Снова женщины замололи языками — одна об одном, другая о другом. Дельного возразить они ничего не могли и лишь без конца повторяли, что раньше обходились без комбайнов и сейчас обойдутся. Высокий пронзительный голос выкрикнул:
— Знаем мы вашу помощь! Потом десятую меру сдерете!
— А вы хотите все бесплатно получать? На вырученные деньги государство будет новые комбайны выпускать. Молодежь из вашей деревни сама начнет осваивать машины, значит, хлеб этот пойдет вашим же сыновьям.
— К тракторам-то привыкли, — убеждал женщин председатель сельсовета. — Попробуй теперь у вас их отнять. Раскумекали, как быстро пашут и боронуют!
— Так и комбайны просить будете, — вторил один из активистов. — Бессознательные вы клуши!
Все больше собиралось мужчин, они слушали нас внимательно, что-то обсуждали между собой. Чуть ли не весь Клинок собрался на этом загоне.
Часа три, наверно, прошло. Ясное небо за это время потускнело, запад затянуло тучами, оттуда слышалось погромыхивание; за лесом уже лил дождь.
Дубовского снова прорвало.
— Подумать только! — со злостью воскликнул он. — А? Уговариваем: «Пожалуйста, возьмите комбайн!» Да на него десятки заявок из других колхозов… Как хотите, Василий Иванович, заберу я у них машину. Сколько золотого времени потеряли! Уже полдень. Петро! — заорал он комбайнеру. — Сворачивай! Поедем в «Первое мая».
Я видел, что Дубовский потерял над собой власть и может все испортить.
— Хотите поссориться с МТС, товарищи? — перебил я его, незаметно снова дернув при этом за рукав Дубовского. — Уж тогда, действительно, уважения вам МТС оказывать не станет и скорого ремонта своего сельхозинвентаря не ждите.
С неба упало несколько тяжелых капель. Люди стали поднимать головы, поглядывать на клубящиеся тучи.
— Глядите, не застрять бы вам надолго на этом поле с косами да серпами. Решайте скорей, не то уедем.
В конце концов женщины отступились от комбайна. Степной корабль плавно тронулся по ржаному полю, пригибая мотовилом колосья и срезая их, будто громадными ножницами.
Тучи прошли стороной, лишь чуть окропив хлеба, и когда мы уезжали, то слышали стрекотанье машины, видели густую мякинную пыль над загоном.
В тот год в Клинке не только вовремя убрали колосовые, но и успешно закончили весь цикл сельскохозяйственных работ.
Уже потом, зимой, после отчетно-выборного собрания в колхозе имени Ленина, одна из участниц «бунта» мне призналась:
— Дело не только в десятой доле, Василь Иваныч. Говорили, будто при комбайновой уборке много зерна вытекает. Вот мы, бабы, по дурости и всполошились.
Наша червенская районная партийная организация насчитывала всего около трехсот коммунистов. И вот из этого немногочисленного передового отряда надо было растить людей, которые могли бы стать организаторами, настоящими боевыми командирами производства.
Задача эта была не из легких.
Осложнялось положение с кадрами еще и тем, что в Червене было мало специалистов.
Нас спасало лишь то, что всегда находились подлинные энтузиасты — коммунисты, комсомольцы, беспартийные, которые не щадили своего здоровья, времени, стремясь вникнуть в самую суть того или иного дела.
Вот среди таких мы и подыскивали замену негодным работникам, не оправдавшим доверия.
Вскоре же после приезда в Червень мне стало ясно: надо приводить в порядок МТС — нашу индустриальную базу сельского хозяйства. Несколько раз приезжал я туда, осматривал с директором и главным инженером машинный парк, мастерские. Все это в Червене было плохонькое, изношенное. Тракторы — «натики» и «ХТЗ», всего около полусотни. Мастерские тесные, оборудование в них устарелое, станков не хватает.
МТС не в состоянии была как следует обслуживать такой большой район. Отдаленные колхозы не могли рассчитывать на своевременную помощь машинами, ремонтом. В свое время в Старобине мы добились создания второй МТС. И здесь вопрос о создании еще одной МТС мы поставили перед ЦК КП(б) Белоруссии и Совнаркомом республики.
Кроме того, я считал необходимым переменить руководителя: Дубовский с обязанностями директора справлялся плохо.
Стал я прикидывать: кем же можно заменить Дубовского? Внимательно приглядывался к партактиву, беседовал с людьми, знакомился с их «личными делами».
Выбор свой я наконец остановил на директоре маслозавода Парфиановиче. Собрал о нем необходимые сведения, посоветовался со вторым секретарем Мачульским, с председателем райисполкома. Они не возражали.
