— Держитесь, идем на помощь, — хрипела рация. Комбат Третьяк принимал отчаянные меры, чтобы пробиться к окруженной роте.
На исходе четвертых суток раненый командир роты и его ординарец остались вдвоем на этом пепелище.
— Ползут, товарищ гвардии лейтенант, — шептал ординарец, совсем еще мальчишка. — Давайте уходить, слышите?
Плохо слышал и плохо понимал обессиленный лейтенант. Собрав остатки сил, медленно, слишком медленно пополз вслед за ординарцем. А тот спешил под разлапистую ель, чудом сохранившуюся возле кладбища у околицы деревни.
Фашисты прошли по пожарищу, двое направились к ели, где затаились воины. Лазарев вытащил пистолет, проверил обойму, вогнал патрон. В двух шагах от ели прошли два фашиста с автоматами наизготовку. Не дойдя до кладбища, повернули обратно.
Еще не смея верить в счастье, Лазарев провел по влажным глазам рукавом полушубка и тотчас же уснул мертвым сном. А ночью поползли два гвардейца навстречу своим. Их подобрали разведчики на ничейной полосе, притащили в полк.
— Жив, чертушка? — развел руки для объятий Третьяк. — А мы собирались тебя посмертно награждать орденом Отечественной войны. Лучше живому вручу! Получай, уралец!
— Да, уральский характер у твоего Лазарева, — одобрил «Девятый». — Кремень человек!
…А потом пришла победа. Ее Третьяк и Лазарев встретили в Курляндии. Много лет прошло с тех пор, как они расстались, но дружбу не забывали: обменивались письмами, поздравляли друг друга с Победой.
И вот снова вместе. И снова по тряским полевым дорогам мчатся навстречу взрывам, — туда, где раздается грозное русское «ура!» Учения в разгаре.
В. С. МЕНЬШИКОВ,
журналист, лейтенант в отставке
ЛЕСНЫЕ СОЛДАТЫ
В 1944 году в Словакии вспыхнуло национальное восстание. Плечом к плечу рядом с чехами и словаками сражались русские «лесные солдаты». Этот рассказ — об одном из тех, кто был в первой шеренге борцов за свободу и независимость чехословацкого народа, о нашем земляке Александре Савельевиче Коровине.
«Был начальником штаба, пользовался авторитетом среди бойцов и местного населения. Всегда удачно организовывал боевые операции. На личном счету имеет пущенный под откос воинский эшелон противника, в котором уничтожены один паровоз, 6 вагонов с боеприпасами, 4 автомашины, 22 центнера авиабензина, 19 солдат и офицеров».
(Из боевой характеристики А. С. Коровина, партизана чехословацкого отряда имени М. Тирше.)
На курганском заводе «Химмаш» его знают все. Работа такая — главбух. Вроде самая мирная профессия, и, как мне показалось, дай ему сейчас в руки автомат, он будет выглядеть нелепо, растерянно. Но было другое особое время, тревожное и горячее, сделавшее его солдатом.
К нему часто приходят письма от бывших партизан, ныне шоферов и писателей, инженеров и трактористов. Есть и оттуда — из Чехословакии. На русском и чешском языках. Письма будоражат, вызывают воспоминания…
…Вечером их снова привезли на аэродром. Получив парашюты, неспешно подгоняли ремни, помогали друг другу надежнее укреплять вещевые мешки, вооружение. Наконец, объявили посадку. Последним поднялся сопровождающий, втащил за собой лесенку и закрыл дверь. Заревели моторы, самолет задрожал и медленно покатился по взлетной полосе. Уже в воздухе сделал крутой разворот и, набирая высоту, взял курс на юг. Где-то внизу остался настороженный, без единого огонька, польский город Жешув. Коровин нервничал, хотя скрывал это. Да и у товарищей настроение было подавленное. Накануне попытка десантироваться не удалась из-за плохой погоды. На этот раз договорились прыгать при любых условиях. Он оглядел друзей. Пятнадцать человек. Чехи, словаки, русские, украинцы. Маленький интернациональный отряд. Смогут ли они развернуть партизанскую войну в намеченном районе или навсегда замолкнут, как многие из выброшенных раньше групп?..
Стрелок-радист объявил: «Летим над линией фронта». Коровин повернулся и стал вглядываться в темноту. Внизу, над землей, вспыхивало много ярких огней: зеленые, желтые, красные. Вдруг оттуда протянулись яркие нити, один из лучей скользнул по иллюминаторам, высветил лица десантников, полутемный салон «дугласа». Самолет завалился на левое крыло, стремительно скользнул вниз. Вырвавшись из цепких лучей прожекторов, снова стал набирать высоту. Заметно похолодало. Красные вспышки от разрывавшихся снарядов остались позади. Прошло еще минут сорок. Открылась дверь кабины, второй пилот сообщил, что приближаются к месту назначения.
