– Посмотрите внимательно – это не она?
– А и смотреть нечего – Танька, ясно. Только у ней волос сейчас подлиннее. Чего это она – под пацана, что ли, носила прическу? Не-е, с длинными лучше! А так – точно, она, ну курносая...
– Где, вы сказали, она работает? Адрес у вас есть?
– Работает в Аппельдорне, а адрес – какие в селе адреса, хозяина ее все знают, однорукий такой...
Телефон опять залился, и Аня опять досадливым жестом оборвала звонок, приподняв и снова нацепив трубку на рычаг.
– ...Только сегодня вы ее не застанете, – продолжала она, – они с девчатами с утра в Клеве поехали, кино смотреть. Я ее на неделе видела, говорит, – в воскресенье культпоход у нас, сто лет в кино не была. Сейчас-то с этим проще, «осты» носить не надо, а раньше еще и не всюду пустят... Да чи они там сбесились сегодня, чтоб им повылазило!
Сорвав трубку снова зазвеневшего телефона, она на этот раз приложила ее к уху и стала слушать. Лицо ее приняло недоуменное выражение, она вопросительно покосилась на Болховитинова.
– Ферштей нихьт, вер воллен зи шпрехен? Руссише инженер? – она опять обернулась к нему и прикрыла микрофон ладонью. – Какого-то русского инженера спрашивают – не вас ли?
Болховитинов, пожав недоуменно плечами, взял трубку.
– Да, – сказал он. – Ты, Людвиг? Что случилось?
– Что случилось, что случилось! У вас еще ничего не сообщили? Здесь идет высадка!
– А что должны были сообщить? Какая высадка, о чем ты?
– Высадка с воздуха, вот какая! Десант!!! Над Арнемом все небо в парашютах, в стороне Неймегена та же картина, их не сосчитать – тысячи! Немедленно возвращайся, надо организовать вывод людей, если начнут бомбить – сам представляешь, что тут будет!
– Хорошо, хорошо, я только не знаю, когда поезд...
– Какой поезд, идиот, уже объявлена боевая тревога! Добирайся чем сможешь!
– А чем я смогу – пешком? Или велосипед украсть?
– Погоди, давай подумаем вместе... Это ведь Анна мне ответила?
– Да, она здесь.
– Документы все при тебе?
– Как всегда.
– Хорошо. Значит, так – у Анны там есть знакомый в полиции, немедленно к нему, и покажи бумагу на бланке ОТ, где местным властям предписывается оказывать содействие. Ты понял? Скажи, что тебе надо срочно вернуться к месту службы – военная необходимость и тому подобное. Если шупо начнут ныть, что у них нет транспорта, – а его, скорее всего, действительно нет, они сами ездят на велосипедах, – пусть обратятся к местному партийному руководству, не знаю, кто у них там ортслейтер, но он должен что-то организовать! Пусть реквизирует транспорт у кого угодно, понял?
Болховитинов совершенно растерялся. Нашедшаяся вдруг Татьяна – он все еще не мог поверить в это, не мог до конца осознать – отправилась в какой-то нелепый «культпоход», в Клеве ее не разыскать, там не одно синема, по всем, что ли, бегать? А с другой стороны – если только Ридель не допился до белой горячки и англичане действительно высаживаются в Арнеме – ему надо быть на трассе, помочь организовать эвакуацию, вывести людей в безопасное место...
По дороге в полицию ему снова пришло в голову, что если и в самом деле старому алкоголику прибредилось это «небо в парашютах», то его, Болховитинова, сейчас схватят за распространение панических слухов – в последнее время газеты и радио особенно ретиво призывали население разоблачать паникеров и сеятелей пораженческих настроений. Но опасения не оправдались – шупо уже были в курсе и даже успели вооружиться карабинами и сменить свои нелепые высокие кепи на армейские стальные шлемы; видимо, так им полагалось по боевой тревоге.
Представив Болховитинова толстому вахмистру, Анна убежала, сказав, что не может отлучаться из отеля надолго. Вахмистр долго читал его бумаги, потом подумал и сказал, что транспорта у них, к сожалению, нет – так что он совершенно не представляет себе, чем может помочь господину инженеру.
– Нам рекомендуют в подобных случаях обращаться к местному партийному руководству, – сказал Болховитинов. – Считаю, что это удобнее сделать вам... ну, хотя бы для того, чтобы ваша пассивность не была потом истолкована как-нибудь превратно.
Вахмистр подумал еще и согласился, что да, пожалуй, есть смысл обратиться к партайгеноссе Хуземану.
– Конечно, позвоните ему!
– Нет, нет; господин Хуземан не любит, когда его беспокоят по телефону. Я лучше схожу сам, это рядом...
