В прорыв сразу же был введен отдельный танковый корпус, своим острием нацеленный на румынский промышленный центр Плоешти. Перед танкистами была поставлена задача — захватить город с ходу, не дать немцам поджечь огромные нефтепромыслы. Нашей группе приказано прикрывать корпус с воздуха. Идти чуть впереди и уничтожать огневые точки немцев.
Натиск был настолько стремителен и дерзок, что немцы, опасаясь танковых клещей, бежали. Город и промыслы были спасены.
Особенно запомнился Георгию Степановичу случай под крупным железнодорожным узлом Винковци. Югославские партизаны сообщили: перед уходом гитлеровцы разрушат станцию. Сцепив два паровоза, они приделали к ним особый мощный крюк, которым и разворотят железнодорожный путь на многие километры. Но эта затея сорвалась: штурмовики Стародубцева уничтожили паровозы.
…Небо чистое, звонкое. Далеко слышен рокот «ИЛов». Стародубцев летит со своим ведомым Федосеевым. Внизу стелется первоклассное шоссе Нови-Сад — Белград. По нему немцы подтягивали свои войска, но услышав рокот самолетов, попрятали танки, автомашины под широкие кроны деревьев, что росли по обе стороны шоссе.
От зоркого взгляда Стародубцева враг не ушел. Спустился до бреющего и, конечно, заметил замаскировавшихся фашистов. Сбросил бомбы. Сделал еще три захода. Колонна была разгромлена.
А «ИЛы» уже устремились дальше на запад, в сторону железнодорожных магистралей: Винковци — Белград и Загреб — Белград. Снова идут на бреющем. Посмотрел Стародубцев, глазам не поверил: обе железные дороги буквально забиты эшелонами с живой силой, танками, пушками. 12 эшелонов насчитал. Вся махина двигалась в сторону Белграда.
Эти разведывательные данные помогли разобраться в создавшейся боевой обстановке. Фашисты превратили город и его подступы в мощный оборонительный рубеж. Подтягивают последние резервы. Намереваются во что бы то ни стало задержать продвижение Советской Армии. И вот в октябре 1944 года начались упорные многодневные бои за столицу Югославии. Плечом к плечу с советскими войсками шли на приступ вражеских укреплений части югославской Народно-освободительной армии.
Действия советских и югославских воинов поддерживали соединения 17-й воздушной армии, в состав которой входил и 166-й штурмовой авиаполк, где служил гвардии старший лейтенант Г. С. Стародубцев. Взаимодействуя с танками и артиллерией, штурмовики прокладывали путь пехоте. До сих пор белградцы вспоминают о мужестве освободителей, о благородном стремлении воинов причинить как можно меньше разрушений их городу.
— Орудия выкатывались на прямую наводку, — говорит Георгий Степанович, — чтобы точнее бить в цель. А наши «ИЛы» летали как можно ниже, стараясь сбрасывать бомбы точно на укрепления, в которых засели гитлеровцы. Летали буквально над самыми крышами, стремительным штурмом выбили немцев, не дали им возможности разрушить красавец Белград.
Стародубцев раскрывает пожелтевшую от времени армейскую газету. Всматриваюсь: четверо офицеров запечатлены в полный рост. Сразу узнаю невысокую плотную фигуру Георгия Степановича. Под снимком читаю:
«Недавно все югославские газеты опубликовали Указ о награждении советских летчиков югославскими орденами за особые заслуги в боях с врагом…
Более 40 вылетов совершил гвардии старший лейтенант Георгий Степанович Стародубцев в помощь югославской армии в ее борьбе против немецких оккупантов. Он принимал активное участие в битве за столицу Югославии Белград. Восемь ведомых им «ИЛов» помогли нашим войскам овладеть мостом через реку Сава у Белграда…»
После освобождения Белграда советские войска, двигаясь на северо-запад, продолжали гнать немцев с югославской земли, освобождая города и села. Партизанская держава с ликованием встречала воинов-освободителей. Тепло дружеских рук. Земные поклоны стариков, благодарные улыбки партизанских матерей. Всего этого никогда не забыть.
— Наш штурмовой авиаполк расположился в живописной окрестности югославского города Нови-Сад. Получаю приказ: найти и разбить вражескую переправу через реку Драва.
В эти дни наши войска в районе озера Балатон стремительным ударом вышли в окрестности Будапешта. Немцы отовсюду спешат на выручку. Гитлер срочно бросает к Будапешту 6-ю танковую армию «СС». Этот стальной клин ударяет с запада. Одновременно с юга через реку Драва идут в бой несколько немецких дивизий.
