Сделав для Куликова все, что мог, Карцев бросился к пулемету, с тревогой слыша стрельбу всего двоих его солдат в этом секторе. Но пулемет оказался покореженным, и Карцев, злобно выругавшись, открыл огонь из автомата.
Он стрелял, швырял гранаты, снова стрелял, сосредоточившись на одном, — не дать противнику подобраться к линии окопов. Течение времени для него измерялось количеством оставшихся патронов и гранат. О том то будет, когда они кончатся, он не думал. Заставлял себя не думать.
В краткий промежуток между стрельбой и взрывами Карцев услышал какой-то новый звук. Через несколько минут он с радостью понял — вертолеты!
Пара вертолетов сделала круг над заставой и пошла штурмовать южную высоту. Вскоре ее заволокло черно-серыми клубами дыма и пыли. Обстрел оттуда прекратился, и Карцев увидел, как нападавшие стали поспешно отходить. Он дал по ним последнюю, длинную очередь, опустошившую магазин, и устало опустился на дно окопа.
Завершив свою работу на юге, вертолеты перешли на запад, а на площадку уже садился транспортник. Карцев выбрался из окопа и помог вылезти Куликову. С трудом передвигая ноги, поддерживая Куликова, он побрел к площадке. Радость исчезла, уступив место смертельной усталости и апатии. Карцев равнодушно смотрел, как из вертолета выскакивали бодрые, свежие парни, быстро разбегавшиеся по заставе. Потом к транспортнику стали потихоньку подтягиваться пропыленные, грязные, потные солдаты, с помощью прибывших неся и ведя раненых.
К Карцеву подошел офицер, окинул оценивающим взором и начальственно спросил:
— Лейтенант, сколько бойцов у тебя осталось в строю?
— Наверное, все здесь, — бесстрастно ответил Карцев.
— Что значит наверно?! — оскалился офицер. — Пальцем мне их, что ли, пересчитывать?!
Карцев пожал плечами. Ему было абсолютно все равно, кто надоедал ему вопросами, — капитан, майор, да хоть бы и генерал… Впрочем, он разглядел на этом властном типе погоны капитана.
— А чем хочешь, тем и пересчитывай… — все так же спокойно-равнодушно сказал Карцев. — Хочешь — пальцем, а хочешь — еще чем-нибудь…
— Как ты разговариваешь со старшими по званию!? — с изумлением возмутился капитан.
— А, Митин… Подойди-ка, — не обращая внимания на капитана, позвал Карцев. — Сколько у тебя осталось людей?
— На севере оставались я и Никольский, — деловито доложил подошедший Митин. — Двоих я послал в западный сектор.
— Ясно, можешь идти…
Карцев увидел солдата со странно полосатым лицом. Приглядевшись, он узнал Флуерару. Полосы на его густо покрытом пылью лице проделали струйки пота.
— Флуерару! — окликнул Карцев. — Романов жив?
Флуерару остановился и неуверенно глянул на Карцева и капитана.
— Наверное… — нерешительно проговорил он.
— Разыщи его, — велел Карцев.
Теперь Флуерару выглядел явно испуганным. Он переводил взгляд с Карцева на капитана, и похоже, именно присутствие этого чужого офицера смущало его больше всего.
— Он к ним подался… — еле слышно произнес Флуерару.
— К кому это к ним? — Карцев еще ничего не понимал, но уже предчувствовал — случилось что-то весьма неприятное.
— Ну к этим… к бабаям, — вытолкнув из себя слова, Флуерару уставился в землю.
Капитан крякнул, будто приняв стопку.
— Почему ты его не пристрелил? — резко спросил он.
— А мне пальцы камнем отбило, — быстро ответил Флуерару, не мешкая показав действительно распухшие и почерневшие пальцы.
— Ну, а кроме тебя, некому было его пристрелить? — снова резко и настойчиво спросил капитан.
— Я не знаю… — пробубнил Флуерару. — Вроде некому… Митин своих людей позже прислал, а у нас к тому времени всех поубивало или поранило…
— И прапорщика? — уточнил Карцев.
Глядя в землю, после долгой паузы, Флуерару тихо проговорил:
— У него горло вспорото… Он с Романовым в одном окопе был…
Капитан повернулся Карцеву. Лицо его выражало неприкрытое злорадство.
— Не завидую тебе, лейтенант! В нашем полку это первый такой случай. Тебя ожидают ба-альшие неприятности!
— Дальше фронта не пошлют… — мрачно ответил Карцев.
Прошло две недели после штурма заставы, а обещанных Карцеву неприятностей все еще не было. За это время на заставу прислали пополнение, боеприпасы, пулеметы взамен поврежденных. Капитан со своими солдатами улетел обратно. На пятнадцатый день Карцеву сообщили из штаба, что ближайшим рейсом прилетит сменщик, Карцеву в трехдневный срок надлежит передать ему заставу, после чего прибыть в распоряжение штаба.
