15 мая 1899 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: отрывок — «Приазовская речь», 1910, № 45, 20 января; полностью — Письма, т. V, стр. 389–390, 392.
Год устанавливается по почтовым штемпелям: Почтовый вагон. 15 мая 1899; Таганрог. 17 мая 1899.
Ответ на письма П. Ф. Иорданова от 2 февраля и 8 мая 1899 г.; Иорданов ответил 3 июня (ГБЛ).
…получили ли Вы портреты и копии ~ очень хорошие, из Лейпцига. — Иорданов отвечал: «Всё, присланное Вами — через Вашего двоюродного брата, получено. Гравюры — портреты Шиллера и Гейне очень хороши: они уже водворены на стенах читальни в хороших рамках; остальное пока хранится в библиотеке». Из Лейпцига — от В. А. Чумикова. 7 марта (н. ст.) 1899 г. Чумиков писал: «Я очень рад, что могу Вам доставить удовольствие и с удовольствием пришлю Вам гравюры. Но так как Вы так горделиво отмолчались на мои экскурсии о „moderne Kunst“, то я и не знаю, какого Вы направления и вкуса и можно ли Вам, например, прислать что-нибудь Boecclin’а — что мне бы очень хотелось — или предпочтете ли Вы иметь что-либо из старой школы. Буду ждать Вашего ответа, а пока посылаю только имеющийся у меня под рукой портрет Гёте работы Kügelgen’а, считающийся одним из лучших, если не лучшим. Таких хороших портретов Шиллера и Гёте не имеется, но постараюсь отыскать самое сносное. Скажите также, довольны ли Вы размерами».
Получили ли Вы в пакете перевод моей «Чайки», присланный Вами в Ялту? — 2 февраля Иорданов писал: «Есть у нас в Таганроге один маленький швейцарец с длинной кличкой professeur de français à l’école Grecque. Он недавно попал в Таганрог и теперь занимается изучением русского языка. Я ему немного в этом помогаю. Захотелось ему заняться переводами. Он перевел два рассказа Короленко и теперь взялся за Вашу „Чайку“. До сих пор он нигде еще не напечатал своих переводов, так как не знает, где и как это сделать. Поэтому я предложил ему перевести I акт „Чайки“, послать его на Ваше заключение: если Вы найдете перевод сносным и верно передающим содержание подлинника, он будет продолжать перевод, а по окончании — передаст Вам его. Если же Вы его не одобрите, он останется в его столе, как упражнение в переводе с русского на французский. Вот этот первый акт „Чайки“ я Вам и посылаю».
Музей, правда, на точке замерзания… — Ответ на слова Иорданова: «Музей при библиотеке — на точке замерзания: о Павловском ни слуху ни духу, несмотря на письмо, которое я послал ему еще в январе, то же, что мне удается собрать — слишком ничтожно».
…и тогда исполню Ваше поручение насчет книг. — 8 мая Иорданов писал: «Посылаю Вам список книг, присланных Вами в библиотеку. Их доставил Ваш двоюродный брат. Вместе с этим посылаю список книг, которые было бы желательно приобресть для библиотеки. Список составлен давно, но мой внезапный отъезд в СПб. и потом операция, которая продержала меня два месяца в постели, помешали мне выписать эти книги своевременно. Если Вас не затруднит, прикажите магазину „Русской мысли“ выслать их в библиотеку наложенным платежом».
Какую скидку делает Вам «Русская мысль»? — Иорданов ответил: «Магазин „Русской мысли“ делает нам скидку от 10 до 25%. Но он не совсем аккуратен в каком отношении: он никогда не исполняет всего заказа; очень многих книг он не досылает, не объясняя причин, приходится по черновым спискам восстановлять недостачу и вновь писать. Я уж думаю, не обратиться ли нам к Карбасникову? А может быть, Вы будете иметь возможность сделать магазину „Русской мысли“ надлежащее внушение и он станет исправнее?»
За виды Таганрога большое Вам спасибо. — Иорданов послал Чехову «четыре вида Таганрога».
Фотографию я пришлю. — Ответ на напоминание Иорданова: «Не забудьте же прислать Вашу фотографию».
Если хотите, я буду настаивать, чтобы Художественный театр побывал в Таганроге весной будущего года… — Иорданов ответил: «Если можно, конечно, посоветуйте Художественному театру побывать в Таганроге: мы сделаем всё возможное, чтобы обеспечить ему материальный успех; если он решится быть у нас, не откажите известить меня заблаговременно… Вишневского я очень хорошо помню: у нас он начал играть в артистическом обществе, но, вследствие большой тупости, подавал мало надежд». Поездка Художественного театра в Таганрог не состоялась.
…мейнингенцам далеко до нового Художеств<енного> театра… — Знаменитая труппа герцога Мейнингенского во главе с режиссером Кронеком гастролировала в России в 1885 и в 1890 гг. Ее оценке посвящена специальная глава «Мейнингенцы» в книге К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве».
…играющего пока в жалком помещении. — Художественный театр арендовал помещение театра «Эрмитаж» в Каретном ряду вплоть до постройки здания в Камергерском переулке в 1901 г.
2761. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ
15 мая 1899 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Неизд. письма, стр. 214.
Год устанавливается по почтовым штемпелям: Почтовый вагон. 18 мая 1899; С.-Петербург. 17.V.99.
