последнего. Все же пока я еще гауптштурмфюрер Бидерлинг».
Он подошел к решетке, ударил по ней ногой.
– Эй, охрана!
Объявился щуплый, прыщавый мужичок.
– Чего надо?
– Ты не забывайся! У меня болит голова, нужны таблетки. Передай мое требование доставить их своему начальнику, лейтенанту Ленцу.
Полицай рассмеялся и спросил:
– А может, тебе еще и девиц из ресторана привести, чтобы не скучно было?
– Слушай сюда, ублюдок! Я не виновен. Скоро меня выпустят. Если ты сейчас же не принесешь мне таблетки и воду, то выйду на свободу и сразу же посажу тебя в эту камеру. Дальше ты повторишь судьбу Клинько. Хотя нет, я лично пристрелю тебя, но не сразу, дам помучиться. – Михаил резко повысил голос: – Ты понял меня, червь навозный?
Полицай не ожидал такого, испугался, шарахнулся в сторону. Послышались удары в дверь.
Через двадцать минут к решетке подошел доктор. Он выслушал жалобу Сосновского, дал ему пилюлю и кружку с водой. Это был хороший знак. Но только на какое-то время.
В 6.00 той же субботы, 16 мая, в поселок по улице Фабричной зашли офицеры особой группы в обычной штатской одежде. У переправы через Копинку остался боец группы «Удар-15» Евгений Лесин.
На улицах офицеры смешались с народом, спешившим на работу. Рабочий день при новом режиме начинался рано, заканчивался поздно. Немцы выжимали из местных жителей все что можно.
Фабричную они прошли спокойно, у поворота на Второй Речной переулок разделились. Шелестов двинулся по нему. Буторин и Коган шагали по Купеческой.
Максим шел по переулку, пытался разглядеть Кирюху и заметил его. Голубятня была скрыта со стороны переулка тополями, но пацана он все-таки увидел.
На голубятне висела белая тряпка. Кирюха махнул рукой. Значит, все спокойно.
Шелестов достал папиросу, прикурил. Это был сигнал Буторину и Когану.
Они зашли в переулок. Максим первым оказался на подворье, которое снимал Вальзер, осмотрелся во дворе, заглянул в сад. Нигде никого.
– В дом! – приказал Шелестов подчиненным, подошедшим к нему, достал пистолет и передернул затвор.
То же самое сделали два капитана.
После этого все они прошли в дом. Благо входная дверь была выбита, висела на одной петле.
Офицеры разошлись по комнатам, и тут же послышались доклады:
– Кухня, чисто!
– Спальня, чисто!
Коридоры и гостиную проверял сам Шелестов.
– Ко мне! – приказал он.
Странно, но обыск внутри дома проводился немцами поверхностно. Были выдвинуты ящики комода, открыт секретер, перевернута постель, отодвинут диван, разбросано белье, побита посуда, но ни печь, ни стены, ни полы комнат не вскрыты. Чердак гитлеровцы осмотрели, там заметны были следы, но и только. Следовательно, немцы знали о документации, но понятия не имели о ее копии. Это давало надежду.
– Витя, осмотри сени, малую спальню, – распорядился Шелестов.
Буторин кивнул и вышел в сени.
– Боря, на тебе кухня.
– Принял, – ответил Коган.
– Я обследую гостиную. Тайник может быть где угодно. Скорее всего, немцы простучали стены, но следует повторить. Особое внимание мебели, подоконникам, но не светясь в окнах. В общем, вы все знаете, пошли.
Два часа поисков ничего не дали. Офицеры собрались в гостиной отдохнуть. Курить Шелестов запретил. Все трое сели на диван.
– Не догадались наши в управлении разведки обязать Вальзера сделать тайник в каком-нибудь определенном месте, – произнес Буторин.
– Платов не мог дать такую команду Вальзеру, поскольку не знал заранее, где тот остановится. Наверняка брался в расчет тотальный обыск жилища гитлеровцами, возможно, с собаками, – сказал Максим.
– Значит, надо искать там, где не взяли бы след собаки.
Коган вздохнул и проговорил:
– Их натренированные псы взяли бы след где угодно.
– Время идет, а у нас пусто, – заявил майор. – На чердаке делать тайник глупо. В подвале или погребе тоже. Эти места проверяются в первую очередь, как и полы с плинтусами. Не исключено, что Вальзер сделал тайник вне дома. Стало быть, нам придется ждать темноты, чтобы спокойно работать в саду.
– Это сколько же земли перекопать надо! – Буторин покачал головой.
Коган согласно кивнул и задумчиво проговорил:
– У Миши было время до захвата оставить знак, указывающий на тайник. Надо его искать.
Шелестов поднялся, поставил на место опрокинутый стол и сказал:
– За ним сидели Миша и инженер, когда сюда ворвались гитлеровцы и наставили на них автоматы. Сосновский и Вальзер поднялись. Стояли они где-то здесь. – Максим шагнул почти на середину комнаты. – Объявилось начальство. Что эсэсовские офицеры обычно делают с теми, кого захватывают?
– Бьют! – тут же ответил Коган.
– Верно. Михаил и инженер упали и воспользовались оружием. Смотрите, гильзы от дверей и до стола. Значит, кто-то из них захватил автомат. Судя по тому, что Вальзера убили, это был он. Да и не нужен был Сосновскому автомат. Он имел «вальтер». Ага, а вот и гильзы от него. Калибр семь шестьдесят пять. Тут и засохшая кровь. – Шелестов опустился на корточки. – А это еще что?
– Где? – спросил Буторин.
– Сюда смотри. Тут что-то в спешке нацарапано.
– «Нора», – прочитал глазастый Коган.
– Да, это самое слово, – сказал Шелестов. – А в стороне гвоздь. Это, ребята, знак. Сумел-таки Миша оставить его.
– Знать бы еще, что за нору он имел в виду, – проговорил Буторин.
– При осмотре дома кто-нибудь видел норы? – спросил Максим. – Здесь должны быть мыши, значит, и норы, особенно на кухне.
Офицеры ответили, что никаких нор вроде бы не было.
– Придется все опять осматривать, отодвигать мебель от стен, искать их, – произнес майор.
– А почему ты считаешь, что Миша имел в виду мышиную нору? – спросил Коган.
– А какую, тараканью? Тех не видно, да и пролезут они через любую щель. А мышиная нора как раз подходит для того, чтобы вставить в нее сверток. Это же всего несколько листов, свернутых в трубочку. Повторный осмотр, цель – норы!
Но и повторный осмотр ничего не дал. Офицеры особой группы не нашли ни одной норы и вновь собрались в гостиной. Часы уже показывали 12.30. Ожил гудок на деревообрабатывающей фабрике. Обед.
– Ну и что, командир? – спросил Буторин.
– У меня такое чувство, что цель где-то рядом, в доме. А ну-ка, давайте думайте, где сами устроили бы тайник.
Буторин посмотрел на Шелестова и сказал:
– Макс, мы осмотрели все, кроме прихожей. А ведь это место, которое довольно часто остается без внимания при не самом тщательном обыске.
– А ну туда!
Офицеры прошли в прихожую, отделенную от сеней дверью.
– Здесь нет следов обыска, – заявил Коган.
Шелестов взглянул на подставку для обуви, резко нагнулся, отодвинул ее от стены и прохрипел:
– Вот она!
Внизу чернела старая мышиная нора.
Майор опустился на колени, засунул в нору палец,
