повернулся к подчиненным.
– Нужна проволока.
– Я на чердаке, по-моему, видел, – сказал Буторин.
– Так вперед, на чердак!
Вскоре капитан принес кусок проволоки толщиной миллиметра четыре, длиной в полметра.
– Только это.
Шелестов кивнул.
– Пойдет.
Максим сделал крючок, вставил конец проволоки в нору, начал медленно продвигать.
– Есть!
– Нора может иметь разветвления, – проговорил Коган.
– Это не грунт. Проволока воткнулась во что-то мягкое, я же чувствую. Теперь не затолкать бы сверток дальше. Кажется, зацепил. – Максим начал медленно вытаскивать проволоку.
Лоб его покрыла испарина.
Вскоре из норы показался конец скрученной бумаги.
Шелестов вытащил ее, развернул.
– Это то, что надо. Чертежи, пояснительные записки. Все в уменьшенном виде, где-то коды, цифры, но шифровальщики в центре разберутся. – Он взглянул на подчиненных. – Нашли, мужики!
Буторин с Коганом улыбнулись.
Шелестов свернул документы, положил во внутренний карман изрядно поношенного пиджака и заявил:
– Теперь быстро убираем следы и уходим.
Спустя полчаса офицеры вышли во двор. Отсюда голубятня была видна лучше, чем с улицы.
Кирюха бдительно нес службу. Появилась его вихрастая голова. Он махнул рукой.
– Пацан передает, что в переулке все спокойно, – сказал майор. – Уходим по одному, первым Буторин, за ним я, последним Коган. Идем по Фабричной улице к броду. В случае возникновения внештатной ситуации прикрывать друг друга. Бить гитлеровцев и их прихвостней полицаев на поражение. Вопросы есть? Вопросов нет. Витя, пошел!
Особая группа вместе с красноармейцем Лесиным вышла к болоту в 19.10.
На сторожевом посту их встретил Рябинин.
– Ну что, Макс?
– Порядок, нашли. Документация у нас.
– Ну и славненько.
Майор вздохнул.
– Было бы славненько, если бы Миша не погорел. А он у немцев. Они вряд ли угостят его пивом или водкой.
– Это да. Эти суки мастера уродовать людей.
– На базу!
Люди миновали гать и остров Белый, зашли на Глухой. Там их ждали все бойцы диверсионной группы.
– Ну и что собрались? Все нормально. Разойдись! – прикрикнул на них Рябинин.
– Да надоело уже сидеть в подземелье. Особенно сейчас, когда один наш попал к немцам!
– Вас это не касается.
Бойцы заволновались.
– Как это не касается? Мы своих не бросаем. Дай приказ, пойдем на поселок.
– Я уже приказал находиться в укрытиях или рядом с ними и прекратить ненужные разговоры.
Пока Рябинин успокаивал подчиненных, Шелестов прошел в штабной блиндаж и спросил у связиста:
– Станция включена?
– Так точно! В режиме ожидания.
– Приводи в активный, настраивай на нужную частоту и покури на улице.
– Есть!
Не прошло и пяти минут, как в Москву ушла шифрограмма:
«Макс Центру. Документация у меня. Еще раз убедительно прошу разрешить акцию по освобождению Михаила, пока его держат в поселке. В противном случае вынужден буду принимать решения самостоятельно. Готов понести за это любое наказание. Прошу проинформировать о просьбе товарища Берию».
Спустя полчаса последовал ответ:
«Центр Максу. Благодарю за выполнение задания, ожидайте окончательного решения по вашей просьбе».
– Хоть рассмотрят просьбу, – пробурчал Шелестов.
Рябинин, как раз заглянувший в блиндаж, спросил:
– Ты это о чем?
– Об акции по освобождению Сосновского.
– Да, это, конечно, надо. Своих бросать нельзя.
– Вот только какой будет ответ?
– Если откажут?
