16 апреля 1945 года в 5 часов утра по московскому времени (в Берлине в это время было 3 часа) мощный залп огромной массы орудий и минометов возвестил о начале артиллерийской подготовки. Зрелище было поистине феерическое: появились десятки тысяч зарниц в районах огневых позиций на широком фронте, заполыхали огни разрывов в стане врага. Особенно сильное впечатление производили залпы «катюш». Даже бывалых артиллеристов поразила эта стихия огня, которая ночью казалась еще более грозной, чем днем.
А в 5 часов 25 минут темноту ночи прорезали мощные лучи света: по единому сигналу повсеместно одновременно зажглись прожекторы, направленные в сторону врага. Местность перед наступавшими нашими войсками осветилась, нашей пехоте стало легче продвигаться вперед.
Атака началась дружно и была успешной. В артиллерийском отношении сопровождение пехоты шло по плану — с переходом от огневого вала к последовательному сосредоточению огня. Для подавления крупных опорных пунктов широко применялся массированный огонь тяжелой артиллерии (трех-пяти артиллерийских бригад), что помогало нашим войскам овладевать ими.
В первый же день меткий огонь артиллеристов фронта уничтожил и разрушил две тысячи целей, не считая живой силы и многих километров траншей и сотен зданий.
Район Зееловских высот обороняли выдвинутые из резерва довольно хорошо укомплектованные фашистские дивизии. Но и эти свежие силы даже на такой сильно укрепленной местности не смогли устоять.
Чтобы нанести решающий удар по Зееловским высотам, артиллерию 8-й гвардейской армии усилили несколькими пушечными артиллерийскими бригадами, которые ранее поддерживали 5-ю ударную армию. Маневр, связанный с перенесением огня из одной армии в другую, удалось осуществить благодаря надежной, хорошо организованной связи. Это был один из немногих случаев в Великой Отечественной войне, когда командующий артиллерией фронта мог в необходимый момент лично и непосредственно управлять огнем артиллерии, усиливая его на том или другом направлении за счет средств смежных армий.
После 30-минутной мощной артподготовки на глубину 2 километра началась атака Зееловских высот. Нашим войскам приходилось очень трудно, тем не менее они усиливали натиск. Особенно тяжело было сокрушать такие опорные пункты, как Гузов, Зеелов, Фридерсдорф, Дольгелин и другие. Сломить здесь вражеское сопротивление можно было только с помощью мощных средств разрушения. Таким средством были орудия особой мощности — 305-миллиметровые гаубицы. Их огонь и решил судьбу опорных пунктов врага. И вот после мощных ударов артиллерии и авиации наши войска овладели Зееловскими высотами: был взят еще один важный рубеж на пути к Берлину.
Навстречу нашим войскам противник непрерывно выдвигал свои резервы. Вот почему войскам фронта пришлось буквально «прогрызать» вражескую оборону на всем пути до Берлина, сокрушая все возраставшее сопротивление немецко-фашистских войск.
На артиллерию ложилась очень трудная задача: последовательными ударами по промежуточным рубежам обороны и узлам сопротивления противника пробивать путь нашей пехоте и танкам, уничтожать огневые средства и живую силу врага, отражать его многочисленные контратаки, закрепляться на захваченных рубежах.
Каждый новый бой начинался, как правило, короткой, но мощной артиллерийской подготовкой и походил на самостоятельную небольшую операцию.
Пехота и танки при непрерывной поддержке нашей артиллерии прорывали оборону противника на промежуточных линиях и продвигались на несколько километров до следующего рубежа. Артиллерия подтягивала свои боевые порядки вперед, войска готовились к прорыву очередного оборонительного рубежа и наносили новый удар. И перед каждой атакой артиллерия своим огнем основательно обрабатывала атакуемый рубеж, а затем неотступно сопровождала огнем и колесами наступающие части.
Еще 13 апреля 1945 года я подписал директиву, в которой перед артиллерией фронта ставились задами в связи с предстоящей операцией. Наряду с другими требованиями в ней содержался и призыв к артиллеристам: «Разверните подлинную борьбу среди офицерского, сержантского и рядового состава артиллерийских и минометных подразделений (всех калибров) за честь дать первый выстрел по Берлину…»
Это короткое обращение в ночь перед наступлением политработники зачитали во всех артиллерийских подразделениях. Воины каждой части, дивизиона, батареи горели желанием быть первыми в этом своеобразном боевом и почетном соревновании. В предшествовавших операциях на том или другом участке отдельные артиллерийские части отставали от пехоты: то не хватало горючего, то подводила тяга, то еще что-нибудь. И пехотинцы жаловались иногда, что артиллерия отстала. В дни Берлинской операции таких жалоб не было. Даже гаубичные артиллерийские бригады большой мощности, которым после прорыва главной полосы обороны и торопиться-то особенно было некуда, и те устремлялись вперед.