Он вышел, забрав с собой предписание на бланке ОТ. Болховитинов остался сидеть в помещении полицейского ревира; он не мог не отметить, что странным образом, какую бы страну ни взять, в этих учреждениях всегда держится почти один и тот же одинаковый запах – сургуча, старых бумаг, сапожной ваксы и еще чего-то неопределимого. В то, что Таня где-то здесь, до сих пор не верилось, он запрещал себе думать об этом, потому что невыносимо было сидеть тут вместо того, чтобы ехать сейчас же в Клеве и попытаться разыскать ее там, – или хотя бы в этот Апфельдорн или Апельдорф, чтобы дождаться ее возвращения, – и еще невыносимее было сознание, что все-таки можно было найти время и раньше, чтобы побывать в Калькаре, но кто же мог предполагать, как можно было всерьез допустить такое невероятное, фантастическое совпадение – что все это время, больше месяца, они находились так близко друг от друга! Но и не сидеть здесь, не ждать вахмистра было тоже нельзя, ему действительно необходимо вернуться на работу, Ридель прав, тут исключены какие бы то ни было варианты...
Вахмистр наконец вернулся, запыхавшийся и довольный собой.
– Партайгеноссе все устроил, – объявил он, сняв каску и утирая лоб клетчатым платком. – Он позвонил жене колбасника – тот должен вернуться с минуты на минуту – и сказал, чтобы ее муж доставил вас куда нужно.
– На чем?
– О, у него есть машина и даже, – вахмистр подмигнул, – есть бензин, да-да! Что вы хотите, – он понизил голос, – большой человек по нынешним временам. Вы понимаете, что я хочу сказать; пару кило колбас – тому, пол-окорока – другому, и у вас все в полном порядке, все бумаги оформлены, и к вам не подступиться ни с какими реквизициями. Но, разумеется, подобные отношения предполагают определенную зависимость человека, получающего незаконные льготы, от тех, кто эти льготы предоставляет. Вот почему я не думаю, чтобы колбасник отказался исполнить просьбу партайгеноссе Хуземана. Рюккерт!
– Слушаю, господин вахмистр!
– Сходи узнай, вернулся ли Клауверт. Если нет – пусть пришлют мальчишку, как только вернется. Из округа не звонили?
– Телефонограмму я положил на ваш стол, господин вахмистр.
– Что там еще?
– Это насчет иностранных рабочих, господин вахмистр: в течение сорока восьми часов подготовить их отправку на тот берег.
– За Рейн, что ли? Всех?
– Насчет голландцев и французов ничего не говорится, господин вахмистр. Иностранцы с Востока – поляки, югославы, русские.
– Этой еще заботы не хватало, – проворчал вахмистр. – Ладно, ступай!
Дьявольщина, подумал Болховитинов, вот дьявольщина! Час от часу не легче – как нарочно, все сразу... Впрочем, спокойно, не надо впадать в панику; сорок восемь часов – это не так мало, можно что-то придумать. Но что придумаешь? Что? Если бы на трассе работали не одни мужчины – не было бы никаких проблем, Таню спрятали бы там, и попробуй найди. А впрочем, глупость, всех работающих тоже наверняка отправят на правый берег – разве что оставят какую-то часть... Как он сказал – всех, кроме голландцев и французов? Да, но она не говорит по-французски, этот номер тоже не пройдет...
Посланный к колбаснику полицейский вернулся с известием, что господин Клауверт уже вернулся, вахмистр тяжело поднялся из-за стола и нацепил стальной шлем с таким воинственным видом, будто ему предстояло сейчас выйти из блиндажа под обстрел.
– Идемте, – сказал он Болховитинову. – А где ваши вещи?
– Никаких вещей, все там – я ведь отлучился ненадолго, сегодня воскресенье...
Колбасник обманул ожидания обоих. Болховитинов почему-то ожидал увидеть благодушного толстяка фламандца, а увидел тощего желтого человечка со злобной мордочкой хорька; и «хорек» этот, вопреки ожиданиям вахмистра, вовсе не изъявил готовности выполнить просьбу партайгеноссе Хуземана.
– Вы шутите! – завизжал он. – Ехать через границу сейчас, когда там такое творится? И не подумаю!
Болховитинов усмехнулся – похоже, хитрец успел сообразить, что время всех этих партайгеноссен уже на исходе. Так же, вероятно, истолковал это и вахмистр.
– Знаете, Клауверт, – сказал он угрожающе, – не стоит опережать события. Если томми высадились в Голландии, то здесь мы еще находимся на территории рейха, к тому же – в зоне, где на данный момент действует состояние боевой тревоги...
– Здесь не действует! Боевая тревога объявлена только в приграничной полосе, я сам слушал радио!
– Вы не радио слушайте, умник вы этакий, – вахмистр уже начал багроветь, – а слушайте, что вам говорит представитель власти! Вы сейчас отвезете господина инженера куда он вам скажет. Это приказ, если не понимаете другого языка! Да, да, знаю, формально вы имеете право не подчиниться; но у меня есть формальное право заинтересоваться, откуда это на вашем «адлере» новая резина, – он пнул переднее колесо маленького открытого автомобиля. – И не рассчитывайте больше на помощь партайгеноссе Хуземана – теперь, когда мы убедились, что он не может рассчитывать на вашу!
