и эта безрассудная отвага, с которой она села в самолет с незнакомцем. Есть в ней что-то такое, что его цепляет.
Первое, что он сделает, когда вновь приземлится в Буэнос-Айресе, это попросит ее руки. Возможно, несколько скоропалительно, но ведь часики-то тикают. Все должно быть сейчас.
Нужно как можно раньше представить ее супругам Гийоме. Будет здорово, если она понравится Ноэль! Кроме того, ему нужен новый костюм. И подстричься. А еще он должен сделать так, чтобы их пригласили на праздничный прием в посольстве на следующей неделе. Она точно окажется там редкой птичкой среди стаи сорок!
Сколько забот приносит любовь! Ощупывая карман в поисках сигарет, что успокаивают ему нервы, он находит там смятые листы бумаги. Черновики «Ночного полета».
Когда он возвращается на аэродром, там его ждут три срочных сообщения из Монтодрана.
И все кричат об одном и том же: отчеты за прошлую неделю о соблюдении графика он должен был послать три дня назад!
Тони с досадой морщит лоб и думает, что его шеф просто помешался на этой бюрократии. И думает о нем, о последнем своем дне в Монтодране. Когда он там появился, директор в плаще и широкополой шляпе курил, стоя на полосе. Но, лишь только заслышав за облаками рокот прилетевшего из Барселоны самолета, ушел обратно в офис и сухо сказал Буве, чтобы Канотье выписали десять франков штрафа за опоздание. И когда пилот приземлится, то, спрыгнув на землю после трудного перелета над Пиренеями, единственное, что он получит от Дора, будет штраф. Летчик возненавидит этого принципиального и мелочного начальника. И он никогда не узнает, с какой тревогой тот ждал его на пустой полосе.
И в этот момент Тони решает, что в его книге о ночных полетах главным героем будет не тот, кто летает, а те, кто его ждет на земле. Именно теперь, когда ему самому приходится заниматься административной работой и осуществлять контроль над полетами, он понимает, что неизвестность летчика даже со всей его тысячей происшествий и рисков ничто по сравнению со сжимающей сердце тревогой того, кто следит за движением стрелок по циферблату.
К вечеру от Консуэло никакого отклика он не получил, так что он является к ней в номер со своим цветком в петлице. Камеристка, открывшая ему дверь, быстро соотносит этот цветок с той горой букетов, что были доставлены утром, и с видом заговорщика улыбается, очень любезно прося чуточку подождать.
Консуэло выходит в платье со множеством воланов, очень центральноамериканском.
– Мой сумасшедший авиатор! – весело смеется она.
– Так, нам нужно торопиться.
Консуэло очень комично делает вид, что сердится.
– Не думаю, что я еще хоть раз в жизни сяду в самолет. И уж тем более с вами!
– Нам нужно отправиться в квартал Сен-Жермен, в ювелирный магазин «Ваубан».
– Но для чего вам туда понадобилось?
– Мы можем перейти на «ты»?
– Полагаю, да.
– Хочу купить тебе бриллиант.
Консуэло театральным жестом кладет руки на голову.
– Но с какой стати?
– Это мой подарок по случаю предложения.
– Какого предложения?
– Предложения выйти за меня замуж.
Тони смотрит на нее с бесконечной нежностью, а Консуэло широко распахивает черные глаза.
– Но мы ведь только вчера познакомились!
– Вот поэтому нам и нужно спешить. Мы потеряли уже целый день!
– Ты безумнее всех безумцев, которых я только видела. Сейчас я никуда не пойду! У меня встреча – я ужинаю с Виньесом и Кремьё.
– Мы их заберем и отужинаем вчетвером. Они станут свидетелями помолвки.
– Боже ты мой! А я-то думала, что это шутка! Но тогда ты и в самом деле сумасшедший, – но это она произносит смеясь. Все – игра.
Тони забирает их и по дороге вводит в курс дела: он хочет просить руки Консуэло. Пианист с его внушительными усами с загнутыми кверху кончиками, как и положено испанскому кабальеро, в ошеломлении переводит взгляд на Консуэло. А она хохочет, не придавая этому большого значения, как будто все, что происходит, – карнавал.
Он везет всю компанию в пивную «Мюнхен», одно из тех трех-четырех заведений в Буэнос-Айресе, где его всегда можно найти. Он просто обожает белые сардельки со вкусом мускатного ореха! Они садятся за столик, когда официант сообщает, что его спрашивают по телефону, а обратно к столу он возвращается с сильно озабоченным видом.
– Идет сильный дождь, и на аэродроме проблемы. Боюсь, что ужин нам придется перенести туда.
Все думают, что он шутит, но дети очень серьезно относятся к своим играм.
Официант загружает в багажник такси огромную порцию устриц, рейнское вино и сардельки. И под стеной дождя они отправляются на ночной пикник в Пачеко. На какое-то мгновенье он ощущает себя Бернисом в той его ночной поездке под дождем, но только Консуэло весела, и это меняет все. Этой ночью меланхолия приглашение не получила.
Тони превращает свой кабинет в отдельный кабинет пивной «Мюнхен». Вместо светильников в стиле ар-нуво – офисные лампы на гибких ножках, а устрицы они раскрывают ножами для открывания писем. Золотистое рейнское вино наполняет головы валькириями. Он начинает рассказывать историю о своем полете в Патагонию, когда где-то возле Пуэрто-Десеадо ветер дул с такой силой, что самолет летел не вперед, а назад.
Перестук морзянки, приносящей сообщения с четырех главных точек линии, и звонящие в мокрой ночи телефоны придают этому светскому ужину атмосферу иной реальности – подводной.
