металлическая коробка, а твоё настоящее сердце странствует неизвестно по каким мирам. Но Демидин не желал греметь стаканчиком – всё-таки он был бывшим офицером и учёным.
Люди шли мимо и, когда он на них не глядел, скользили по нему любопытными взглядами. Иногда они опускали в коробку деньги. Если Демидин держал глаза опущенными, ему могло показаться, что деньги падают прямо с неба.
Прошёл мимо дедушка с ребёнком. Женщина наклонилась и положила в коробку шоколадку. Отчего-то сегодня ему подавали в основном женщины.
Рядом остановились несколько старшеклассников, и Демидин на них загляделся. Какие у них чистые лица! Один, ясноглазый, румяный, ел мороженое и чему-то улыбался.
У Демидина перехватило дыхание от жалости.
«Уж очень он наивен, – подумал он. – Женится, и жена его обязательно предаст».
В сегодняшнем небе звучала музыка. Синева обнималась с облаками, каждое из которых было единственным в мире, со своим особенным праздником кремовой белизны, голубоватой прохлады и тёплых розовых тонов, а все облака вместе были единым оркестром.
По сравнению с их возвышенной лёгкостью Константин Сергеевич чувствовал себя чумазым и неуклюжим, словно вылезший из болота крокодил.
В этом небе были дороги, песни, смех, путешествия, но главная его красота была в том, что его пронизывали ноты чего-то ещё более высокого, чем оно само.
Константин Сергеевич смотрел на облака и думал, что, если он перестанет цепляться за обстоятельства, его жизнь понесёт ветер и тогда по траектории полёта можно будет разгадать её смысл.
«Что это со мной сегодня?» – подумал он.
Рядом с ним присел на корточки человек в тёмных очках. Человек был одет в пиджак, светлую рубашку, джинсы и плащ. Плащ был расстёгнут, и Константин Сергеевич увидел цепочку от карманных часов.
– Здравствуйте, Константин Сергеевич! – произнёс человек по-русски.
Демидин вздрогнул.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Привет вам с далёкой Родины, – сказал разведчик Ветров, а это был, конечно же, он.
– Как там… в Москве? – тоже тихо спросил Демидин.
– Замечательно! – сказал Ветров. – Скучаете?
– Очень, – сказал Демидин.
– Мне поручено передать, что Родина готова простить вам ваше исчезновение! – объявил Ветров.
– Спасибо, – неловко ответил Демидин.
– Вы готовы вернуться домой?
– Нет, – Демидин покачал головой.
– Почему? – удивился Ветров.
– Слишком много всего произошло…
– Нам всё известно, – сказал Ветров.
– Как, вы уже знаете об Уре? – удивился Демидин.
– Ну конечно! – обрадованно сказал Ветров. – Только это место называется Урубамбе. Урубамбе – священная долина инков. Переводится как «место, где живёт множество пауков».
Ветров как раз перечёл книжку «Загадки древних цивилизаций Америки» и был рад применить свои знания на практике.
– Итак, вам предлагают вернуться, – сказал он. – Дадут новую лабораторию и несколько ассистентов. Если хотите, мы вернём вам вашу жену.
Он протянул Демидину фотографию. Демидин осторожно на неё взглянул.
– Как она? – спросил он.
– Не очень счастлива с новым мужем.
– Что? – обрадовался Демидин. – Её муж жив?
– Конечно, жив, – сказал Ветров.
Он внимательно посмотрел на Демидина.
– Выходит, он меня обманул! – обрадовался Демидин.
– Кто? – осторожно спросил Ветров.
– Ангел один, – сказал Демидин. – Или, скорее, демон.
Ветров не отрывал от Демидина пронизывающего взгляда.
– У меня бывают видения, и я больше не смогу работать, – сказал Демидин. – В моей груди кричат посторонние люди. Кроме того, я так много всего пережил, что по-иному смотрю на то, чем я занимался.
– Хотите пряник? – спросил Ветров.
