Взрыв такой бомбы даже в воде, на расстоянии полста метров, был способен разорвать швы корабельной обшивки, вывести из строя винты. Взрывная волна ломала мачты, сносила надстройки, в машинных отделениях лопались трубопроводы.
Эти немногие «Дорнье» берегли. Из девяти бомбардировщиков два вышли из строя. Третий бомбардировщик, уже заправленный, получил несколько осколков в бензобаки. Струйки бензина стекали на бетон. Зажигательные бомбы, которые сбрасывали вместе с осколочно-фугасными, подожгли образовавшуюся лужу топлива. Огонь побежал вверх, охватил крыло, двигатель, затем загорелся весь самолет.
Кроме стационарных зениток, эскадрилью «Дорнье» защищали крупнокалиберные пулеметы и две спаренные передвижные 37-миллиметровые пушки, установленные на бронетранспортерах.
Пикирующие бомбардировщики Пе-2 подвергались наибольшему риску. Снаряд ударил в основание крыла. Высокая скорость и мощный встречный поток воздуха мгновенно расширили пробоину, крыло отвалилось и понеслось к земле вместе с мотором и вращающимся пропеллером.
Командир звена Пе-2 успел услышать в наушниках: «Прощайте, мы…» Недосказанные слова погасли в грохоте взрыва. Огненный клубок покатился по бетонке и подмял массивную сторожевую вышку с установленным на ней крупнокалиберным пулеметом. Вышка вместе с двумя наблюдателями рухнула вниз.
В огромном костре трещали и взрывались патроны. Трассирующие пули разлетались в разные стороны. Один из наблюдателей, собрав все силы, выскочил из огня, волоча поврежденную ногу. Прорезиненный плащ горел смолистым искрящимся пламенем. Наблюдатель, крича от боли, пытался сорвать его, затем свалился на бетон.
Зенитная счетверенка не выпускала из прицела очередной Пе-2. Снаряды разнесли застекленную кабину, вспороли нижнюю часть фюзеляжа под кабиной. Пилот сумел вывести самолет из смертельного пике, но его добил 37-миллиметровый автомат, и машина рухнула на каменистый склон.
Очередная тройка Пе-2 накрыла бомбами зенитную установку на бронетранспортере, добила двухмоторный «Юнкерс-88», который пытались тушить пожарные. «Пешки» опустились слишком низко, сумели взорвать еще один «Юнкерс-88», но угодили под огонь сразу нескольких стволов.
Счетверенная 20-миллиметровка поймала Пе‑2, когда, натужно ревя моторами, он выходил из пике. В такие секунды скорость самолета резко падает, и зенитный автомат бил по самолету, как по мишени в тире. Крылья мгновенно покрылись пробоинами, сорвало лист обшивки с мотора, там что-то искрило и дымилось, затем вспыхнуло пламя.
Самолет, так и не набрав высоты, ударился о бетонные плиты и разлетелся на горящие куски. Другой Пе-2 попал под перекрестный огонь двух крупнокалиберных пулеметов, пули прошивали корпус и крылья насквозь, но опытный пилот сумел вывести машину из-под огня.
Уцелевшие бомбардировщики шли курсом на юго-восток. Позади осталась разрушенная авиабаза. Тягачи растаскивали горевшие самолеты, пожарные машины заливали их пеной. Саперы лихорадочно откапывали бомбоубежище, где завалило десятка два летчиков и техников.
Когда пробили наконец дыру, из темноты, клубясь, выползало ядовитое облако сгоревшей взрывчатки.
– Живых там нет, — сказал, вытирая пот, опытный пожилой фельдфебель. — Они задохнулись, как в газовой камере.
– Копайте, — торопил офицер. — Вдруг Иваны совершат еще один налет.
– Вряд ли. Удивительно, откуда они набрали эти самолеты.
– Говорят, за Уралом на военных заводах дети работают с двенадцати лет, а всех рабочих неделями не выпускают из цехов.
– Сталин не щадит своих, а нам тем более пощады не ждать.
Десять истребителей сопровождения вели израненные осколками и пулями бомбардировщики. Некоторые, получив десятки пробоин, едва тянули, отставая от других.
Бомбардировщик Ил-4 с неработающим левым двигателем все больше отставал. Эти самолеты в сентябре сорок первого бомбили Берлин, а сегодня крепко ударили тяжелыми бомбами по авиабазе. Его вели два истребителя сопровождения, но четверка «Фокке-Вульф-190» с их усиленным вооружением внезапно вывалилась из облаков и зашла в атаку сзади.
Залп развалил на части легкий «Як-1», второй разворачивался на крутом вираже, чтобы дать отпор «фоккерам» и защитить израненный бомбардировщик. Получил два снаряда в фюзеляж и двигатель, успел дать очередь, но снаряд, пробив бронестекло, взорвался в теле пилота.