– Тогда документы придется передавать в Москву тебе, капитан. Я в любом случае поведу группу вытаскивать товарища.
– Даже если за самоуправство потом поставят к стенке? Ведь вы не мы, у вас в начальниках сам Берия. А с ним шутки плохи.
– На самом деле, Серега, мало кто знает характер Берии. Еще меньше людей знают о том, сколько народу он вытащил из лагерей, не дал посадить. Это потом оценят, после войны. Если, конечно, не исказят реальность.
Рябинин как-то невесело усмехнулся и спросил:
– Хочешь сказать, что Берия не причастен к массовым репрессиям?
– А кто из руководства партии и правительства не причастен? Но не будем об этом.
– Знаешь, Макс, я бы на твоем месте, если пригрозят, не спешил бы возвращаться. Поработали бы вместе, а там, глядишь, и пронесло бы.
– Я никогда не уходил от ответственности, Серега. Отвечу за свои решения, прятаться не буду.
– Дело твое, конечно. Знай, если что, моя группа поддержит вас.
– Спасибо, Серега.
– Выпьем по сто граммов?
– Давай. Но только по стопке.
– Добро. Сержант!
В блиндаж вошел связист Жуков.
– Принеси нам с кухни хлеба, немного сальца и лука. Но скрытно.
Связист улыбнулся:
– Понял, сделаю.
– Вот и делай, а не лыбься. Тебе все одно не достанется.
– Да не особо и хочется.
– Расскажи кому другому. И Воблина предупреди, чтобы не распространялся насчет того, что командир закуску просил.
– Конечно. Да и какая это закуска. Товарищу майору поесть надо, он же не обедал.
– Правильно мыслишь. Давай быстрее. Шифрограмма может прийти в любую минуту. Так что одна нога здесь, другая там.
– Успею.
Связист принес закуску, Рябинин разлил спирт по кружкам и сказал:
– Ну, давай, Макс, за выполнение задания и за то, чтобы твой парень сумел продержаться под пытками до освобождения.
– За него! – заявил Шелестов.
Офицеры выпили, закусили.
Тут заработала радиостанция. Связист надел головные телефоны, принялся писать, передал радиограмму командиру особой группы.
Шелестов расшифровал ее и прочитал:
«Центр Максу. По разведданным, поступившим в управление, Сосновский будет содержаться в Копино до 23 мая. У вас есть время подготовить план акции. Материалы по объектам держите на базе».
Шелестов сам отправил ответ:
«Макс Центру. Информацию принял, план подготовлю, документация у меня, на время акции прошу разрешения передать ее капитану Рябинину».
Через пару минут пришла шифрограмма из Москвы с одним-единственным словом:
«Разрешаю».
Связист перевел радиостанцию в режим ожидания.
Шелестов поднялся:
– Пойду к своим. Начнем планирование. Парни извелись уже.
– Понимаю. Давай, Максим. Буду нужен, найдешь.
Шелестов улыбнулся.
– Куда же ты с острова денешься?
– Удачи!
Шелестов зашел в свой отсек. Две пары глаз напряженно смотрели на него.
– Что скажешь, командир? – спросил Буторин.
Максим улыбнулся:
– Москва дала разрешение на акцию по освобождению Сосновского.
Офицеры оживились.
– Это дело. Вот за это спасибо товарищу Платову.
– Мыслю, без вмешательства Берии тут не обошлось, – проговорил Коган.
– Как бы то ни было, у нас, парни, есть почти неделя на то, чтобы освободить Мишу.
– Почему неделя? – осведомился Буторин.
– У Центра имеется информация о том, что из Харькова оберштурмбаннфюреру Руммеру поступило указание работать с Мишей до следующей субботы. С чем это связано, не знаю, но время на подготовку и проведение акции у нас есть. Однако не будем тянуть резину. Разрабатываем план действий.
Офицеры обсуждали различные варианты до самой ночи, но ничего толкового придумать не смогли. Им требовалась дополнительная информация из поселка,
