— Фамилия вашего брата? — неожиданно для самого себя спросил Юрий Петрович.
— Бельцов, — ответила Ксения Борисовна. Уходя, она сказала:
— Я верю вам. Не дадите Яше пропасть из-за… — она во-время спохватилась и махнула рукой.
Юрий Петрович снова остался один. За какие-то полчаса рухнули все надежды на личное счастье… Вот и кончилась сказка. «Златокудрая фея» втоптала в грязь его чувство.
Он повертел в руках золотую пудреницу, небрежно брошенную на туалетном столе. Вычурная монограмма состояла из двух букв: «Я» и «Б». Соколов вспомнил, как Ляля объяснила ему чужие инициалы:
— Прелестная пудреница, не правда ли? Мне давно такую хотелось. Купила я ее по случаю, переделать инициалы еще не успела. Завтра же отдам выгравировать на ней «Ю» и «С». Вот будет хорошо!
Он застонал от боли…
В это время Ляля продолжала обход магазинов. Пожилой продавец в антикварном отделе встретил покупательницу вежливым поклоном.
— Что у вас найдется интересного? — небрежно спросила Ляля.
Она почему-то вдруг заговорила в нос, слегка картавя.
Продавец показал небольшой молочник:
— Севр! Чудесная вещица!
Молочник действительно был очень хорош. Ляля уже хотела его взять, но увидела на ярлыке цену, которая показалась ей баснословной, и сделала гримаску:
— Это не тот стиль, что мне нужен.
На губах продавца появилась и сразу же исчезла легкая усмешка. Он пошел вглубь магазина и через несколько минут вернулся с двумя вазами.
— Может быть, подойдут вам?
— А это настоящие баккара? Сколько они стоят? — оживилась Ляля. Вазы ей понравились.
Продавец пожал плечами:
— Стоят они недорого.
Узнав цену, Ляля поспешно открыла сумочку и достала деньги. Взяв покупку, она зашла еще в один комиссионный магазин. Там после долгих поисков была приобретена сахарница причудливой формы.
В радужном настроении Ляля поспешила домой.
— Счастье мое! Любовь моя! — защебетала она, едва переступила порог, и сразу осеклась.
Навстречу ей поднялся Юрий Петрович с бледным, страшным лицом, с подергивающимися губами.
— Откуда у тебя эта пудреница?
Он гадливо, кончиками пальцев держал дорогую безделушку.
Ляля растерялась от неожиданности:
— Как, откуда? Я же говорила тебе.
— Ты лгала! Расскажи правду, — не повышая голоса сказал Юрий Петрович. Он все-таки еще на что-то надеялся, чего-то ждал…
Ляля успела опомниться и понять: муж узнал. Она немедленно перешла в наступление:
— Вы собираете всякие сплетни! Верите, когда на меня клевещут из зависти! Как вы смеете?! Я отдала вам свою молодость, красоту, а вы… неблагодарный, неблагодарный! — она забилась в истерике.
Если бы Юрий Петрович услышал от жены искренние слова раскаяния, он постарался бы уверить себя, что ее спровоцировали, увлекли, пользуясь ее наивностью, доверчивостью. А сейчас… Ему стало невыносимо тяжело и противно. Вдруг вспыхнуло бешенство, он готов был ударить Лялю, выбросить ее за дверь, как нагадившую кошку… С трудом сдержавшись, Соколов оделся и ушел.
Свежий предвечерний воздух привел его в себя. Вспышка улеглась. На смену пришла такая страшная усталость, что Юрий Петрович, с трудом удерживаясь на ногах, прислонился к стене дома.
Мимо по тротуару шли люди. Они спешили, занятые своими делами. Какой-то пожилой гражданин обратился к своей спутнице:
— Перехватил военный лишнее! — и, неодобрительно покачав головой, добавил: — Не во-время, кажется. Товарищи его на фронте кровь проливают.
Измученный мозг Соколова отказался сразу реагировать на происходящее. Через какой-то промежуток времени до него дошли слова: «перехватил лишнее».
— А может быть, действительно напиться, легче станет.
Нетвердыми шагами Юрий Петрович пошел в ресторан…
К себе в гостиницу он не вернулся. Наутро очнулся на диване в знакомом кабинете. Как он попал сюда, не помнил. Ясно было одно, вахтер по старой памяти дал ему ключ от квартиры Киреева.
«Какой позор! Что может подумать Николай Николаевич? Вот что значит напиться до потери сознания. Никогда в жизни со мной этого не бывало».
Когда Соколов ушел, Ляля сначала испугалась, а потом рассердилась:
«Оставить одну беспомощную, плачущую жену. Какое варварство!»