Сменщик оказался кадровым лейтенантом, отслужившим после училища почти два года в Союзе. Карцев как мог передал ему заставу, с нетерпением и тревогой ожидая час, когда он предстанет перед командованием.
В назначенное время прилетел вертолет, солдаты выгрузили из него почту и несколько ящиков продовольствия, и Карцев, ни с кем не попрощавшись, отправился в обратный рейс единственным пассажиром.
Он летел на вертолете второй раз в жизни и потому с большим интересом смотрел в иллюминатор, иногда бросая взгляд на высотомер над дверью кабины экипажа. Внизу проплывали однообразные ложбины, гребни, вершины, кое-где покрытые снегом. Как он ни вглядывался, ни разу не удалось разглядеть хоть какой-нибудь признак человеческого присутствия — ни жилищ, ни стад, ни посевов. Несколько раз кого в ложбинах встретились скопления черных пятен, показавшиеся Карцеву следами пожарищ.
Вертолет временами странно вздрагивал, а иногда вдруг начинал проваливаться вниз. Каждый раз Карцев сжимался от страха. Чуть погодя он радостно соображал — это обычная воздушная яма. Однако после очередного вздрагивания, более сильного и продолжительного, снаружи по иллюминатору медленно потекло-поползло что-то густое, светло-коричневое. Двигатель зазвучал по-другому, началось довольно быстрое снижение. Карцев вцепился руками в скамью. Вертолет страшно затрясло, сквозь шум стал явственно слышен скрежет. «Хана! — мысленно кричал Карцев. — Сейчас грохнемся, и костей не соберут!»
Из кабины экипажа выскочил один из вертолетчиков и принялся отдраивать дверь.
— Падаем?! — крикнул ему Карцев.
Вертолетчик не ответил и скрылся в кабине. Машина резко ухнула вниз так, что у Карцева чуть не оборвалось все внутри. Он непроизвольно зажмурился. Тряска стала почти невыносимой, потом раздался удар, от которого Карцев лязгнул зубами, и наконец все стихло.
Карцев открыл глаза. Трое вертолетчиков один за другим выскакивали из машины. Карцев поднялся со скамьи и на ватных ногах последовал за ними.
Очутившись на земле, он присоединился к экипажу, опасливо оглядываясь на вертолет. Но тот, похоже, не собирался ни взрываться, ни гореть. Один из вертолетчиков принялся рассматривать карту, другой закуривал, третий оглядывал окрестности. Карцев тоже осмотрелся. Они находились на дне вытянутой в длину котловины, с трех сторон ограниченной крутыми каменистыми склонами. В четвертую сторону котловина полого уходила вдаль, но разглядеть, что там вдали, мешали заросли арчи.
— Что будем делать? — спросил Карцев.
Разглядывавший карту коротко глянул на него, но не ответил. Другой небрежно бросил:
— Ждать.
— Чего ждать? — нервно поинтересовался Карцев.
— Прибытия вызванного нами борта.
— А случилось-то что? — не унимался Карцев.
— Обычное дело — ДШК. Всего-навсего пробили маслопровод. Так что радуйся, что пока живой.
Карцев опустился на землю, положил автомат рядом с собой и закурил, тупо уставясь в пространство. Время, казалось, остановилось. Покурив, он впал в полудремотное состояние. В какой-то момент издалека донеслись звуки, похожие на шум летящего вертолета. Карцев встрепенулся, но вскоре все стихло, и он снова погрузился в апатию.
— Оружие на землю!
Карцев вздрогнул. Эти слова, громко произнесенные на чисто русском языке, раздались из зарослей арчи.
Вертолетчики бросились бежать в противоположную сторону. Карцев вскочил, но тут же, охнув от боли в подвернувшейся ступне, упал. Громыхнуло несколько выстрелов, наповал сразивших вертолетчиков.
— Эй, вояка, не дури! Брось оружие! — снова раздалось из зарослей. — Тебе от нас никуда не деться!
Карцев понимал, что спасения ему не будет. На открытом месте, да еще с подвернувшейся ногой, он представлял собой отличную мишень. То, что у него был автомат и четыре магазина, ничего не давало — он ведь не видел противника. А когда прилетит «метла», его пристрелят, как только он привстанет.
— Не бойся, ничего плохого мы тебе не сделаем!
Карцев мучительно соображал, почему этот назойливый голос казался ему знакомым. Наконец до него дошло — это же сержант Романов! Веселенькая встреча, ничего не скажешь… Ведь именно по его милости Карцев оказался здесь.