Мигнула желтым светом лампочка. Коровин встал, ободряюще махнул рукой. Семеро исчезли в темном проеме, восьмым в пустоту шагнул он.
Туман кончился. Чуть сбоку из мглы четко проступили постройки. Село. Прямо под ногами огороды, кусты. Парашют рвануло. Коровина стукнуло о землю. Он быстро подтянул верхние стропы, погасил купол. Кругом тишина. Метрах в пятнадцати, в кустах, осторожные шаги. Изготовив автомат, негромко окликнул:
— Три!
— Восемь.
Подошли Ян Сильный и Михаил Шиянов. Вскоре за огородами собрались семеро из первой группы. Сломал ногу Сергей Осипов. Исчез Ян Гудец.
Еще перед вылетом их разделили на две группы. В первую включили командира отряда Ивана Лабунского, начальника штаба Александра Коровина, Михаила Шиянова, Сергея Осипова, Яна Гудеца, Иозефа Кагалу, Яна Сильного и Штефана Каньку. Во вторую вошли радисты Слава Зачупейко, Михаил Андреев, врач Руфина Красавина, Игнац Газуха, Эмиль Мареш, Павел Франт, Марат и Франтишек Миркос.
Высадка прошла неудачно. Вторая группа десантировалась и приземлилась от первой на расстоянии десяти-двенадцати километров, а мешки с грузом были сброшены в другую сторону. Факт разрозненного приземления лишил командование отряда на долгое время радиосвязи с Большой землей, и это заставляло принимать срочные меры.
Итак, они в тылу врага за несколько сот километров от линии фронта. После небольшого отдыха командир Лабунский послал на разведку Яна Сильного и Штефана Каньку. Необходимо было установить точное место приземления группы. Двое отправились на розыск Яна Гудеца, но поиски не увенчались успехом.
Возвратившиеся разведчики доложили, что селение носит название Линице. В кустах при свете карманных фонариков на карте разыскали это село. Ориентируясь по компасу, определили, что в трех-четырех километрах к югу от него лес. Решили укрыться в нем. Закопав парашюты и оказав помощь Сергею Осипову, отряд двинулся в путь. К лесу подошли незамеченными. На крутом обрыве выбрали удобное место для отдыха, еще раз провели короткое совещание. Учебное наставление требовало: «…Если выброска произойдет неудачно, то местом сбора должен быть пункт, обозначенный на карте». До него было не менее восьмидесяти километров. Путь не близкий, но он не пугал. За этими километрами ожидала встреча с друзьями.
А пока надо было узнать, имеются ли поблизости вражеские гарнизоны и как настроено местное население. До рассвета оставалось немного, и за это время надо было восстановить силы, приготовиться к длительному переходу, возможно, к бою.
Когда из темноты отчетливо проявились деревья и кустарники, все спустились вниз, на дно оврага, по которому протекал прозрачно-светлый ручей со студеной ключевой водой. Овраг и небольшой лес в восторг не привели. Чистенький, словно промытый дождями лес просматривался на большое расстояние и для ведения ближнего боя не годился. Прятаться и скрытно перемещаться в нем было трудно. Решили день переждать в овраге, хотя оставаться было опасно: рядом лежало село, да, вероятно, и о появлении самолета стало известно. Но двигаться по открытой местности — значит сразу раскрыть себя.
Позавтракав и еще раз проверив оружие, расположились на отдых. День выдался солнечный, теплый. Усталость исчезла, поднялось настроение. Коровин прилег рядом с Осиповым и, чтобы тот хоть на время забылся от боли, рассказывал ему о своей военной жизни…
И для него война началась тем памятным июньским утром. Призывно запела труба. Тревога! Но к ним в лагере уже привыкли, и курсанты сноровисто выбегали из палаток, строились повзводно. Правда, на этот раз какое-то особое оживление чувствовалось у командирской палатки. Многие из офицеров тревожно глядели в небо: над лесом в сторону станции Бровары медленно плыли самолеты.
Наконец, появился командир. Как-то не сразу до сердца дошло, что он сказал: «…без объявления войны напали на нашу Родину». И будто в подтверждение его слов около Броваров послышались глухие разрывы. Да, это пришла война…
В тот же день Коровина отправили в село Плахтянку, начальником поста воздушного наблюдения. Потом эвакуировали в райцентр Макаров. Несколько суток передавал в штаб сведения о пролетавших самолетах противника, с болью прослушивал сводки о тяжелых боях под Киевом. Так, во время очередной связи со штабом и увидел, что за окном медленно проходят танки с белыми крестами на башнях.