Ил-4 был обречен. Против четверки «фоккеров» ему не выстоять. Стрелок в кормовом колпаке, вжимаясь в приклады спаренного пулемета ШКАС, ожидал новой атаки. Когда в прицеле стремительно вырос вражеский истребитель, он нажал на спуск.
Но пулеметам винтовочного калибра трудно соревноваться с пушками. Стрелок погиб через несколько секунд, а следующий «Фокке-Вульф» всадил залп всех огневых точек в кабину управления и застекленный нос бомбардировщика. Ил-4 с погибшим экипажем, кувыркаясь, летел вниз, разваливаясь на куски.
Павел Горшеня матерился от злости, увидев, как за минуту погибли три самолета. Он не имел права покидать бомбардировщики и кидаться в бой. Задачей его эскадрильи была защита Ил-4 и Пе-2 от вражеских истребителей.
Их уже скопилось не меньше двух десятков. Приближаться вплотную они не рисковали, стрелки бомбардировщиков вели огонь из всех пулеметов. Сопровождавшие их «Яки» и Ла-5 тоже огрызались.
Горшеня поймал в прицел вырвавшегося вперед молодого немчонка на «Мессершмитте» и вкатил точную очередь. Двигатель вспыхнул, и «Мессершмитт» закрутился в безнадежном штопоре, исход которого только один — смерть.
Количество немецких истребителей увеличилось до тридцати, пилоты люфтваффе рвались отомстить за горевшую авиабазу. Они сопровождали наши самолеты едва не до аэродрома, хотя потеряли от оборонительного огня два «мессера». Но огонь многочисленных пушек, даже с дальнего расстояния, поджег еще один Пе-2, а другой буквально рухнул на взлетную полосу и сразу вспыхнул. Успел спастись лишь стрелок.
Девять десантников во главе с комиссаром Слободой сутки выбирались из вражеского тыла. При переходе линии фронта погиб еще один боец. Все восемь уцелевших краснофлотцев, в том числе Николай Захарович Слобода, получили ранения разной степени. Несколько человек положили в госпиталь, легкораненые лечились в санчасти.
Об успешном налете на авиабазу «Тулома», хоть он и стоил немалых потерь, коротко сообщило Информбюро. В центральных газетах это сообщение перепечатали, но ни слова не сказали об участии в операции бойцов бригады морской пехоты. Лишь во флотской газете информацию немного расширили. Сообщили, что в операции принимали активное участие краснофлотцы из бригады капитана первого ранга Ю.
Буква «Ю» означала Юшин. Его хвалили за высокий уровень подготовки личного состава и почему-то ни слова не сказали о командире отряда «Онега» Никите Васильевиче Маркине. Да и вообще, слово «отряд» в статье не упоминалось.
Корреспондент, следуя хвастливой традиции газет того времени, упивался фразами о разгроме крупнейшей авиабазы. Красочно описывались десятки сгоревших и разбитых немецких самолетов, уничтоженные зенитные батареи. Упоминались лишь фамилии Слободы, Фатеева, Юркевича, которые проявили особый героизм.
– И все? — недоуменно спросил Паша Юркевич.
– Все, — равнодушно подтвердил Славка.
Фатеев и Юркевич уже четвертую неделю лежали в госпитале. Комиссар Слобода выписался раньше.
У обоих бойцов вытащили из тела штук по тридцать мелких осколков от 20-миллиметровых снарядов и разрывных пуль. У Паши Юркевича воспалился и помутнел правый глаз, его хотели удалить, но отыскался хороший офтальмолог, и глаз удалось спасти.
У Фатеева дела поначалу обстояли хуже. Его привезли в госпиталь без сознания. Кожа распухла, из многочисленных ран сочилась бурая сукровица, температура поднялась до сорока градусов.
Почти все осколки удалили. Но за два дня, пока группа выбиралась из немецкого тыла, началось заражение. Славку спас пенициллин. Антибиотик, изобретенный еще в конце 20-х годов, очень медленно входил в практику. Союзники уже начали его понемногу применять. Наши, как всегда, тянули.
Так бы и загнулся Славка Фатеев в тесной палате для умирающих, но Никита Васильевич Маркин вместе с Юшиным пошли к американцам, рассказали, что мужественный разведчик, награжденный почетной грамотой конгресса США, находится при смерти.
– Помним, — закивали американцы. — Маленький моряк с красивым орденом. Чем сможем помочь?
– У него заражение крови. Говорят, помогает только пенициллин.
– У нас его тоже не хватает, но попробуем найти.
Созвонились с врачами, привезли флаконы с белым порошком и переправили их в госпиталь вместе со связкой бананов.
