— Невозможно, — сказал Клингер. — Абсолютно невозможно.
— Кроме того, нужны сапоги, штормовка и фуражка. Мы ставим пьесу в приходе Сент-Брелад. В ней есть очень хорошая роль для немецкого моряка. Он влюбился в девушку с Джерси, а ее родители…
— Чушь какая! — воскликнул Клингер. — Пьеса? Что за пьеса?
— Хорошо, — сказал Галлахер. — Если вас не интересует…
Он начал собирать монеты в мешочек, но Клингер придержал его руку.
— Вы знаете, господин генерал, военной полиции в Серебристом приливе будет очень интересно узнать, зачем вам немецкая форма.
— Не сомневаюсь, только мы им не скажем, так ведь? Я имею в виду, что вы ведь не хотите шума вокруг этого места, Ганс? Все это спиртное, сигареты и консервы в погребе. А еще и кофе, и шампанское.
— Хватит!
— Я понимаю, сейчас весна, — продолжал Галлахер безжалостно, — но в штрафном батальоне на русском фронте все же, я полагаю, обстановка для здоровья не полезная.
Угроза в голосе Галлахера звучала совершенно явно, и обещание было слишком ужасающим, чтобы даже думать об этом. Клингер чувствовал себя в ловушке и проклинал тот день, когда связался с ирландцем. Однако плакать теперь поздно. Лучше дать ему то, что он хочет, и надеяться на лучшее.
— Хорошо, я вас понял. — Клингер собрал соверены в мешочек и положил его в один из карманов кителя. — Я сам большой любитель театра. Так что рад оказать поддержку.
— Я знал, что могу на вас положиться, — сказал Галлахер. — Вот размеры. — Он подтолкнул к Клингеру листок бумаги.
В десять утра кавалькада покинула Сентябрьский прилив в направлении Бомонта и Бел-Ройял, затем по авеню Виктории въехала в Сент-Хелиер. Первой остановкой был замок Елизаветы. Был отлив, они оставили машины напротив Гранд-отеля и поднялись на борт бронетранспортера, который ходил через залив по гребню дамбы, перемешивая гусеницами песок.
— Во время прилива дамба оказывается под водой, господин фельдмаршал, — объяснял Неккер.
В результате нового оборота событий, Баум чувствовал себя в своей стихии, был полон предвкушением. Он видел Мартиньи, сидевшего в другом конце трака и разговаривавшего с двумя молодыми офицерами и Мюллером, и на краткое мгновенье ему показалось, что события прошлой ночи ему просто приснились. Очень уж правдиво Мартиньи играл нациста. Но, с другой стороны, он ведь и сам неплохо справлялся с ролью фельдмаршала.
Бронетранспортер выбрался с дамбы наверх, проехал через старые ворота замка и остановился. Они все вышли, и Неккер сказал:
— Англичане построили здесь укрепления, чтобы держать на расстоянии французов, еще во времена Наполеона. Здесь сохранились даже пушки того времени.
— Теперь мы укрепили его еще больше, чтобы держать на расстоянии англичан. Разве вам это не кажется забавным?
Когда Баум пошел впереди всех ко рву перед входом во внутренний двор, его догнал Мартиньи.
— Вот что интересно, господин фельдмаршал, во времена королевы Елизаветы Тюдор губернатором здесь был сэр Вальтер Рейли.
— Неужели? — оживился Баум. — Выдающийся человек. Солдат, мореплаватель, музыкант, поэт, историк.
— Кроме всего прочего, он познакомил западный мир с табаком, — напомнил ему Мартиньи.
— За одно это он достоин памятника в каждом городе, — сказал Баум. — Я помню итальянскую кампанию девятьсот семнадцатого. Ужасное было время. Мне кажется единственное, что нам помогло вынести позиционную войну, это сигареты.
Он быстро шел вперед, Мартиньи рядом с ним. Они продолжали оживленный разговор, а следом за ними шли Хофер и Неккер, испытывая сильное волнение. Спустя час, после тщательного осмотра каждого дота и орудия, которые смог найти Баум, они вернулись к бронетранспортеру и были переправлены к оставленным на берегу машинам.
У обрыва вблизи Ла-Мой группа саперов удерживала веревку, помогая капралу на другом ее конце подниматься по крутому склону. Он перебрался через кромку и отстегнул карабин. Сержант, командовавший операцией, дал ему сигарету.
— Что-то ты неважно выглядишь.
— Ты бы выглядел не лучше. Этот водитель похож на кусок недоваренного мяса.
— Документы есть?
— Сгорели вместе с одеждой. Машина — Рено. Я запомнил номер.
Сержант записал номер.
— Теперь это дело полиции. — Он обратился к остальным. — Возвращайтесь все на пост. Спасибо.