В пылу возмущения она не пыталась понять, почему же Юрий «позорно сбежал», как мысленно определила она поведение мужа.
«Заставлю просить прощения!» — решила Ляля и успокоилась. Она созвонилась с Тамарой и пошла с ней в кино на последний сеанс.
— Пусть помучается… Так ему и надо. В другой раз не посмеет, — сердито ответила она Тамаре на вопрос: не будет ли муж недоволен ее поздним возвращением?
Та заинтересовалась: чем же провинился Юрий Петрович?
Ляля не собиралась откровенничать с подругой, но, вспомнив разговор с мужем, опять разозлилась и рассказала все, почти дословно.
— Ты с ума сошла, Лялька! Он тебя выгонит вон и будет прав! — воскликнула Тамара.
Ляля похолодела: ей вдруг стало ясно, почему Юрий Петрович ушел сразу, ничего ей не сказав.
Картину смотреть расхотелось. Но не могла же она сказать об этом Тамаре. Та моментально решила бы, что Ляля перепугалась и торопится домой искупить свою вину. Поэтому она заявила небрежным тоном:
— Чепуха! Пусть злится, если ему нравится. А я его все-таки проучу!
В кино она сидела как на иголках и, конечно, не смогла бы рассказать содержание мелькавших на экране кадров.
При расставании Тамара сказала:
— Советую попросить прощения.
— Спасибо за совет! — сердито буркнула Ляля.
С бьющимся сердцем она подошла к портье и попросила ключ.
«А что, если Юрий уже давно вернулся и рассердился еще больше? Ничего, сумею уговорить. В крайнем случае признаюсь, что пудреницу получила от Яши. Скажу: не хотела огорчать влюбленного юношу отказом принять от него подарок. Он обожает… безнадежно».
Портье равнодушно подал ей ключ от номера.
— Муж не приходил? — стараясь казаться безразличной, спросила Ляля.
— Нет, ключ от номера все время лежал у меня.
Ляля пошла к себе и прежде всего позвонила Тамаре:
— Юрий обещает больше не огорчать меня, у нас все в порядке — я ему уже простила.
Потом она стала обдумывать создавшееся положение. Все оборачивалось не в ее пользу. Надо было принимать экстренные меры, иначе ее ждет уже знакомый итог семейной жизни.
«Юрий не Григорий Михайлович, — пробовала себя утешить Ляля, но тут же вспомнила землисто-серое лицо и прыгающие губы мужа… — От таких „добрых, благородных“ можно всякой пакости ждать, — с отчаянием решила она. — Главное, квартира еще не получена. У меня временная прописка в гостинице. Если Юрий со мной разведется, придется расстаться с Москвой. Нет, ни за что!»
Рано утром Ляля поехала на квартиру Киреева:
«Попрошу Родченко разыскать Юрия и уговорить его. Скажу, что приревновал меня, а я со злости сама на себя разной чепухи наговорила. Словом, произошла обычная семейная сцена между старым мужем и молодой женой…»
Ляля знала, что Андрей не особенно к ней расположен. Но другого выхода у нее не было, — никто из ее знакомых не смог бы проникнуть в гарнизон. А что Юрий Петрович в гарнизоне, она не сомневалась. Где ему еще быть?
Услышав звонок, Соколов машинально встал и открыл входную дверь. У порога стояла Ляля, гладко причесанная и подчеркнуто-скромно одетая. Они оба застыли в изумлении. Ляля от неожиданной встречи, Юрий Петрович от того, что жена сумела его разыскать…
«И зачем она пришла сюда?» — пережитый вчера кошмар снова начал давить его.
От Ляли не так-то легко было отделаться. В пустой квартире стесняться некого — она и умоляла, и требовала, и клялась в своей невиновности, и выливала ушаты грязи на чужие головы. Тут же, по обыкновению, горько безудержно плакала, умоляя простить ее, такую беспомощную, неопытную…
Юрий Петрович не верил ни одному ее слову. Словно повязка упала с глаз и он прозрел: увидел жалкое лживое существо, к которому даже такая, как Ксения Борисовна, справедливо испытывает презрение.
Как он был непростительно слеп! Раньше у него была хоть жалкая иллюзия семейной жизни. Теперь снова одиночество. И еще хуже… Ему хочется только одного — поставить крест на неудавшемся браке, забыть о существовании Ляли. Но имеет ли он на зто право? Он — советский человек. Прогнать или уйти самому легче всего. Нет, он обязан честно расплатиться за свою ошибку, все усилия приложить, чтобы помочь Ляле встать на верный путь. Единственно, что он не в состоянии вернуть, — чувство. Для посторонних они останутся мужем и женой, но только для посторонних.
Ляля, вздыхая и всхлипывая, согласилась на условия, поставленные мужем.