– Пряник? – воскликнул Демидин. – Очень!
Ветров, посуетившись, вытащил из кармана аккуратный пакетик.
– Тульский, – сказал он, глядя в сторону.
– Спасибо большое! – благодарно сказал Демидин.
Он приблизил пряник к лицу, с наслаждением вдыхая аромат.
– Каким сокровищем такой пряник был у нас в детдоме! Вы не возражаете, если я съем его прямо сейчас? Вы не будете?
– Не стесняйтесь! – радушно сказал Ветров. – Я сыт.
Демидин ел с наслаждением.
– Прямо в детство вернулся, – сказал он. – Спасибо большое!
– Не за что, – ответил Ветров. – Ну, мне пора.
– Уже? – огорчился Демидин. – Понимаю, дела…
– Да, вся жизнь – работа, – вздохнул Ветров.
– Приходите как-нибудь, – попросил Демидин. – Этот угол – моё любимое место. Здесь всё рядом. Тут недалеко пиццерия, где за доллар можно купить два куска пиццы и соду. Я вас угощу.
– Как-нибудь, как-нибудь, – пробормотал Ветров.
– До свидания, – сказал Демидин.
– Всего наилучшего, – ответил Ветров.
Яд, которым он угостил Демидина, должен был вызывать сначала учащённое сердцебиение, потом замедленное, и, наконец, паралич сердечной мышцы.
Но, поскольку вместо сердца у Константина Сергеевича был протез, его жизни ничто не угрожало. Когда он спал в своём закутке на Центральном вокзале, протез расшумелся и разбудил не только самого Демидина, но и спящих неподалёку коллег. Вместо обычного «Чичи, чики, бр» из него слышались пьяные разговоры.
– Нас отравили, коллега!
Смех.
– Sabadilla officinalis, вы полагаете?
Смех. Медицинские анекдоты. Некоторые настолько циничные, что Демидину было бы стыдно перед соседями, но, к счастью, никто из них не понимал по-русски.
После этого случая коллеги-нищие сочли Константина Сергеевича чревовещателем, который мог бы жить припеваючи, но вместо этого зарывает свой талант в землю.
Нелегко всё-таки отравить человека, глядя ему в глаза, да ещё пряником. Ветров понимал, что душевных терзаний ему не избежать, и собирался отнестись к ним разумно и достойно.
Вернувшись, он долго мылся в душе и, чтобы отвлечься, спел песню об окружённом врагами герое, у которого осталась последняя граната.
Потом Ветров вытерся, обмотался полотенцем и позвонил в Москву.
– Медвежонок-2 слушает, – ответил ему суровый мужской голос.
– Гостинцы у племянника, – сказал Ветров.
– Вы уверены? – спросил мужчина.
– Так точно.
– Дядя Толя поручил передать вам благодарность, – сказал мужчина. – Конец связи.
Ветров невольно выпрямился. Дядя Толя был очень крупной фигурой и благодарностями не разбрасывался.
Давным-давно, когда Ветров учился в школе, дети рассказывали, что душегубов можно распознать по особенным чёрным кругам под глазами.
Он выпил рюмашку для храбрости, подошёл к зеркалу и вгляделся в своё отражение. Чёрных кругов не было, вообще не было никаких изменений, разве что взгляд бывалого разведчика Ветрова стал чуть затравленным.
Ветрову было жаль себя. В отличие от Демидина он остался верным присяге и выполнил задание точно и в срок. Когда найдут умершего бомжа, никто не узнает, что на свете стало одним перебежчиком меньше.
Он сердился на Демидина за то, что Родина велела его отравить. На Родину он сердиться не смел, хотя иногда ему мерещилось, что у него не одна Родина, а сразу две.
При мысли о первой ему делалось тепло на душе, хотелось вспоминать детство и разных хороших людей. Эта Родина никогда не приказывала, но ей хотелось служить и без всяких приказаний.
При мысли о второй Родине лучше было встать.
