— Этим займутся, — неопределенно как-то ответил Шауб, не желая вникать в сложность тех отношений, которые возникли в последнее время между фюрером и рейхсмаршалом Герингом. — Кстати, вы, Штубер, отправляетесь со мной в Мюнхен. Для чего? — спросил он, хотя штурмбаннфюрер даже не пытался выяснять мотивацию этого путешествия. — Для выполнения миссии весьма деликатного свойства.
— В сознании офицера, одичавшего в горах, любой визит в столицу Баварии приобретает очертания «миссии деликатного свойства», — заверил его комендант крепости.
Поздно вечером, когда после организованных Ангелом Бошем деловых переговоров о создании арт-студии и издательства Софи наконец вернулась в свой номер, вновь прозвенел телефонный звонок.
«Только бы не рейхсмедик СС Гебхардт! Кто угодно, только не он! — мысленно взмолилась гауптман. — Всему же есть предел!».
В компании профессора и Хёттля ей пришлось провести все утро, и вряд ли у нее хватило бы сил вновь бесконечно выслушивать Гебхардта: «Только так, и во имя рейха!». К тому же Гебхардт откровенно начал демонстрировать свое неравнодушие к ней. Но что странно: не так уж и плох был собой этот мужчина, чтобы его ухаживание вызывало некое чувство неприятия, тем не менее женская душа Софи как-то сразу отторгла его.
— Мы приятно удивлены, госпожа Жерницки, — тотчас же узнала она голос Фреда, и вряд ли англичанин догадался, почему женщина так облегченно вздохнула, — вашим отношением к делу.
— Моим отношением? — переспросила Софи и только теперь заметила, что заговорил-то Фред по-русски. Пусть и все с тем же англо-германским акцентом.
— Не ожидали столь высокой оценки?
— Просто решаю для себя, каким образом эту вашу оценку я должна прочувствовать? — Тоже по-русски ответила Софи, тут же упрекнув Фреда в том, что скрывал свое знание русского и так долго не признавался, «что он таки да, из наших».
По характеру своему Софи все еще оставалась одесситкой. В любой ситуации это прослеживалось в афористичности ее мышления, в логике восприятия всякого, кто намеревался сблизиться с ней, в той особой, ироничной манере ведения разговора. И хотя Фред попытался заверить ее, что он вообще-то «не из наших», поскольку всегда был как бы из англичан, Софи позволила себе усомниться.
— От имени правительства Великобритании высказываю восхищение вашими… — сделал Фред «как бы из англичан» многозначительную паузу, — предельно точными исследованиями в области искусствоведения.
— Значит, все-таки «предельно точными»? — вновь позволила себе переспросить Софи.
— Насколько это допустимо. И насколько это поддается проверке.
— А вы чего ожидали от такого профессионала, как Софи Жерницки?
— Как видите, пытаемся осознать свои ошибки.
— То есть о возможной печальной участи ваших посольств вы, оказывается, помните? — не стала прибегать к каким-то особым иносказаниям Софи.
И вновь с удовольствием выслушала жизнерадостное ржание Фреда.
— Естественно, помню.
— Должна же я буду хотя бы под занавес войны как-то самовыразиться.
— Все вопросы уже согласованы. Ваши условия приняты. Причем с такой легкостью, что вызвали у меня недоумение: когда речь шла об оплате агентуры, английская казна всегда оставалась неумолимо скупой.
— Хорошо, условия согласованы…. И что мы с вами с этого будем иметь?
— Ваш неповторимый «одесский», Софи! Никогда не прощу себе, что до сих пор не побывал в Одессе.
— А кто бы вас туда, в советский город, впустил, англосакса напомаженного? — И теперь уже они смеялись вдвоем, беспечно и задорно. — Впрочем, если вы научитесь говорить не столько по-русски, сколько по-одесски, может быть, я еще и подумаю.
— Уже с сегодняшнего дня буду стараться. Но вернемся к делу. Как я уже сказал, в Лондоне ваш труд оценен достойно, — вновь перешел Фред на германский, слишком уж серьезным было то, о чем он собирался говорить.
— Вам так показалось? Лично я пока что этого не осознала. И потом, не забывайте о традиционной скупости королевского казначейства, о которой только что вспоминали.
В дверь постучали, и на пороге появилась Мелита, а вслед за ней — Ангел Бош из Триеста. Софи молча указала им на кресла.
— Нерешенным остался только один вопрос, — не позволил сбить себя с толку Фред.
— Нельзя ли яснее?
— Как насчет вашей угрозы стать невестой одного очень серьезного и благочестивого джентльмена?
