший ее тушенкой, а иногда и конфетами. Ганка выразила недоумение, чего это он сам не подошел, а подсылает незнакомого человека, тот ответил, что не желает встречаться с ее хахалем. Женщина заверила, что ее новый знакомый — человек добрый, порядочный, помогает в торговле. «Для тебя, возможно, и хороший, для меня нет, неизвестно еще, кто таков», — ответил шофер. Он передал Ганке для торговли восемь полуторакилограммовых банок тушенки, небольшой пакет с конфетами.
Виктор проследил за «другом». Вскоре тот вышел из рыночной толпы, подошел к стоявшему невдалеке ЗИС-5 и не спеша покинул Севск. Запомнив номер автомашины, Виктор возвратился к прилавку, но Ганка торговала лишь конфетами. На вопрос, почему она не продает консервы, ответила: в другой раз. Однако «другого раза» не было и в последующие два дня. Женщина хмурилась, была неразговорчивой, часто уходила к соседним торговцам, оставляя Виктора одного за прилавком. Но потом выяснилось — кто-то приедет из Белых Журавлей, возьмет часть банок для ее друга, остальные сразу же продаст.
Этим «кем-то» оказался Иван, по поручению Зитцера прибывший за подарком для Желтозубого. Когда Ганка отошла на минутку разменять сторублевую купюру, Виктор успел сообщить другу имевшиеся у него сведения. Иван в свою очередь передал распоряжение командира оперативной группы о том, чтобы засидевшийся в Севске оперативник уговорил бывшую квартирную хозяйку поехать с ним в Белые Журавли и посмотреть издалека на Желтозубого, определить: тот ли это фельдфебель Ганс, который спал на ее кровати во время оккупации.
Виктор с трудом убедил Таисию Ивановну съездить в Белые Журавли, а после того как она согласилась, просил не проявлять изумления, растерянности, восторга, кого бы она ни встретила в людской массе.
Опасно это для вас, — заверил он Таисию Ивановну, — даже очень.
— Чего опасаться-то? Кому я нужна?
— Таисия Ивановна, хозяюшка дорогая…
— Ладно уж!
— Я буду поблизости, в случае необходимости помощь окажу. Не ввязывайтесь ни в какие перебранки…
Не удержалась наивная женщина, стоило в рыночной толпе нос к носу столкнуться с Желтозубьш.
— Ой, Ганс! — всплеснула она руками. — Вот уж кого никак не ожидала встретить.
— Вы ошиблись, уважаемая, — без тени смущения и растерянности спокойно ответил мужчина, — меня зовут по-другому. Спутали вы меня с кем-то.
— Гля! По-русски заговорил, — изумилась Таисия Ивановна.
— А ведь уверял, будто не знает нашего языка.
В это время к встретившимся знакомым подошли два подвыпивших мужика в старых потертых ватниках военного образца, оттеснили женщину в сторону.
— Чего продаешь, бабуля?
— Ничего, милые.
— Тогда чего пристаешь к человеку? Старая уже. Денег много завелось, наверное?
— Встретила знакомого, — удрученно ответила женщина, — а он не пожелал признать меня.
— Значит, обозналась, вон сколько тут ходит народа всякого, немудрено ошибиться.
— Как же так, «обозналась»!
Один из подвыпивших вдруг начал валиться в сторону Таисии Ивановны, другой бросился его поддерживать, да так энергично, что растерявшуюся женщину сбили с ног.
— Что случилось? — раздался грозный окрик молодухи в милицейской фуражке, армейском ватнике и кирзовых сапогах.
— Да вот пристает к молодым мужчинам, да еще дерется, — ответил лежавший на земле «пьяный».
— Что вы, милые, говорите такое, как не стыдно наговаривать на старого человека? — перехватила инициативу в разговоре Таисия Ивановна. — Напьются, алкоголы несчастные, совсем перестают соображать, — в гневе расширила она глаза на мужичков.
— Пройдемте в отделение, там разберемся, кто прав, а кто виновен, — сказала женщина в милицейской фуражке.
«Отделением» оказалась будка без колес для строительных рабочих, стоявшая здесь с довоенного времени. «Пьяные» сразу были отпущены без разбирательства, а Таисия Ивановна подверглась допросу: «Кто такая, откуда и зачем приехала, какие есть документы?»
Ничего не скрывала задержанная, лишь на вопрос «Зачем приехала в Белые Журавли?» ответила:
— Купить кое-что из одежды.
— Кто послал? — допытывалась «милиционерша».
— Кто меня может послать, если я живу одна. Вздумалось, и отправилась в путь.
— Кто, по вашему мнению, тот мужчина, которого опознали?
— Показалось, наверное, — слукавила Таисия Ивановна.
Виктор издали наблюдал за развитием событий вокруг Таисии Ивановны, не имея возможности открыто помочь женщине. Когда он обнаружил место заточения гостьи из Севска и определил, кем она задержана, стало очевидным: оттуда живой она не выйдет. Необходимо было предпринимать срочные меры. Он поспешил к Кирпичу. Удалось быстро связаться с Сергеем. Без взаимных приветствий, будто они не расставались, Виктор на едином дыхании изложил суть дела, предложил:
— Дайте команду Косте, пусть под видом проверки документов в строительной будке освободит Таисию Ивановну.
— Желтозубый сразу сообразит, что к чему. Вихрову надо походить возле будки, понаблюдать, чтобы без нашего ведома гостью не увели в другое место, а я поговорю с Егором, — ответил Ланцов.
Сергей обнаружил Желтозубого возле Лизкиного прилавка. Тот казался явно расстроенным, поникшим, затравленно озирался по сторонам, поминутно вздыхал, чертыхался.
— Что-нибудь случилось? — с сочувствием поинтересовался Ланцов.
— Случилось, случилось. Лучше бы не случалось. Вот уж чего не ожидал, так не ожидал.
Егор молча походил туда-сюда вдоль прилавка, посмотрел сначала на Лизку, потом на нового знакомого.
— Знаешь что, — неожиданно сказал он, остановившись так близко от Ланцова, что тот даже вынужден был отступить на шаг (Желтозубый, похоже, последнее время не просыхал, перегаром разило на расстоянии), — надо расстрелять одну бабу. У тебя это здорово получается. Заодно и проверим тебя, как ты предан нашему делу.
— Ты что, белены объелся? Я на верность «нашему» делу не присягал, — попытался отшутиться Ланцов.
