– Это просто идеальное место для нашей помолвки, Консуэло. Здесь мой мир, мир, к которому я принадлежу.
– Но как мы можем заключить помолвку! Глупость какая-то.
– Скажите ей вы, Кремьё, скажите, что она должна выйти за меня.
– Вы же знаете: сеньора Сунсин не из тех, кого легко уговорить.
– Но она ведь не сказала «нет»!
– Говорят, как будто это игрушки! – жалуется она. – Брак – дело серьезное, и я все-таки вдова. Такие решения с кондачка не принимаются. Кажется мне, что ты меня просто разыгрываешь, Антуан.
– Да никогда! Я говорю совершенно серьезно!
В эту секунду слышится шум мотора, и с черного неба начинает спускаться огонек.
– Так я и знал, что он вернется. Это летчик, что вылетел с почтой час назад, и вот он вернулся – из-за дождя.
На лице Тони светская улыбка сменяется мрачной суровостью.
– Рауль! Мою форму!
Ответственный за летную форму появляется с его вещами пилота.
– Но куда же ты собираешься? – спрашивает Консуэло.
– Почту повезу.
– Но ведь там просто потоп!
Вернувшийся летчик, промокший насквозь, появляется в дверях. Он дрожит.
– Гроза, сеньор Сент-Экс…
– Вы, наверное, хотели сказать «дождичек», сеньор Мерсье. Ни одной молнии я не заметил.
Пилот опускает голову.
– Меня уволят?
– Хороший начальник так бы и поступил. К несчастью, из меня начальник никудышный. Отправляйтесь спать, Мерсье. Завтра будет еще день.
Тони успевает развернуться и прокричать Консуэло и Виньесу:
– Тысяча извинений! Прошу, продолжайте праздновать предложение руки и сердца и выпейте за настоящее. Мой секретарь отвезет вас обратно в город.
Консуэло встает и идет к нему. В первый раз она смотрит на него с нежностью.
– Будь осторожен.
– Я буду предельно осторожен. Теперь у меня есть прекрасный повод вернуться.
Тони взлетает под дождем и без проблем пролетает сквозь тучи. Это вопрос удачи. И веры. Одна без другой ничего не стоят.
Следующие недели весьма насыщенные. Ему приходится творить чудеса, совмещая обязанности руководителя, свои собственные полеты в Патагонию и устраивая так, чтобы каждая его встреча с Консуэло была особенной. Сам он полагает, что они помолвлены: по крайней мере, она ему не отказала, хотя и не согласилась.
Он выпрыгивает из самолета и по дороге в офис аэродрома снимает кожаную куртку. Снимает с вешалки пиджак и шляпу и устремляется прочь.
– Сеньор Сент-Экзюпери, – кричит ему вслед секретарша, не поспевая его догнать, – вам нужно подписать накладные на топливо!
Но он уже садится в служебную машину и называет ассистенту свой адрес. Ему как минимум нужно сменить рубашку и ботинки. Ассистент говорит, что их радио после обеда просто дымится: почта из Сантьяго-де-Чили опаздывает.
Прием в доме миллионера и коллекционера предметов искусства, одного из знакомых Консуэло, оказывается многолюдным. Загородный особняк окружен обширными садами, по которым фланируют официанты в униформе, разнося подносы с пирожками, шашлыками из свинины и бокалами вина. Джазовый оркестр создает атмосферу, играя на ярко освещенной эстраде, и музыка сливается с разговорами и смехом. Консуэло блистает. Она возглавляет группу из полудюжины друзей и почитателей, и все они, улыбаясь, следуют за ней, и первый из них – Тони. Несмотря на свой рост, она улавливает знакомых, словно у нее есть шестое чувство, и направляется к ним, чтобы каждого представить.
Тони нравится ее кипучая энергия. Она образует вокруг себя магнитное поле, которое притягивает к ее свите все больше и больше людей. Вот уже больше десятка движутся за ней по саду, словно косяк рыбы.
Тони старается влиться в эту элегантную толпу, подпитываемую смерчем по имени Консуэло, но что-то его беспокоит. Вроде бы ничего, но в то же время – всё.
Он сообщает Консуэло, что ему нужно отлучиться в уборную. Она со смехом делает рукой недовольный жест, как будто бы милостиво отпускает лакея. Он идет к особняку и ищет мажордома.
– Мне необходимо позвонить.
Мажордом, худощавый, с квадратным подбородком, не шевелит ни одним мускулом и не произносит ни звука.
Но Тони знает безотказный способ смягчения туго накрахмаленного состояния мажордомов. Он кладет тому в карман униформы банкноту в десять франков. И, словно ярмарочный автомат, проглотивший монетку, тот склоняется в легком поклоне и указывает затянутой в перчатку рукой на боковую комнату.
Тони просит телефонистку соединить его с аэродромом Пачеко. Он уверен, что ничего серьезного не произошло, но с того момента, когда его ассистент сообщил, что самолет из Сантьяго не прилетел, что-то у него внутри захолодело.
– Сент-Экзюпери на проводе. Мне нужна информация о прибытии рейса Росарио – Сантьяго-де-Чили.
– Он задерживается.
– Задерживается? Когда он должен был прибыть?
– Пять часов назад, сеньор.
– Бог ты мой!
Он выскакивает из дома и бегом бежит по саду, даже не простившись с Консуэло. И запрыгивает в один из таксомоторов, ожидающих за оградой.
– На аэродром Пачеко.
Дорога кажется бесконечной. На стекле он рисует барашка.
Неприлетевший самолет – самолет Гийоме.
Глава 54. Сантьяго-де-Чили, 1930 год