«Счас! — ответила ему про себя Софи. — Вот так взяла и разбежалась!». А вслух:
— Совести у вас нет, Фреди: так безжалостно уводить с праведного пути девушку, которая наконец-то, впервые в жизни, размечталась удачно выйти замуж за достойного человека, — с молитвенными интонациями в голосе пристыдила его Софи.
— Именно это — выйти за достойного человека, я вам и предлагаю, леди Жерницки.
— Вы пока еще ничего не предлагали, Фред. У вас пока еще даже в помыслах ничего такого не возникало.
— Опять что-то не так? — слегка подрастерялся англичанин, и только по этому признаку Софи поняла, что он и в самом деле не шутит.
— Да все «не так». В самом своем замысле.
— Напомню, что к нашим личным делам королевское казначейство отношения не имеет, леди Жерницки.
— Я веду речь о достойном человеке, а не о казначейских проходимцах, — поучительно заявила Софи. — Впрочем, вам уже известно, что первый «поцелуй невинности» я дарю мужчине только после тщательного знакомства с его служебным «досье» и банковскими счетами.
Положив трубку, Софи удивленно взглянула на Мелиту и ее папашу, удобно расположившихся у журнального столика и уже успевших наполнить пустовавшие бокалы.
— Фред предлагает выходить за него? — спросила всевидящая, а посему всезнающая Мелита, наполняя еще один бокал для Софи.
— Да что-то я так и не поняла.
— Нет, Софи, Фред не в нашем вкусе.
— Но и на тебя он тоже не очень-то засматривается, — иронично укорил ее Ангел Бош из Триеста.
— Потому что я ему еще ничего такого и не показывала, — мягко улыбнулась Мелита.
— Он что, в самом деле способен жениться на вас, доктор? — спросил Ангел. — Если в этом предложении есть хоть намек на серьезность, то это следовало бы обсудить. Как только Германия капитулирует, англичане начнут быть в цене точно так же, как уже сейчас «в цене» становятся их фунты стерлингов. Особенно ко двору они пришлись бы женщинами, которые еше вчера носили германскую униформу и радовались вермахтов-ским чинам.
— Хорошо хоть не эсэсовским, — подкинула полено в костер инквизиции Мелита.
— Пока что с уверенностью можно сказать только одно, — задумчиво произнесла Софи, потягивая вино из голубоватого хрусталя, — что в предчувствии очередного мира весь предыдущий мир постепенно сходит с ума.
— Только стоит ли по этому поводу огорчаться? — поиграла глазками-сливами Мелита.
— А вы что скажете, наш мудрейший из мудрейших Ангел Бош из Триеста?
— Мог бы ответить кратко: настоящего мужчину можно найти только в Сербии.
— Потому что только от них рождаются такие красавицы-дочери, как Мелита. Понимаю!
— И тут успела проболтаться! — укоризненно покачал головой старый сербо-итальянец. — Ну, явно не в отца пошла.
— Тогда будем считать, что это не она, это я проболталась, — покаянно сказала Софи.
— Прощая обеих сразу, могу сказать о другом англичанине — о бедном, вечно молящемся монахе Тото, — проговорил он, не меняя лукавого выражения лица.
— Разве он еще здесь? И все еще не угомонился?
— И не намерен был. Наоборот, жаждет мести.
— Почему же вы не сказали об этом, пока Фред еще был на связи?
— Фред здесь уже ничего не решает. Помните, я говорил вам об одном моем человечке, «подсадном недруге Ангела Боша»? Так вот Тото вышел на него, в надежде расправиться с вами. Причем расправиться жаждет лично!
— После проведенной со мной ночи?
— Он ведь монах, — заметила Мелита, все еще не потерявшая веры в церковные святости.
— Изгнанный из монастыря за бесовские грехи, — уточнил Ангел. — Однако мы не пастыри, отпускать грехи не станем. Один из помощников Тото, и тоже в монашеском одеянии, следит за отелем. Нужно, чтобы вы, Софи, демонстративно вышли из него, сели вместе с нами в машину и отправились в «Горный приют». «Бедный, вечно молящийся» уже поджидает вас в отеле неподалеку от нашего приюта, даже не подозревая, что за его собственную голову нам уже заплачено.
— Англичанами? Лично Фредом?
Ангел ухмыльнулся и кивнул.
— Хочет списать его смерть на плату за гомосексуальные грешки. Так будет проще для всех. В том числе и для руководства Сикрет Интеллидженс…
— Тогда зачем все так усложнять?
