— А большевики тоже придут?
Мы от души рассмеялись:
— А как же, обязательно!
— Нем йо, нем йо! Очень плохо,— помрачнел венгр.
— А что вы знаете о большевиках? — спросил я, Алексей перевел.
— О, много знаю! Это великаны с рогами на голове, вооруженные до зубов. Они никого не щадят... У них огромные кинжалы...— от ужаса бедняга втянул голову в плечи.
Я положил руку на плечо венгра, почувствовав, как тот дрожит, сказал:
— Ну, друг, похож я на такого громилу?.. Большевик перед тобой! И среди них,— показал на разведчиков,— тоже многие коммунисты...
Между тем к нам стали подходить и другие жители хуторка. Отдали им все содержимое вещмешков — хлеб, сахар, махорку...
...Над полями сырой тяжестью стлался туман. Вот в мутной мгле рассвета показались очертания Кечкемета. По мере приближения к городу все отчетливее вырисовывались остроконечные крыши, фабричные трубы, шпили костелов...
Уже по показаниям первого «языка» — офицера связи из 23-й танковой дивизии,— мы поняли: орешек нам попался довольно крепкий. В этом городе с восьмидесятитысячным населением, который являлся одним из самых крупных на Венгерской равнине, располагался довольно сильный гарнизон. Кечкемет являлся как бы воротами на подступах к Будапешту. Сюда же в спешном порядке противником был выброшен из района Надькёрёша передовой отряд в составе двадцати «тигров» из 24-й танковой дивизии. Они нацелились на правый фланг корпуса.
Генерал Свиридов сразу принял решение: задержать гитлеровцев частью сил танковой бригады полковника Огнева.
Наша ж бригада.шла на Кечкемет в лоб. Впереди — «тридцатьчетверки» из 25-го полка майора Катаева с десантом автоматчиков.
Развернувшись в боевую линию, танки устремились к постройкам. Впереди поминутно стали вырастать черные кроны разрывов. Противник неведомо откуда в упор ударил болванками. Вот неяркое желтое пламя выползло из-под кормы одной машины и сразу охватило корпус танка. Густой дым повалил из смотровых щелей. Но другие «тридцатьчетверки», маневрируя, ломая боевой порядок оборонявшихся, продолжали двигаться к окраине города.
Вперед вырвалась машина старшего лейтенанта Линника. Бронебойный снаряд ударил по борту «тридцатьчетверки», срикошетировав, исчез в темно-сером небе. Экипаж заметил, откуда ведется огонь, направил туда машину. На полном ходу раздавлено два орудия на обочине шоссе, но вражеская самоходка, спрятанная за домом, успела все-таки плюнуть оранжевым сгустком огня. Танк Линника остановился.
Гитлеровцы выскочили из окопов и, стреляя по танку, кинулись к нему с криком: «Рус, сдавайс». Линник и тут не растерялся — резанул по ним из пулемета...
Неудача постигла и «тридцатьчетверку» лейтенанта Харитонова. Снарядом ей снесло часть ствола, повредило пулемет. Заметив, что экипаж танка не может ни стрелять, ни двигаться, около двух десятков гитлеровцев окружили машину, стали подгонять тягач. И только зацепили за крюк буксировочный трос, как рядом резко притормозила ход другая «тридцатьчетверка». Откинулась крышка люка, и оттуда выскочил старший лейтенант Пахарь. Крикнув: «Прочь, гады!», он швырнул гранаты в обалдевших гитлеровцев...
Несмотря на большие потери с обеих сторон, фронтальным штурмом взять Кечкемет не удалось. Генерал Свиридов, оценив сложную ситуацию, принял решение: бригадам Каневского и Лященко обойти город с запада и востока, перерезать дорогу, соединяющую Кечкемет с Будапештом.
Так начался маневр на окружение.
По раскисшей целине, глухими проселками на предельной скорости танки с десантниками стали врезаться во вражеский тыл. За ними мчались машины с мотопехотой, артиллеристы, зенитчики, штабные «виллисы» и «доджи». Растаяли в туманной дымке остроконечные колокольни города. Узкими проходами, обходя вражеские заслоны, танковые колонны то растекались в разные стороны, дробились, то сливались, чтобы опять разойтись. С проселка вырывались на асфальтированную дорогу, потом опять ныряли в жидкий кисель, скрываясь в мелколесье. За ними неотступно следовали артиллеристы-самоходчики подполковника Михаила Александровича Лагутина.
А над головой носились стаи «мессершмиттов» и «фокке-вульфов», пикировали, бросая фугаски и уйму мелких противотанковых бомб...
Движение наших бронированных машин было весьма затруднено лесными завалами. Влево — болото, вправо — болото, обезлюдевшие, на первый взгляд, хуторки. Но здесь запросто можно было напороться на засаду.