Парфианович был выходцем из крестьян, это уже хорошо: знает сельское хозяйство. В коллективизацию в Ачижах вступил в колхоз, был там замечен, выдвинут на руководящий пост и работал председателем колхоза. Потом возглавлял сельсовет в Гребенце. Закончил шоферские курсы, водил машину, — значит, разбирается в моторе, «механизатор» (где инженера-то с дипломом взять?). И вот теперь директор маслозавода.
Вывод напрашивался один: вроде должен Парфианович справиться. Решил познакомиться с ним поближе, прощупать настроение.
Пригласил в райком, усадил в кресло, спрашиваю:
— Как дела идут, Александр Михайлович?
Из себя небольшой, рыжеватенький, малоприметный. Ходит неторопливо, говорит негромко. С вопросами, предложениями не выскакивает, сперва хорошенько обдумает.
— Все в порядке на маслозаводе? Справляетесь?
Вижу, Парфианович смотрит на меня испытующе: дескать, про маслозавод мог и по сводкам узнать, мог и сам заехать. Зачем же вызвал? Упустил что в работе, нагоняй хочет дать? Ответил осторожно:
— Ничего. — Подумал и добавил: — Можно бы, конечно, и лучше.
И опять смотрит выжидательно, однако без боязни, даже с интересом. Спрашиваю:
— А не надоело ли тебе, Александр Михайлович, сидеть на маслозаводе?
— Я только-только наладил производство.
— Знаю. Поэтому и вызвал. Надеемся, что там теперь и без тебя справятся.
— Хотите куда перебросить, Василий Иванович?
— У райкома есть мнение назначить тебя директором Червенской МТС, — прямо сказал я. — Как на это смотришь?
Парфианович заерзал на стуле.
— За доверие спасибо… Только я вынужден отказаться, какой я специалист? Там человек должен быть знающий, технически подкованный, а у меня что? Одни шоферские курсы, да и то как следует не успел на машине поработать, в сельсовет забрали. Боюсь, не справлюсь.
— В таком случае большая к тебе просьба: кого бы ты нам мог порекомендовать директором?
Молчание. Думал-думал и улыбнулся.
— Вот то-то, Александр Михайлович. Нет у райкома другой кандидатуры, не видно что-то дипломированных инженеров в нашей местности. Да я тебе так скажу: не всякий, кто и диплом имеет, может руководить. Тут еще организаторская хватка нужна. Куришь?
Я положил на стол пачку «Пушки». Парфианович деликатно вытряхнул папироску, задымил.
— Так как? Решили?
— Очень ответственное дело, Василий Иванович. Это не маслозавод. Сомнение одолевает, не было у меня такой практики.
— Думаешь, у меня была подготовка лучше, когда послали в Старобинскую МТС? А почему ты не сумеешь? Опыт руководящей работы у тебя есть, подход к людям тоже. Мы тебе поможем.
Парфианович улыбнулся, но тут же покачал головой:
— А как опозорюсь, Василий Иванович?
— Если увидим, что не тянешь, освободим. Словом, Александр Михайлович, райком считает, что пока более подходящей кандидатуры на место директора у нас нет.
— Когда приглашают, коврик под ноги стелют. А не справишься — в затылок проводят. Знаю.
Он затянулся, выпустил дым, и вдруг глаза его заискрились весело и как-то озорновато.
— Ну уж если райком так ставит вопрос… — И Парфианович развел руками. Что, дескать, поделаешь? Коммунист. Обязан подчиниться.
— Я знал, что мы договоримся, — обрадовался я. — Теперь оформим решение на бюро и пошлем на утверждение в обком партии и Наркомзем республики.
Вскоре Парфианович выехал в Минск.
Вернулся он в этот же день и сразу пришел ко мне в райком. Не садясь, объявил, что его кандидатуру отклонили.
— Почему?
— Посчитали, что я слаб.
Что-то здесь было не так. Обычно областной комитет партии доверял нам в подборе кадров, понимая, что на месте виднее.
Я стал расспрашивать Парфиановича, как его приняли в Минске, какие задавали вопросы. Я увидел, что в какой-то степени Парфианович доволен тем, что его кандидатуру отклонили. С другой стороны, из его ответов я сделал заключение, что он отчасти уже настроился на новую должность и, похоже, немного огорчен. Словом, он сам еще колебался, как отнестись к случившемуся. Директор МТС — это заметная фигура в районе, и, надо полагать, честолюбие Парфиановича все-таки было немного уязвлено. Когда человек честолюбив в меру — это хорошо, значит, он будет старательно работать, добиваться высоких показателей.
