представлений здесь не давали, и занятиям Иеронима ничего не мешало.
Но уединения ему не удастся вкусить: Рим готовит ему новую неожиданность. Стремление к аскетизму, христианской жизни стало находить все больше и больше приверженцев среди утонченных аристократов. И Иероним становится их духовным главой. Среди них много знатных матрон. Римские аристократки были известны своей страстью к роскоши и удовольствиям, но под воздействием Иеронима многие из них совершенно меняют свой образ жизни.
«Те, кто прежде не могли выносить уличной грязи и путешествовали на руках евнухов; для кого и шелковые одежды были тяжелы и жар солнца казался ожогом, – те теперь в грязи и унижении или приготовляют светильники, или растапливают печь, метут полы, чистят овощи, бросают в кипящий горшок зелень, накрывают столы, подают посуду, разливают кушанье, бегают то за тем, то за другим».
Альбина и ее дочь. Вдова Марцелла. Вдова Павла и две ее старшие дочери – Евстохия и Блезилла. А также менее известные женщины и девушки – Азелла, Лея, Марцеллина, Фелиция, Фабиола, Принципия…
Иероним стал посещать дома Марцеллы и Павлы, где собирались и остальные, проводя время за разбором трудных мест Священного Писания; иногда он давал своим ученицам уроки еврейского, вскоре они научились петь на нем псалмы.
Но Рим оставался Римом; поползли сплетни, пущена стрела клеветы. Пока был жив папа Дамасий, Иерониму ничего не угрожало, но в декабре 384 года папа скончался. Началась открытая травля. Иеронима даже вызвали на собрание клириков, где предъявили обвинение в сожительстве с Павлой… Резкое недовольство вызвал и его новый латинский перевод Евангелий: в нем видят отступление от древней традиции.
И Иероним оставляет Рим.
Он снова едет на Восток, в Иудею. Подальше от этого Вавилона, от этой жены, облаченной в багряницу, как называет он Рим.
Он желает погрузиться в «безвестность сельской жизни».
«Там черный хлеб, овощи, взрощенные нашими руками, и молоко, деревенское лакомство, предоставят нам пищу грубую, но невинную. Там ни сон не отвлечет нас от молитвы, ни отягощенность желудка – от чтения. Если будет лето – древесная тень даст убежище. Если осень – самая мягкость воздуха и устилающие землю листья укажут место отдохновения. Весной будут пестреть цветами поля, и среди голосов птиц слаще будут звучать псалмы. Когда настанут холода, туманы и снега, я не буду покупать себе дров, буду бодрствовать, согреваясь, или спать. А здесь пусть шумит Рим, неистовствует арена, безумствует цирк, утопают в роскоши театры…»
В 386 году он прибудет в Иудею и поселится в Вифлееме. Там, вдали от Рима, он проживет всю оставшуюся жизнь, тридцать четыре года.
Жизнь его и там была совсем не такой спокойной, как он рисовал себе. Постоянные хлопоты о монастырях, основанных в Вифлееме, возле церкви Рождества, Павлой; об открытой при них школе для юношей, в которой он еще и преподавал. Столкновения с последователями ереси Оригена – среди которых было много и бывших друзей Иеронима; борьба с еретиком Пелагием, из-за которой он был изгнан на два года из вифлеемского монастыря. Смерть Павлы, смерть ее дочери Евстохии, гибель в огне библиотеки, набеги бедуинов.
Но в Рим он не вернется. Да и куда ему было возвращаться? Город рушился. «Теперь мы и в междоусобных войнах, и против других народов не можем обойтись без поддержки варваров»; войсками Рима командует полувандал Стилхион; упоминает Иероним, не называя имени, и еще одного придворного, «чьи русые волосы и бледность кожи выдают его происхождение»…
Я – поздний Рим, в его темный закатный час;
Взглядом встречая варваров бледных полки,
Я составляю сонные акростихи,
Где солнце златое пляшет в последний раз.
За тысячи верст от Рима, в Вифлееме, он создаст последний великий памятник исчезающему городу – не «сонные акростихи», а полный латинский перевод Писания, свою знаменитую Вульгату.
В 410 году Рим был захвачен готами.
«Плененные епископы, убитые священники, разрушенные церкви, кони, стоящие в алтарях Христовых. Всюду плач и рыданье и образы смерти… Римский мир рушится».
Иероним переживет падение Рима всего на десять лет.
Еще столетие продлится угасание бывшего «центра вселенной». На развалинах будут обучать риторике и грамматике, среди опустевших театров и библиотек – звучать стихи Вергилия и Горация, но все реже и тише.
В 524 году будет казнен римский философ и богослов Боэций – которого назовут «последним римлянином».
Иероним все же вернется в Рим. В тринадцатом веке папа Бонифаций канонизирует его; мощи будут вывезены крестоносцами из Вифлеема, их поместят в римской базилике Святой Марии, Санта-Мария-Маджоре.
Но это уже будет другой Рим, совершенно другой Рим.
9 июня 404 года храм Святой Софии и архиепископский дворец были окружены войсками. Вокруг стояла густая толпа – народ уже несколько дней охранял своего архиепископа.
Архиепископом был Иоанн, прозванный Златоустом.
Правильнее сказать – еще был.
Покушения на Иоанна следовали одно за другим. Дважды горожанам удавалось остановить убийц. Первый, по просьбе архиепископа, был отпущен. Второй, зарезавший семерых слуг Иоанна, был схвачен толпой и отведен в темницу. Но – власти его отпустили. Горожане были в ярости.
Аркадий был набожным императором. В детстве он был чудесным образом спасен во время бури у горы Афон; когда тонул, ему явилась Богородица.
Но Аркадий был безвольным императором. Делами империи заправляла императрица Евдоксия. Евдоксия была женщиной больше, чем это требовалось для императрицы. Евдоксия ненавидела Златоуста.
Полдень 9 июня 404 года был душным. Солдаты расчищали в толпе проход для нотария, несшего Иоанну приказ императора.
«Епископы Акакий, Антиох, Кирин и Севериан приняли на себя ответственность за твое осуждение: поручи это дело Богу и уходи отсюда безотлагательно».
Иоанн обратился к епископам и клирикам:
– Пойдемте, помолимся и простимся с ангелом этого храма.
Храм Святой Софии, Премудрости Божией, выглядел тогда по-другому, был меньше и скромнее. Иоанн молился в храме.
В это время ему передали письмо от одного из начальников города из числа его друзей. «Поспеши уйти тайно, чтобы не было кровопролития между горожанами и войском».
Златоуст прервал молитву. Повелел оседлать и покрыть попоной свою лошадь и держать ее у западных врат храма для отвода глаз. Сам быстро прошел через храм к восточным вратам. Немного задержался, прощаясь с диаконисами.
– Что касается меня, чувствую, что все кончено; мой путь совершен… Кто-нибудь, возведенный на этот престол, будет моим преемником. Заслужите его милосердие и помяните меня в своих молитвах.
У восточных
