Нодар Думбадзе - Не бойся, мама !

Нодар Владимирович Думбадзе

НЕ БОЙСЯ, МАМА!

Роман

Имя талантливого грузинского прозаика Нодара Думбадзе, лауреата премии Ленинского комсомола, широко известно в республике и за ее пределами.

В романе "Не бойся, мама!" писатель рассказывает о военной службе мужественных советских пограничников, об их духовном мире и быте, о судьбах молодых людей, вступающих в самостоятельную жизнь.

Романтическая повесть "Я вижу солнце" посвящена грузинской деревне в годы Великой Отечественной войны, людям смелым и сильным, деревенским подросткам, поэзии первой любви.

Погасла последняя звезда. Враз, словно сговорившись, умолкли собаки и петухи. У деревьев сперло дыхание.

Замерло море - казалось, вовсе и не было его. Растаял туман на склонах гор. И вдруг побледнела ночь. Все произошло за несколько секунд. Весь мир, точно повернувшись лицом к востоку, в ожидании чего-то неведомого уставился на горбатую гору. Величайшее из чудес - чудо пробуждения жизни совершалось в природе...

- Слышь, Щербина, поднимись-ка сюда! - Чего тебе?

- Поднимись, говорю. Сейчас взойдет солнце!

- Ну и пусть... Одно и то же каждый день.

- Болван! Красота-то какая!

- Отстань!

- Поднимись, не пожалеешь!

- Вверх - вниз, вверх - вниз... Надоело! Да и смена скоро.

- Ну и черт с тобой! Стой себе и любуйся, как старикашка молла полезет на минарет!

- Ладно, не ори...

- Пархоменко где? Позови его, пусть поднимется!

- С собакой?

- Собаку оставь себе.

- Ошалел? Загрызет!

Солнце всплыло неожиданно, красивое, теплое, золотое, живое и животворящее. Солнце поклонилось миру, улыбнулось, засмеялось. И зашумел лес, заголосил петух, залаяла собака, заколыхалось море. И всей грудью, глубоко, радостно вздохнула земля.

Настало утро.

Я зачехлил стереотрубу.

- Куда ж они запропастились, умираю с голоду! - заворчал Щербина.

Я окинул взглядом тропинку: по ней не спеша взбирались три пограничника.

- Идут!

- Слава те господи! - Щербина сладко потянулся. - Итак, ночь на участке государственной границы Союза Советских Социалистических Республик прошла без происшествий, - произнес он и закурил "Приму".

Я стал медленно спускаться с вышки. Подкованные сапоги звенели на ступеньках лесенки. Раз, два, три...

Раз, два, три... Ну и ну! Вот что значит армия! Попробуй сосчктай-ка до четырех - не пойдет! Раз, два, три - стоп!

Четверка - словно граница, Рубикон какой-то! Удастся перешагнуть тогда считай хоть до миллиона...

Пархоменко и Щербина ждали внизу.

- Слышь, отчего у тебя глаза опухли? Спал? - спросил я двухметрового Пархоменко.

- Как же, даст поспать, варвар! Стоит вздремнуть, как лапой по уху: цап! Зудов нашел чему учить пса! - Пархоменко слегка поддел сапогом высунувшего язык Танго.

- Так Зудов для себя же старался, - рассмеялся Щербина. - Чесаться самому лень, вот он и обучил собаку.

- Непобедимому войску Дзнеладзе ура! - приветствовал я подошедшую смену.

- Джакели! По инструкции положено встретить меня на вышке, доложить обстановку и сдать пост! - нахмурился Дзнеладзе.

- Все зафиксировано в журнале, товарищ Дзнеладзе.

- Порядок есть порядок, Джакели! Придется обо всем доложить Чхартишвили!

- Пожалуйста! Но раньше я ему доложу такое, что ты, милый мой, очутишься на гауптвахте!

- Ты о чем? - насторожился Дзнеладзе.

- О том. Ну-ка вспомни, отчего вдруг дизентерия свалила тебя и твоих орлов? А? Не пахло ли там зелеными мандаринами из сада Али Хорава?

- Кто... кто тебе... сказал? - запнулся Дзнеладзе.

- Он и сказал, мандариновая жертва. Погляди-ка на него, еле на ногах стоит. Герой!

- Продал, негодник? - зашипел Дзнеладзе на притихшего Петрова.

- А что мне оставалось делать, Шалва? - простонал тот. - Этот сукин сын заперся вчера в уборной и держал меня у дверей, пока не выудил все...

- Понятно, товарищ Дзнеладзе? - спросил я строго.

- Понятно, понятно! Валяйте отсюда! - Дзнеладзе махнул рукой и направился к вышке.

- Дивизия, равняйсь! - гаркнул я. Впереди стал Пархоменко с Танго, за ним Щербина. - Смирно! К заставе шагом марш! Раз, два, три! Раз, два, три! Пархоменко, запевай!

Построились в два ряда

Хребты Кавкасиона...

зазвенел серебристый тенор Пархоменко.

...В два ряда

Хребты Кавкасиона...