Так оно и случилось с нашими разведчиками. Пропустив дозорных и штабные машины, немцы в упор расстреляли «форд», на котором, ехали разведчики. Еще не успели все выскочить из кузова, как он загорелся. Последним через борт за раненым старшим сержантом Владимиром Цветковым выпрыгнул младший сержант Александр Друкарев. В темноте вдвоем подползли к кукурузным копнам, укрылись. Дальше идти было небезопасно: рядом бродили вражеские автоматчики. Только под утро Друкарев нашел своих, а Цветков, видимо, умер от потери крови.
Гитлеровцы и нилашисты* отступали, но сопротивление их не уменьшалось, а возрастало.
* Нилашисты — члены фашистской партия «Скрещенные стрелы». Во главе их стоял Салаши, провозгласивший себя «фюрером нации».
В узких проходах, в посадках, в разбитых хуторах таились замаскированные «тигры», «фердинанды», «пантеры». Во впадинках на огневых позициях стояли минометы — немецкие «пупхен» и венгерские двухствольные «игла Салаши», любой неосторожный шаг был чреват опасностью: враг нападал исподтишка, коварно, часто ночью, стрельбу вел с короткой дистанции.
Досаждали нам подвижные отряды, состоявшие из трех-восьми бронеединиц с автоматчиками. Они появлялись внезапно, настигали тылы, перерезали пути подвоза боеприпасов, горючего, нарушали линии связи, пытались сеять панику.
В ночь на 31 октября гитлеровцы нанесли внезапный удар по тылам бригады, в частности по батарее старшего лейтенанта Ивана Федулова, замыкавшей колонну. Силы оказались неравными — батарея против восьми «фердинандов» и сотни автоматчиков. На батарею обрушился шквал огня. Врагу тотчас ответили наши пушки, заряжающие метнулись к зарядным ящикам. Одна самоходка, за ней вторая запылали. Меткий был глаз у сержанта Кулимеева, стрелял он четко и аккуратно, как на полевых учениях. Третий «фердинанд» завертелся на месте и замер, подставив правый борт. В него, разорвав броню, тотчас вошел снаряд, посланный наводчиком рядовым Парамзиным.
Самоходки, утробно ревя моторами, стали отползать назад. Откатились, не солоно хлебавши, и автоматчики.
Федуловская батарея держалась до утра. А с рассветом артиллеристы забрали уцелевшие пушки и догнали бригадную колонну, которая ускоренным маршем шла к Будапешту.
...Погода стала портиться основательно. С востока наползали грузные, рыхлые тучи. Они заволокли горизонт, повисли низко над головой.
Мы находились километрах в трех впереди колонны. Расположились в болотистой низине, углубляющейся в лес. Из оврагов и глухоярья тянуло лиственной прелью, перемешанной с гарью. Здесь меня и нашел майор Козлов. Присели на замшелый пень, под плащ-палаткой развернули новенькие хрустящие карты.
— Постарайся двигаться следом за отступающими немцами и мадьярами,— после анализа обстановки сказал начальник разведки.— Ухо держи востро — недолго и на засаду напороться. В этом деле гитлеровцы мастаки: нашкодят — и ищи-свищи ветра в поле. А тут лес, глухомань.
Борис Михайлович поговорил с разведчиками, на прощание одарил наших «технарей» нелестными эпитетами — не смогли ввести в строй третью машину. По их милости остался я с одним БА-64 и одним «скауткаром». Считай, на задание шел с голыми руками.
...Бронетранспортер и бронеавтомобиль швыряло в разные стороны. Давно неезженая лесная дорога заросла, покрылась кочками. Мы шли параллельно шоссе, ведущему к Будапешту. Часто останавливались, прислушивались, контролировали дорогу. Но шоссе по-прежнему было пустынно. Такая тишь да благодать только настораживали.
Я по рации связался с майором Козловым, доложил обстановку. Мол, так и так, кругом все глухо, отступающие, по всей видимости, выбрали другой маршрут.
— Немцы идут по вашей дороге,— сказал Борис Михайлович.— Любой ценой задержи их до подхода передового отряда. Найди на карте дом лесничего. Отсюда наши вступят в бой...
Нашел в квадрате дом лесничего — он находился на склоне урочища, к которому вела от шоссе просека. Сразу же созрел план действий. «Скауткар» и БА-64 с включенными «передками» газанули туда.
Деревья впереди стали еще толще, выше. Попадались заболоченные участки — очень топкие, настоящая трясина. Еле добрались до бревенчатого дома лесника. Он оказался пуст.
Время подгоняло. Броневики поставили у сырой копны, рядом с которой валялась телега без передних колес с каким-то шмотьем. Разведчики сбросили плащ-палатки мокрыми руками стали лепить цигарки. Пару минут на перекур — и за дело.
