Истории, нашёптанные Севером
Антология шведской литературы
The anthology is prepared with the support from the Swedish Arts Council.
* * *
© Mikael Berglund, 2022, all rights reserved
© Maria Brobcrg, 2020, all rights reserved
© Nina Waha, 2017, all rights reserved
© Solja Krapu-Kallio, 2020, all rights reserved
© Elin Anna Labba, 2020, all rights reserved
© Torgny Lindgren, 2003, all rights reserved
© Andrea Lundgren, 2018, all rights reserved
© Kent Lundholm, 2022, all rights reserved
© Mona Mortlund, 2001, all rights reserved
© Annika Norlin, 2020, all rights reserved
© Anneli Rogcman, 2021. all rights reserved
© Sofia Rutback Eriksson, 2021, all rights reserved
© Stina Stoor, 2013, all rights reserved
© Per Olov Enquist, 1978, all rights reserved
© Thorsten Jonsson, 1941, all rights reserved
© Наталия Пресс, перевод на русский язык, 2023
© Елизавета Голубева, перевод на русский язык, 2023
© Наталия Братова, перевод на русский язык, 2023
© Ася Лавруша, перевод на русский язык, 2023
© Наталья Асеева, перевод на русский язык, 2023
© Екатерина Крестовская, перевод на русский язык, 2023
© Анастасия Шаболтас, перевод на русский язык, 2023
© Яна Бочарова, перевод на русский язык, 2023
© Алексей Алешин, перевод на русский язык, 2023
© Ольга Костанда, перевод на русский язык, 2023
© Юлиана Григорьева, перевод на русский язык, 2023
© Юлия Колесова, перевод на русский язык, 2023
© Юлия Шубина, перевод на русский язык, 2023
© Ольга Денисова, перевод на русский язык, 2023
© Полина Лисовская, перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. Строки
* * *
Микаэль Берглунд
«Надземелье»
(Отрывок из романа)
В переводе Наталии Пресс
Засунув кулачок в рот, малыш мерно ударяется спиной о мою грудь, а сам внимательно смотрит вслед взрослым, уходящим по коридору. Они идут, слегка подавшись вперед, будто боятся случайно остановиться, собирают на кухне последние ведерки, контейнеры и пакеты, оставляют за собой цепочку грязных следов. Меня никто не просит помочь все отнести. Они видят, что я обнимаю мальчика — на другую поддержку с моей стороны они не рассчитывают, я ведь просто воспитатель в садике, куда ходит Юн-Эрик.
Он ищет взглядом старшую сестру среди почти неузнаваемых, грязных, пахнущих бензином и дымом тел. В грязных следах остаются волоски оленьего и собачьего меха, листики, раздавленные лисички, вереск и камешки. Брошенные на пол брюки и куртки сохраняют форму.
С трудом протиснувшись к двери, я с мальчиком на руках выхожу во двор, чтобы никому не мешать, и, возможно, чтобы увидеть ее немного пораньше. Сейчас три часа ночи, воздух сырой и холодный, но солнце уже поднялось над горой Рийбуоварддуо и даже начинает греть. Мы садимся на каменную плиту и ждем. Комары вылетели из своих укрытий и кусают все, до чего могут добраться. Мальчик никак не успокаивается, изо всех силенок таращит глазки, чтобы не заснуть. Я прижимаюсь подбородком к его голове и чувствую, как он постепенно расслабляется. Мы ждем, что она вот-вот появится; начинают петь утренние птицы, веки снова распухают от комариных укусов. Сидя с мальчиком на руках, я чувствую, что и во мне растет нетерпение, желание увидеть человека, которого до этого видел только издалека. Малыш растет, и вместе с ним растут горы, деревня, я и его старшая сестра — мы растем одинаково быстро во все стороны.
Забрался мне под кофту, пригрелся и уснул; я глажу его по спинке и почесываю комариные укусы. Не бужу, хотя уже давно слышу звук мотора за оградой — хочу увидеть ее своими глазами, одну, без чужих мнений и ожиданий.
Девушка слезает с мотоцикла и кладет его на бок — и она, и мотоцикл почти целиком покрыты грязью и семенами. Снимает шлем и опускается на колени на траву рядом с нами. Темно-каштановые волосы торчат в разные стороны, более или менее гладкие только на шее. Сквозь сетку морщинок, комариные укусы, веснушки и грязь просвечивают крупные, напряженные черты лица. Может, она и не спала несколько дней, но все равно выглядит достаточно сильной и бодрой, чтобы при необходимости догнать и сбить с ног быка.
Она снимает перчатки, придвигается к нам, бережно забирает у меня братишку. Ее руки испещрены морщинками от яркого солнца, под ногтями грязь и земля. Немного отодвигается от меня, не вставая с коленей и оставляя после себя сильный запах пота, бензина, оленей и дыма. Прижимается ко лбу младшего брата губами, тихо заговаривает с ним, и он просыпается. Ее слова текут рекой — вместо ответа он сжимает в руке конец ее платка. Она смотрит на меня поверх головы ребенка — взмокшие от пота волосы обнажили обгоревший на солнце лоб. Кулачок малыша разжимается, платок выскальзывает из пальцев, и он снова засыпает.
Мне кажется, что мышцы ее лица создают новый рельеф прямо у меня на глазах, натягивают кожу так сильно, что она блестит над скулами, медленно двигаются крылья носа, подрагивает кончик, короткий желобок между носом и верхней губой становится глубже и вытягивается, змеятся потрескавшиеся губы. По ресницам бродит мошка.
— Ты что, влюбиться в меня собрался?
— До беспамятства.
Грязь у морщинок в уголках глаз трескается. Все, что ей говорил малыш, и намного-намного больше, отражается в ее прищуренных глазах. Я пытаюсь оправдаться.
— Братишка так тебя расхвалил, что я очарован заочно.
— Ха! Та же история.
У меня за спиной открывается дверь, я вздрагиваю — от этого звука безумный, возникший всего за минуту мир рушится. Грета надевает деревянные