подхватил Щербина.

А затем грянули втроем:

Ребята в наряде

Поймали шпиона...

Битый год промучился я с ребятами, пока научил их пению в два голоса...

Эх, построились в два ряда

Хребты Кавкасиона,

Ребята в наряде

Поймали шпиона... Эх!

Под звуки нашего гимна, сложенного на мои слова и мой же мотив, мы бодро шагали по маршруту вышка - столовая...

...Только уснули, раздался крик старшины:

- Выходи строиться! Быстро во двор!

- Что случилось? Война? - спросил, протирая глаза, Щербина.

- Разговорчики!

- Да говори же, Зудов, в чем дело? - спросил Пархоменко.

- Все во двор! Приказ Чхартишвили! Живо! Даю две минуты! - крикнул старшина и убежал.

- Что там стряслось? - недоумевал Щербина. - Как ты думаешь, Джакели?

- Не бойся, на войну не похоже, стрельбы не слышно, - успокоил я Щербину.

Но было действительно странно: будить сменившихся с поста пограничников по закону заставы можно разве по сверхважной причине. Что же произошло?

Спустя пять минут застава выстроилась во дворе.

- Смирна-а-а! Равнение на середину! - крикнул Зудов.

Из казармы вышел майор Чхартишвили в сопровождении трех офицеров. Двое из них были его заместители - лейтенанты Королев и Павлов. Третьего, лет сорока лейтенанта, мы видели впервые. Он держался свободно, улыбался. По походке и сидевшей мешковато форме в нем угадывался человек невоенный. Смуглый, выше среднего роста, с брюшком, он походил на грузина.

- Это или разведчик особого ранга или же просто дегенерат: человек в таком возрасте должен быть, по крайней мере, майором, - шепнул я Щербине.

Тот согласно кивнул головой.

- Скорее похож на второго, - проговорил он спустя минуту.

Чхартишвили подошел к строю, заместители застыли несколько поодаль. А незнакомый лейтенант стал рядом с майором, расстегнул ворот гимнастерки, закинул руки за спину и носком новых хромовых сапог принялся выковыривать из земли камешек.

Зудов, вытянув шею и выкатив глаза, двинулся к майору, потом вскинул руку к виску и гаркнул:

- Товарищ майор, по вашему приказанию застава выстроена!

- Здравствуйте, товарищи! - прокатилось пулеметной дробью.

Застава глубоко вдохнула, потом вдруг грянула:

- Здравия желаем, товарищ майор!

- Вольно!

Застава выдохнула.

- Товарищи! - начал Чхартишвили. - Сегодня на нашу заставу прибыл грузинский писатель Владимир Мдинарадзе. Он является лауреатом нескольких премий, членом правления Союза писателей, депутатом, награжден орденом... Вам, конечно, знакомы его стихи, рассказы и другие произведения... - Майор сделал паузу и окинул взглядом ряды солдат. Ребята выжидающе молчали. Стихи, рассказы и другие произведения... - Повторил майор.

Писатель улыбнулся и наконец выковырнул камешек.

- Знаешь такого? - спросил я Щербину.

- Впервые слышу! - ответил он, пожав плечами.

- А ты? - взглянул я на Пархоменко.

- На каком языке он пишет? - спросил он.

- Очевидно, на грузинском.

- Не знаю.

- Не может быть! А я думал, знаешь его наизусть! - - съязвил Щербина.

- Разговоры в строю!.. Так вот, товарищ писатель будет жить, будет служить с нами... Он хочет изучить жизнь советских пограничников и написать книгу о нас. Понятно?

Застава по-прежнему безмолвствовала.

- Может, вы скажете? - обратился майор к писателю. Мдинарадзе широко улыбнулся.

"Чему он радуется, несчастный?" - подумал я.

Лауреат нескольких премий долго смотрел на нас, потом извлек из кармана огромный платок, развернул, вновь аккуратно сложил его, спрятал и голосом, слишком низким для лейтенанта, начал:

- Друзья, как вам доложил докладчик... то есть майор Чхартишвили... я являюсь писателем... С сегодняшнего дня... Извините меня, товарищи, я не блестяще владею русским языком... С сегодняшнего дня... я решил написать книгу о вас, конечно с вашей помощью!.

- Вот здорово! - прыснул Щербина и тут же прикрыл рот рукой. - Значит, мы должны работать за него?

- Но все же постараюсь, товарищи, оправдать ваше доверие... Будем вместе служить, спать, обедать, ужинать.

- А завтракать он не будет? - испуганно проговорил Пархоменко, толкнув меня локтем.

- Я не собираюсь учить вас... - продолжал писатель, - наоборот, я должен учиться у вас... И шпионов будем вместе ловить, друзья... Посмотрим, что у меня получится. Главное, чтобы книга понравилась вам... Вот все, что мне хотелось сказать, друзья... Благодарю за внимание, закончил он и обоими рукавами вытер вспотевшее лицо.

- Есть вопросы? - обратился к нам майор.

- Есть, - выступил вперед Щербина. - На какой срок прибыл к нам уважаемый писатель?