Ответ на письмо Е. М. Шавровой от 12 мая 1899 г. (ГБЛ).
…поставить «Юлию» на сцене нельзя… — Шаврова писала: «Хорошо было бы „Юлию“ сыграть на сцене, только вот, — разрешит ли цензура? Конечно, пришлось бы кое-что сгладить и смягчить. Не напечатает ли Лавров эту пиесу в „Русской мысли“? Как Ваше мнение?» Из писем Вл. И. Немировича-Данченко к Чехову видно, что в каком-то из несохранившихся писем к нему Чехова шла речь о «Графине Юлии». Вл. И. Немирович писал: «Спасибо и за указание на пьесу Стриндберга, но где бы ее поскорее достать и прочесть? Я ищу пьесу с яркой и оригинальной ролью для Ольги Леонардовны — не подойдет ли эта „Графиня Юлия“?» (ГБЛ; Ежегодник МХТ, 1944, стр. 117–118. Письмо без даты, помечено Чеховым: «99,V»). В репертуар театра эта пьеса Стриндберга не вошла.
Беллетрист Горький, в аккуратности которого Вы сомневаетесь, советует напечатать пьесу в «Жизни». — Шаврова спрашивала: «Cher maître, скажите, беллетрист Горький отличается аккуратностью?» См. письма 2748 и 2749. В «Жизни» пьеса напечатана не была. О получении рукописи от Горького Шаврова известила Чехова 14 мая (ГБЛ). См. также примечания к письму 2748*.
«Отца» пришлите прочесть. — Перевод пьесы Стриндберга «Отец» Шаврова послала Чехову осенью (ее письмо датировано «четверг 9-ое», помета Чехова: «99,IX». Из этого письма видно, что на следующий день Шаврова предполагала побывать у Чехова). Тогда же Чехов, как видно из письма Шавровой от 27 января 1900 г., посоветовал ей отдать перевод двух пьес Стриндберга («Отец» и «Фрекен Юлия») в редакцию «Русской мысли».
2762. А. С. СУВОРИНУ
16 мая 1899 г.
Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Письма, т. V, стр. 392–393.
Год устанавливается по упоминанию о суде чести над А. С. Сувориным.
По Вашему маленькому письму… — В № 8334 «Нового времени» от 12 мая «Маленькое письмо» посвящено проблеме отцов и детей в русском обществе.
Я составлял телеграммы, посылал их Вам… — См. № 2729, 2730 и 2734.
…мне очень тогда не хотелось, чтобы состоялся суд чести… — См. письмо 2725 и примечания* к нему. 16 мая 1899 г. Суворин писал: «Сегодня передали приговор суда чести. Я успокоился. Признали „неправильными и крайне нежелательными некоторые приемы“. Христос с ними! В этом кто из пишущих не виноват? Комитет Союза будет очень огорчен. Бедный глупец Кареев! Как он старался! Вероятно, вместе с Мякотиным и акт составлял. Что для Комитета неприятно, это единогласное решение. Нельзя будет говорить, что ко мне отнеслись пристрастно. Мой ответ Комитету послан был всем судьям» (Дневник Суворина., стр. 204). В. Г. Короленко, который был членом этого суда, записал в своем дневнике: «Суд чести Союза писателей постановил приговор по делу Суворина. Осудив „приемы“ его, признав, что он действовал без достаточного сознания нравственной ответственности, которая лежала на нем ввиду обстоятельств вопроса, что он взвалил всю вину на студентов, тогда как сам должен признать, что в деле есть и другие виновники, — Суд чести, однако, не счел возможным квалифицировать его поступок, как явно бесчестный, который мог бы быть поставлен наряду с такими поступками, как шантаж и плагиат, — упоминаемые в 30 ст. Устава Союза. Определения писал я. Приговор единогласный (Фаминцын, Арсеньев, Мушкетов, Манассеин, Анненский, Спасович, Короленко). Суворин <…> очень волновался и накануне прислал письмо на имя Арсеньева, в котором просил ускорить сообщение приговора, так как ему чрезвычайно тяжело ожидание. Приговор был готов и послан ему в тот же день. Многие ждали, что суд чести осудит Суворина. „Если не за это одно, то за всё вообще“. Мы строго держались в пределах только данного обвинения, и по совести я считаю приговор справедливым. В данном деле у Суворина не было бесчестных побуждений: он полагал, что исполняет задачу ментора. Но у него давно уже нравственная и цивическая глухота и слепота, давно его перо грязно, слог распущен, мысль изъедена неискренней эквилибристикой… Амфитеатров, объявляя о новом курсе своем, написал: „много значит, в каком органе пишешь“. Он хотел этим извинить свою недавнюю „манеру“, явно осужденную общественным мнением по адресу Суворина. Но и Суворин мог бы сказать тоже «ах, мне столько времени пришлось издавать это „Новое время“». Чехов рассказывал мне, что Суворин иногда рвал на себе волосы, читая собственную газету. Все эти приемы в „Маленьких письмах“ мы и отметили и осудили. Но мы считали неуместным и опасным становиться судьями всего, что носит характер „мнений“ и „направления“. С этим нужно бороться не приговорами. А от нас именно этого и ждали» (В. Г. Короленко. Полн. посмертное собр. соч. Дневники, т. IV. <Полтава>, 1928, стр. 171–172).