В штабе артиллерии фронта подготовили карту Берлина с четко обозначенными официальными границами. От штабов армии потребовали, чтобы они в донесениях о первом выстреле по Берлину, помимо времени, наименования подразделения и фамилии его командира, указывали координаты огневых позиций и обстреливаемого участка. После начала операции было установлено, что первый залп по Берлину произвел в 11 часов 20 апреля 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады 47-й армии, которым командовал майор А. И. Зюкин (командующий артиллерией армии генерал-лейтенант артиллерии Г. В. Годин). Когда в штаб фронта поступило донесение об этом выстреле, на карту нанесли огневые позиции дивизиона и обстреливаемый им район города. (Эту историческую карту, натянутую на планшет, можно ныне видеть в Ленинградском артиллерийском историческом музее).
Через 1 час 30 минут открыл огонь по Берлину 1-й дивизион 642-го пушечного полка 2-й бригады 5-й артиллерийской дивизии прорыва. Несколько позднее в тот же день залп по Берлину произвела артиллерия 5-й ударной армии, а в 8-й гвардейской армии первой послала свои снаряды на Берлин батарея 295-го гвардейского пушечного полка. В 10 часов 21 апреля произвел залп по городу 4-й артиллерийский корпус прорыва.
21 апреля соединения 3-й и 5-й ударных армий завязали бои на окраинах Берлина, а 22 апреля вступили в черту города и войска 8-й гвардейской армии.
Войска нашего и 1-го Украинского фронтов окружили Франкфуртско-Губенскую и Берлинскую группировки врага. Теперь предстояло уничтожить их. На это потребовалась неделя — с 26 апреля по 2 мая.
Вскоре началась тяжелая битва непосредственно за Берлин.
Вести наступление в городе, тем более в таком огромном, как Берлин, было делом очень сложным. Для артиллерии возникали свои трудности.
По опыту боев в крупных населенных пунктах мы уже знали, что продвижение по городу лишает артиллерию пригодных для ее размещения закрытых огневых позиций. Для этой цели можно использовать только площади, парки и иногда большие дворы. А много ли артиллерии можно разместить в этих местах? Когда же части сближались с противником настолько, что их отделяла друг от друга только проезжая часть улицы либо даже только стена, стрельба с закрытых позиций становилась опасной для своих же войск. А наступление наших частей в городе по соседним улицам, вне зрительной связи между ними, только увеличивало эту опасность. Вот почему надо было продумать систему огня и методы использования артиллерии для поддержки действий пехоты в городе. Успешно решить эту нелегкую задачу помог боевой опыт, приобретенный в боях за крупные населенные пункты.
К началу боев непосредственно в Берлине нами было разработано указание о применении артиллерии в новых условиях. В начальный период боев она использовалась для ведения с закрытых позиций массированного огня по отдельным кварталам, садам, паркам и площадям, а затем, по мере продвижения наших частей, перекосила его дальше в глубь города.
Непосредственную поддержку пехоты артиллерия осуществляла совсем не так, как при наступлении на полевую оборону противника. В частях первого эшелона для овладения отдельными зданиями и улицами создавались штурмовые группы из 60–70 автоматчиков (иногда и больше) и нескольких орудий и минометов.
В уличных боях, чтобы выбить неприятеля из занимаемого им объекта, требовалось либо надежно подавить его, либо разрушить этот объект.
В те дни в Берлине было множество вражеских автоматчиков. Они укрывались в верхних этажах и на чердаках и оттуда обстреливали советских пехотинцев, танкистов и артиллеристов, как только они появлялись на улицах и перекрестках. Серьезную опасность представляли фаустпатроны,[6] которые фашисты особенно часто применяли на улицах города.
Штурмовые группы и поддерживающие их артиллеристы быстро приспособились к этим условиям. Они действовали сплоченно и изобретательно. Прежде чем штурмовать дома, наши автоматчики, разведав обстановку, начинали обстрел окон верхних этажей, где обычно укрывались гитлеровцы. Под прикрытием огня автоматчиков вперед выкатывались 45- и 76-миллиметровые пушки, которые вели огонь прямой наводкой. И затем, когда противник лишался возможности действовать свободно, в бой вступали 152- и даже 203-миллиметровые гаубицы. Они стреляли прямой наводкой по простенкам первого этажа и разрушали их. Здание обрушивалось, погребая под собой находившиеся там гарнизоны. Эффективно использовались и тяжелые снаряды реактивной нашей артиллерии. Их втаскивали на вторые, третьи этажи занятых нами домов и прямо с подоконников посылали снаряды в окна зданий, в которых находились вражеские солдаты. Эти снаряды производили большие разрушения и вызывали пожары.