— Я зашел со своим звеном западнее, — говорит Георгий Степанович. — Фашисты подумали, что иду штурмовать другие объекты. А я схитрил. Вернулся и зашел с юга. Все зенитки были у них направлены на север, в сторону нашей обороны. Они так и не успели их развернуть. Мы уже ударили по переправе, по скопившейся живой силе. Задание выполнено, летим на свой аэродром. А сам думаю: «Взгляну-ка, что делается у них на южном берегу Дравы». Подлетаем к железнодорожной станции Осиек, вижу штабеля бревен. На берегу ни души. «Кто же их приготовил и для чего?» Рядом — роща, а рубки не видно. Стало подозрительно. Спустились ниже. И вдруг из рощи заухали зенитки. Немцы подумали, что мы их обнаружили, и этим выдали себя. Мы обстреляли из пушек, а когда стали заходить второй раз, увидел мост под водой. Не поверил. Зашел еще раз — нет моста. Что такое? Галлюцинация? Вернулись на аэродром, рассказал обо всем.
Командир полка говорит:
— Немцы на такие хитрости мастера. 30 сантиметров под водой. Сверху не видно. И солдат в сапогах пройдет и танк.
Разложили на столе карту: рядом железнодорожная станция и дорога подходит как раз к переправе. Сообщили командованию дивизии. Сразу послали авиагруппу, сфотографировали. Все подтвердилось. Именно здесь, в северной части Югославии, гитлеровцы накапливали свои силы и намеревались сделать мощный удар в направлении Будапешта.
Георгий Стародубцев потом в числе других не раз летал на штурмовку этой подводной переправы. А немцы так и не смогли отсюда соединиться с окруженной Будапештской группировкой.
За мужество и образцовое выполнение заданий командования Г. Стародубцеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
— Дни нашей короткой дружбы с югославскими летчиками остались навсегда в памяти, — говорит Георгий Степанович. — Майор Милан Попович, замечательный боевой командир. Летчик, влюбленный в небо. Хорошо помню и Милана Амеджича. Это был немолодой, но бравый летчик, великолепный организатор.
Памятная фотография. На ней группа югославских авиаторов. Мужественные солдатские лица. На обороте дарственная надпись:
«За боевую святую дружбу, другу по крови и труду…»
А. И. ИНЧИН,
журналист, ветеран войны, старший лейтенант в отставке
УРАЛЬСКИЙ ХАРАКТЕР
В тот день Белорусский военный округ, которым командовал Герой Советского Союза генерал-полковник Иван Моисеевич Третьяк, сдавал экзамены на воинскую зрелость. Через несколько часов начиналась операция. Как раз накануне учений приехал повидаться с ним, Третьяком, однополчанин, старый фронтовой товарищ, Михаил Иванович Лазарев. С Урала махнул сюда. Здорово хорошо, что приехал. Пусть Михаил Иванович посмотрит, какой стала Армия. Это брат, не сорок третий год!
Генерал аккуратно натянул на руки перчатки, поправил фуражку. Теперь можно выезжать. За Лазаревым он пришлет машину позже. Пусть отдыхает с дальней дороги…
Третьяк ошибся, думая, что гость его спит. Лазарев незаметно наблюдал за генералом: стройный, подтянутый, мундир на нем — как с иголочки! И на фронте майор Третьяк всегда был опрятно одетым, с надраенными до блеска сапогами, свежим подворотничком.
Кажется, вчера это было, а годков-то много пролетело. Но вот что примечательно: то, что случилось с ними — Лазаревым и комбатом Третьяком — четверть века назад, Михаил Иванович помнит до мельчайших подробностей. По сей день не забыл имен подчиненных в своей роте, даже адреса многих врезались в память. Свой боевой путь без карты по названиям населенных пунктов перечислит. А вот что было год-два тому назад, пожалуй, и не вспомнит. То ли память у молодого покрепче, все чувства обостреннее, то ли мирные годы не располагают к необходимости зацепляться надолго событиям в тайниках памяти?
Впрочем, не совсем так. Вот, к примеру, осень прошлого года. И тот знаменательный день. Тогда ему очень хотелось побыть одному. Он медленно шел через скверик, прислушивался к тихому шелесту листьев. Вдали сверкал огнями вагоностроительный завод. Семнадцатилетним пареньком он впервые переступил порог проходной, и с тех пор его судьба накрепко связана с рабочим классом. Жил, как деды и прадеды, на одном месте, знал на заводе всех, как все знали его. Только война разлучила Лазарева с Усть-Катавом…
Сегодня снова отчетливо припомнилось Лазареву торжество того дня. Ему, начальнику цеха, присвоили звание «Ветеран завода». Волновался не меньше, чем в памятном сорок третьем, когда получил свой первый боевой орден. Вот и захотелось побыть одному, вспомнить прошлое, подумать о будущем.