Мон-Оргуэй в Гори на восточном побережье Джерси, возможно, один из наиболее красивых замков в Европе. Немцы разместили там береговые артиллерийские батареи. В действительности, в замке располагались штабы двух полков. Баум посетил их оба, не в ущерб обычному энергичному доскональному досмотру всего остального. Со смотровой площадки, оборудованной на самой высшей точке, он в полевой бинокль рассматривал французское побережье. Он оказался несколько отдельно от остальных, и Хофер подошел к нему.
— Все в порядке? — спросил Баум, продолжая смотреть в бинокль.
— Фогель старается привлечь внимание, — тихо сказал Хофер.
— Ему захотелось поговорить, я дал ему эту возможность, — ответил Баум. — Пусть будет довольным, майор. Я стараюсь, чтобы все они были довольны. Разве не это от меня требуется, майор.
— Конечно, — успокоил его Хофер. — Вы не так меня поняли. Вы держитесь превосходно. Просто будьте осторожней, и все.
К ним подошел Неккер, и Баум сказал:
— Просто фантастика. Теперь я хотел бы посмотреть что-нибудь в жилых районах. Укрепление, которое можно найти в любой деревне.
— Конечно, господин фельдмаршал.
— Потом ланч.
— Уже все оговорено. Офицеры штаба армии надеются, что вы присоединитесь к ним.
— Нет, Неккер. Что-нибудь другое. Я хочу познакомиться с другой стороной жизни острова. Фогель сказал, что он на постое в какой-то усадьбе де Вилей. Вы знаете это место?
— Да, господин фельдмаршал. Хозяйка, миссис Элен де Виль, жена владельца, который является офицером британской армии. Очень приятная женщина.
— И сам дом очень хорош, судя по словам Фогеля. Я думаю, там мы и остановимся для ланча. Я уверен, что миссис де Виль не будет возражать, особенно, если вы обеспечите продукты и вино. — Он посмотрел на небо. — Чудный день для пикника.
— Как прикажете, господин фельдмаршал. С вашего позволения, я пойду распоряжусь.
Спустя десять минут, когда офицеры проходили через главные ворота к машинам, появился на мотоцикле военный полицейский. Он остановил рядом с Ситроеном Мюллера, за рулем которого сидел Грейзер. Грейзер прочитал записку, переданную ему полицейским, вышел из машины и торопливо пошел к Мюллеру, беседовавшему с парой молодых офицеров. Мартиньи, оказавшийся неподалеку, услышал:
— Чертов дурак, — выругался Мюллер и скомкал записку. — Ладно, нам, пожалуй, нужно ехать.
Он подошел к Неккеру, коротко с ним переговорил и пошел к машине. Машина быстро уехала, и Мартиньи подошел к Неккеру.
— Мюллер кажется расстроенным.
— Да. Похоже, один из его людей погиб в автомобильной аварии.
— Какое несчастье. — Мартиньи предложил ему сигарету. — Позволю себе отметить ваше умение организовать все наилучшим образом за столь короткий срок.
— Стараемся, как можем. Роммель нас посещает не каждый день.
— С другой стороны, я думаю, вы вздохнете с облегчением, когда Сторч взлетит сегодня. Он вылетает до или после почтового самолета?
— На мой взгляд, ему не следует вылетать раньше, чем стемнеет. Почтовый обычно вылетает в восемь, по той же самой причине.
— Не волнуйтесь, майор. — Мартиньи улыбнулся. — Я уверен, что фельдмаршал внемлет резонам. Я сам поговорю с ним относительно этого.
На лесистых склонах прихода Сент-Питер, откуда открывался вид на залив Сент-Уэн вдалеке, фельдмаршал обошел комплекс пулеметных гнезд, побеседовал с пулеметными командами, то здесь, то там принимая угощение сигаретой. Неккер не мог не отметить, что он имел сенсационный успех у солдат, хотя одному Богу известно, откуда у него столько энергии.
Они посетили каждый закоулок оборонительного комплекса и возвращались назад через лес, когда имел место непредвиденный случай. Они вышли из-за деревьев, Баум впереди всех. Ниже на дороге трудилась партия подневольных рабочих. Это были самые жалкие создания, которых доводилось Бауму видеть, одетые, в большинстве своем, в мешковину.
— Что у нас здесь? — потребовал он ответа.
— Русские, господин фельдмаршал, плюс несколько поляков и испанских красных.
Никто из работавших внизу на дороге не знал об их присутствии, как не знал и охранник, который сидел на стволе поваленного дерева и курил, придерживая винтовку у колена.
Из леса за дорогой показалась повозка, запряженная тощей лошадью, которой управляла молодая женщина с платком на голове и в комбинезоне. В повозке сидела девочка лет пяти-шести. Когда они проезжали мимо дорожных рабочих, девочка бросила им несколько брюквин.
